Ведьма и инквизитор - Волгина Надежда - Страница 9

Сочные куски мяса так и притягивали взор. А пахла похлебка настолько аппетитно, что во рту обильно выделялась слюна. Нария её сглатывала незаметно и на похлебку старалась не смотреть. А есть хотелось очень. Сколько же она уже не ела нормально? Последнего зайца она поймала, кажется, вчера. А может, это случилось еще раньше. Перед тем, как устроиться на ночлег в укрытии, где её и нашел инквизитор, она поела лишь горстку ягод, да корень сельдерея, на который случайно наткнулась в лесу. А мясо… его она в последний раз ела дома.

– Ешь, пока я не влил в тебя похлебку силой, – с угрозой проговорил инквизитор. – Только такое тупое создание может морить себя голодом, когда перед ней стоит еда, – презрительно добавил.

Нария бросила на него косой взгляд. К тому времени он уже успел оголиться по пояс, и она заметила, как бугрятся у него под кожей мышцы. Он был намного выше неё и почти вдвое шире. Без магии справиться с ним у неё почти нет шансов. Если только не подвернется удобный момент и не поможет хитрость, которую Нария всю мысленно призвала на помощь.

А ведь в одном он прав – не в её интересах отказываться еды. Если ей что-то сейчас и нужно, то это силы. И не только физические. От сытной пищи и дух наш крепчает. И если для этого ей придется принять пищу из рук врага, то и это она сделает ради собственного спасения.

Нария взяла в руки тарелку, испытав блаженство от того, что похлебка была еще горячая. И какая же она показалась ей вкусная! Словно ничего вкуснее в жизни не ела.

Инквизитор уселся за стол и принялся размеренно хлебать свою порцию похлебки. Свой бокал он наполнил темно-красным вином. Нарии же сунул кружку с водой. Но и ей она была рада, поняв, насколько сильную испытывает жажду.

Тишину в комнате нарушал лишь стук ложек, да приглушенный звук, когда ставил инквизитор бокал на столешницу. Но вскоре в дверь постучали. Заглянула горничная и поинтересовалась, когда «господин» пожелает принять ванную.

– Можно уже наполнять, – коротко велел он.

– Тогда, через четверть часа можете спускаться в банную…

– Здесь!

– Желаете принять ванную в номере? – не сдержала горничная удивления.

– Именно это я только что и сказал, – припечатал её инквизитор тяжелым взглядом, под которым девушка заметно стушевалась.

– Поняла, – выскочила она за дверь, но вскоре вернулась с другой горничной. Вдвоем они внесли в комнату большое и явно тяжелое корыто, которое и наполнили горячей водой в несколько заходов, таская полные ведра.

За всем этим Нария наблюдала молча и тайком. Инквизитор, тем временем, закончил ужинать. Горничная очень быстро убрала со стола. Не забыла она прихватить и пустую тарелку Нарии, приблизившись к ней с опаской и бочком. Быстро схватила миску и умчалась из комнаты.

На полу сидеть было неудобно, жестко, но Нария понимала, что уже то хорошо, что инквизитор на какое-то время словно забыл про неё. Причем, в буквальном смысле забыл. Когда Нария поняла, что он собирается обнажиться полностью, чтобы принять ванную, то в первый момент опешила и не знала, куда деть свой взгляд. Но потом вспомнила, как глазел он на неё на горшке и решила ответить ему тем же. Когда мужчина стягивал штаны, она без стеснения принялась рассматривать его гениталии. Надо сказать, что вид мужского члена её не то чтобы впечатлил, нет. Она видела орган своего брата, правда, когда Крей был еще маленьким. Когда брат подрос, купаться они стали уже порознь. Наверное еще и потому член инквизитора показался Нарии неестественно крупным. И стоило ей только отвести от него взгляд, как она встретилась с презрительным взглядом инквизитора.

– Это лишь доказывает, что все вы шлюхи, – словно выплюнул он эти слова. – Видно, похоть в вас затмевает те крохи разума, что еще есть в головах… – отвернулся он, сверкнув накаченными ягодицами, и забрался в воду.

Подавив приступ невольной зависти (как бы и ей хотелось смыть с себя грязь и пот!), Нария призадумалась над очередной несправедливостью. Вот её только что обвинили в распутстве, а ведь она и член-то взрослого мужчины видит впервые. И об интимной стороне жизни мужчины и женщины знает очень мало. Все её знания сводятся к каким-то догадкам и собственным умозаключениям. И уж точно не её ему обвинять в похоти.

Ванну инквизитор принимал долго и со смаком. Несколько раз он погружался с головой под воду, а выныривая довольно отфыркивался. Должно быть, вода изрядно остыла, когда он соизволил выбраться из ванной. И снова Нария увидела его голым, даже не подумав отвернуться. Если она для него не человек, то и он для неё – тоже.

– Раздевайся и полезай в ванную. Сил нет терпеть твою вонь, – вздрогнула Нария от голоса инквизитора.

Что? Он предлагает ей искупаться в ванной, в которой только что плескался сам??? И, должно быть, снова собирается на всё это глазеть? И сколько еще унижений ей приготовила судьба?

– Ты глухая? Хочешь, чтобы я сорвал с тебя одежду? Тогда везти тебя дальше мне придется голой, – приблизился к ней мужчина, источающий запах чистого тела.

– Не хочу, – посмотрела на него Нария снизу-вверх. – Но еще меньше я хочу, чтобы кто-то смотрел на меня, когда купаюсь.

– Можешь забыть о слове «хочу». Для тебя оно умерло. Делать ты будешь теперь только то, что захочу я, пока я тебя не передам в надежные руки. А теперь встала! – повысил он голос.

И снова Нария подчинилась, чтобы спасти ту одежку, что была на ней. Не сомневалась, что угрозы инквизитора – не пустые слова. Не разденется сама, он порвет её одежду.

Стыд накатывал волнами, когда снимала с себя юбки, жакет, блузу… Пока не осталась перед инквизитором в чем мать родила. И тогда он не торопился отводить её к ванной, скользя по её телу задумчивым взглядом. Хотелось прикрыться, съежиться, но Нария стояла неподвижно. Оказывается, ненависть может стать еще сильнее, хоть казалось бы сильнее некуда. Но под взглядом инквизитора ненависть Нарии всё разрасталась. А пальцы уже не покалывало, а выкручивало со страшной силой.

Вода оказалась едва теплой. Она совершенно не согревала, а напротив. Стоило только Нарии забраться в корыто, как кожа сразу покрылась мурашками. Но она постаралась не обращать внимания ни на это, ни на то, что на нее продолжает глазеть инквизитор. Взяв мочалку и намылив ту щедро, она принялась тереть кожу, словно с грязью стирала с себя и липкий мужской взгляд…

Глава 10

Больше всех в жизни Крей любил свою сестренку Нарию. Она была ему не только сестрой, но еще и другом, доверенным лицом, опорой и поддержкой буквально во всём. Он же с раннего детства привык считать себя её защитником. Как часто он дрался с поселковыми мальчишками из-за Нарии. Из-за всего подряд, порой из-за малейшего пустяка – если даже ему просто казалось, что кто-то косо посмотрел на сестру. За это Нария его потом распекала, внушала ему, что так нельзя. Но через время все повторялось.

Всё произошло слишком стремительно. В момент расставания с Нарией Крей ничего, кроме злости на несправедливость, не испытывал. Он даже толком не попрощался с сестрой, как и не обнял её. Не поддержал, не успокоил… Повел себя как болван, избалованный ребенок. И только через время осознал, кого лишился в жизни. Понял он и то, на какую опасную тропу ступила Нария. Одна! Не имея ничего за плечами – ни помощи родных, ни крова, ни денег… Они ее просто вычеркнули из своей жизни, предали, заставив бороться с испытаниями в одиночестве. И эта мысль буквально убивала Крея, медленно, но уверенно сводя с ума. Ни о чем другом он и думать не мог. И чем больше времени проходило, тем хуже он себя чувствовал. От чувства, что предал самого любимого человека, дух его приходил в упадок. А вместе с ним и силы словно испарялись. И он отлично понимал, что мысль эта способна погубить его.

В то утро, когда Лия притащила из леса какого-то мужика, Крей словно прозрел. Отчетливо понял, что не может больше оставаться с семьей, плыть по инерции в попытке спасти собственную шкуру и бездействовать. Нария ушла без ничего, и Крей последовал её примеру. Он просто встал с крыльца и углубился в лес. Шел долго, быстро, не останавливаясь. Толком даже ни о чём не думая. Пока не прошел достаточное расстояние, а день не начал клониться к вечеру. Вот тогда только он позволил себе сделать привал и поразмыслить.