Курсант Сенька (СИ) - Ангор Дмитрий - Страница 2

В город вело несколько дорог, но я будто по наитию всегда выбирал ту, где виднелся загородный парк с протекающей сквозь него рекой и фонтаном. Мы с Ларисой часто гуляли там, когда она была беременна, а потом и с коляской, когда родилась Алёнка. Могли подолгу сидеть на лавочке, наслаждаться мороженым и кормить уток сыром.

А в последние годы я лишь приходил туда по вечерам, садился на лавочку и, напившись до беспамятства, засыпал. Пару раз меня доставляла домой полиция, но даже штрафов не выписывала. По сути, я не совершал ничего предосудительного — просто спал пьяным на улице. Полицейские знали меня по нашумевшим боям и о том, что я потерял жену с дочерью, потому относились с пониманием. А может, мне просто везло на хороших стражей порядка.

До города я добрался быстро, утолил жажду минеральной водой и, взяв тележку, направился в супермаркет. Готовил я скверно, поэтому брал в основном полуфабрикаты, алкоголь и сигареты. Загрузив покупки в багажник, я уже собирался отправиться обратно, когда вспомнил о необходимости заехать в хозяйственный магазин — дома почти закончились чистящие средства.

Проехав пару кварталов, я остановился. Едва успел припарковаться, как заметил густой дым, валивший из окон пятиэтажки неподалёку. Пожарных ещё не было, лишь толпа растерянных людей собралась внизу, сжимая в руках телефоны. С верхних этажей доносились отчаянные крики перепуганных жителей.

Я бросился туда со всех ног. Из подъезда выбегали задыхающиеся семьи с детьми. Помедлив лишь мгновение, я ринулся прямо в дымящийся подъезд.

— Куда ты? Там опасно!

— Дождись пожарных! — кричали мне вслед.

Но мне нечего было терять. Я видел, что не все успели покинуть свои квартиры. Обвязав лицо рубашкой, я устремился вверх по ступеням на звуки криков. Чем выше поднимался, тем жарче становилось, глаза нестерпимо слезились. Добравшись до пожарного щита, я разбил стекло и выхватил топор.

Остановился возле двери, откуда доносились отчаянные крики. Постучал и дёрнул ручку.

— Дверь закрыта на второй замок! У нас нет ключа! — услышал я паническое восклицание изнутри.

— Отойдите! — крикнул я и принялся взламывать замок. Пусть я больше не боксёр-тяжеловес, но сила во мне осталась прежней, и тело сохранило былую крепость.

После нескольких мощных ударов дверь распахнулась, и оттуда выбежали две девочки — подросток и совсем маленькая.

— Прикройте носы и рты! Бегите вниз по лестнице! — прокричал я им.

— Дядя, — прохрипела старшая, — над нами живёт бабушка с деменцией. Она одна, её редко навещает дочь.

— Понял. Бегите! — указал я на лестницу.

А сам устремился выше, туда, где уже полыхал огонь и стоял такой дым, что слёзы застилали глаза. Пришлось ползти по полу к нужной квартире, где дыма было меньше. Сознание мутилось. Неужели я скоро увижусь с дочкой и женой? Господи, как я по ним истосковался… На миг захотелось сдаться. Но нужно было спасти старушку. Собрав последние силы, я начал стучать в дверь, откуда доносились невнятные крики.

Едва держась на ногах, принялся взламывать дверь. Лёгкие горели нестерпимо. Казалось, я вдыхал один пепел без капли воздуха. Звук очередного удара вернул меня в чувство. Упав на пол, я заполз внутрь. Нашёл дезориентированную старушку, разорвал свою одежду, наспех смочил водой и обмотал ей рот, затем себе.

— Помогите! — кричала она в бреду, пытаясь вырваться. Вероятно, приняла меня за грабителя.

— Бабушка, успокойтесь, в доме пожар. Я должен вас вывести, — говорил я, задыхаясь от кашля.

Только силой мне удалось вытолкать её в подъезд. Хотел взять на руки, но она в страхе сама побежала вниз по ступеням. А потолок тем временем затрещал и обрушился. Я лишь машинально успел прикрыться рукой и погрузился во тьму… Где-то вдали услышал тонкий голосок… Голосок моей дочки: «Папочка, ты где?»

— Алёнка, папка рядом. Папка рядом… — прошептал я и отключился.

— Тащите его скорее на берег! — прорезал воздух властный голос рядом со мной.

— Я ведь предупреждал Сеньку, что купальный сезон завершился, вода ледяная, — отозвался другой, с нотками досады. — Вот и схватили его судороги!

Меня вытащили из воды на берег, крепко держа под руки. Сознание плыло, не позволяя осмыслить происходящее. Внезапно чья-то сильная рука перекинула меня через колено, животом вниз, и из лёгких хлынула вода. Я закашлялся, мучительно отхаркивая речную жидкость, затем, встав на четвереньки, обвёл мутным взглядом окружение. Рядом сидели трое юношей, каждому не больше восемнадцати лет.

— Сенька, ты как? — спросил один, с выпученными глазами и странно сплюснутой головой, словно зажатой невидимыми тисками.

По его взгляду я понял, что вопрос адресован мне. Какой ещё Сенька? Утром я был Коршуновым Сергеем Фёдоровичем, солидным человеком, а не каким-то колхозным мальчишкой.

— Сенька, садись нормально, — не дождавшись ответа, вмешался второй, в потрёпанной кепке с красной звездой, из-под которой выбивались непокорные кудри. — Давай ноги разотру, чтобы до дома хоть дойти смог.

Ничего не понимая, я снова огляделся. Широкая река текла неподалёку, за ней темнел лес, а с этой стороны виднелись деревянные избы с антеннами на крышах, будто сошедшие со страниц исторического романа. Неужели это какая-то забытая Богом глубинка? Я отродясь не бывал в деревнях. «Отродясь» — откуда в моём лексиконе такое слово? Может, это последствия отравления угарным газом?

Я всё же опустился на влажную землю и позволил парню растирать мои ноги. Странное чувство — я откуда-то знал, что они мои товарищи, что мы вместе учились в школе. Но откуда взялись эти воспоминания? Я впервые видел этих юношей, всю жизнь прожив в городе.

— Сенька, только отцу не говори, что случилось, — заговорил третий, с квадратным подбородком и высоким лбом. Я, кажется, знал его имя, но не мог объяснить, откуда.

— Именно, мы ведь отговаривали тебя от купания, — добавил узколицый парень. Борька, точно, это Борька. — Лучше обсохни сначала, потом домой иди.

Самое странное — они говорили о моём отце, который давно умер. Это рай? Или я в коме после спасения? Но на сон не похоже — пронизывающий ветер был слишком реален, заставляя меня дрожать от холода.

— Парни, где мы? — спросил я, всё больше недоумевая. — И что вы несёте? Мой отец давно умер, — на моих губах застыла нервная усмешка.

Товарищи испуганно переглянулись. Кудрявый медленно снял кепку.

— Сенька, тебя бес попутал? — произнёс он тихо. — При отце такого не ляпни — зарубит тебя топором.

По правде говоря, его слова меня встревожили, как и всё происходящее вокруг. Решил, что лучше не расспрашивать их про горящий дом и прочее. Что-то здесь нечисто… Может, я сошёл с ума? Но когда это случилось? Пожалуй, подыграю им, пока во всём не разберусь. Сейчас мне ясно лишь одно — почему-то я знаю этих парней, да и деревенька кажется знакомой, словно всю жизнь здесь прожил.

Я внимательно оглядел товарищей. На одном — брюки колокола, какие я когда-то носил. На других — чёрные спортивные штаны «Адидас» с белыми полосками, серо-чёрные свитера. Все молодые, но одеты странно, не по-современному. Будто время здесь остановилось. Или в деревнях до сих пор всё по-старому? Удивительно, что молодёжь одета в стиле ушедшей эпохи — так одевались в начале восьмидесятых.

— Сеня, ты чего нас разглядываешь? — щёлкнул пальцами Борис. — Скажи хоть что-нибудь. Ты какого лешего сейчас про отца нёс? У тебя что, рассудок помутился?

— А… — я замялся, не зная, что ответить. — Просто ещё не пришёл в себя, — пожал плечами и поднялся. — Думал, правда утону ведь, парни! Спасибо, что спасли!

— Зачем ты благодаришь? — с обидой спросил парень с квадратным подбородком, которого, как я откуда-то знал, звали Мишей. — Ты что, думаешь, мы бросили бы своего друга умирать? За кого ты нас принимаешь?

— Я совсем не это имел в виду, — чёрт, почему мой голос звучит иначе? Какой-то юношеский… — Просто рад, что вы у меня есть, — попытался я выкрутиться.