Арфистки Титана - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 2

Курт бросил на него острый взгляд.

– Что это за оружие, Кеог?

Кеог ответил вопросом:

– Вы, люди Будущего, много знаете об этих мирах… Вы, конечно, слышали об Арфистках?

Саймон почувствовал приступ удивления: он увидел недоверчивое изумление на лице Курта.

– Не хотите ли вы сказать, что ваши недовольные собираются воспользоваться Арфистками, как оружием?

Кеог сумрачно кивнул.

– Именно.

В мозгу Саймона вспыхнули воспоминания о прошлом Титана: чрезвычайно странная форма жизни, обитающая в глубине громадных лесов, неслыханная красота, связанная со смертельной опасностью.

– Да, Арфистки могут стать оружием, – пробормотал он. – Но это оружие убьет и тех, кто его держит, конечно, если они не будут защищены.

– Много лет назад люди Монеба обладали такой защитой, – ответил Кеог, – и тогда пользовались Арфистками. Но Арфистки произвели такое опустошение, что использовать их запретили, и они были объявлены табу.

– А сегодня те, кто желает силой изгнать землян, собираются нарушить табу. Они хотят послать за Арфистками и воспользоваться ими.

Харкер добавил:

– Все было хорошо до смерти старого короля. Это был человек. А его сын – слабак. Фанатики, противящиеся инопланетной цивилизации, держат его под своим влиянием, и он боится собственной тени. Кеог и я поддерживали его против них.

Саймон увидел, с каким доверием, почти с обожанием, Харкер смотрит на своего друга.

– Они, естественно, пытались убить Кеога, – продолжал Харкер, – он исчез, и теперь против них нет никакого вождя.

Голос Кеог поднялся над шорохами и жалобами лишайников.

– Через две недели должен собраться Совет в полном составе, и тогда решится вопрос, кто правит в Монебе – мы или нарушители табу. И я убежден, что мне готовят ловушку. И именно в этот момент мне будет чертовски нужна помощь людей Будущего. Но вы не должны появляться в городе. Сейчас все иностранцы подозрительны, а вы слишком известны и… – он бросил взгляд на Саймона и закончил, как бы извиняясь: – слишком отличаетесь от всех.

Он замолчал. Во время этой паузы ворчание и грохот лишайников напоминали хлопанье огромных парусов на ветру, и Саймон слишком поздно заметил легкий шум позади… он опоздал на одну секунду.

На свет выпрыгнул человек. Саймон едва успел мельком заметить медное тело и лицо убийцы, его странное оружие. Саймон заговорил, но маленькая сверкающая стрела уже летела.

В ту же минуту Курт повернулся и выстрелил. Человек упал. Из темноты рявкнул другой пистолетный выстрел и послышался яростный крик Отто.

Какую-то секунду никто не шевелился, а потом на свету появился Отто.

– Похоже, их было только двое.

– Они выследили нас, – вскричал Харкер, – и пришли за нами сюда, чтобы… – он обернулся и с криком бросился к Кеогу.

Кеог лежал вниз лицом на пыльной земле. В его виске торчала тонкая, не толще иглы, стрела, и в этом месте выступила единственная капля черной крови.

Саймон низко пролетел над Кеогом. Его чувствительные лучи коснулись горла, груди, подняли вялые веки.

– Он еще жив, – сказал он, – но безнадежен.

2. Нечеловеческая хитрость

Грэг нес Кеога в лес, и как ни высок и крепок был землянин, он выглядел ребенком в мощных руках робота. Завывал ветер. Лишайники качались и грохотали, становилось все темнее.

– Быстрее! – кричал Харкер. – Быстрее! Может быть, есть еще надежда!

Его лицо было смертельно бледно от жестокого потрясения. Саймон был еще способен на эмоции, более живые и ясные, чем были раньше, потому что они были отделены от химического хаоса плоти. И он теперь испытывал глубокую жалость к Харкеру.

– «Комета» прямо перед нами, – сказал Курт.

Скоро они увидели ракету – темную металлическую массу, затерявшуюся в гигантской растительности. Они быстро внесли Кеога внутрь, и Грэг осторожно положил его на маленький лабораторный столик. Кеог еще дышал, но Саймон знал, что это долго не продлится.

Лаборатория «Кометы», несмотря на всю миниатюрность, обладала медицинским оборудованием, имеющимся разве только в самых крупных госпиталях, почти целиком устроенном Саймоном и Ньютоном. Им часто приходилось спасать жизни. И теперь они оба лихорадочно работали над спасением жизни Кеога.

Курт подвел к столу замечательную компактную версию прибора Фрезера, и через несколько секунд его трубки были присоединены к артериям Кеога, заработали насосы, чтобы поддерживать нормальное кровяное давление и ввести прямо в сердце стимулятор. Работала кислородная машина. Скоро Курт кивнул.

– Пульс и дыхание нормальные. А теперь посмотрим, как насчет мозга.

Он повернул ультрафлюороскоп в нужное положение и включил его. Саймон, находившийся над самым плечом Курта, смотрел на экран.

– Фронтальная часть безнадежно разрушена, – объявил он. – Видишь крошечные бороздки на стрелке? Уже началось разрушение клеток.

Харкер, стоя у дверей, умолял:

– Спасите его! Сделайте хоть что нибудь! – Он посмотрел на Курта, опустил голову и вздохнул. – Нет, конечно, вы не можете. Я знал это, как только он упал.

Все силы, казалось, оставили его. Он устало прислонился к двери, побежденный, печальный, уже даже не страдающий.

– Тяжелое дело – терять друга. Но и все, за что он боролся, теперь потеряно тоже. Фанатики выиграли и пустят в ход такую вещь, которая убьет не только землян здесь, но и все население Монеба в дальнейшем. – Слезы текли по щекам Харкера, но он не замечал их и спрашивал – не кого-нибудь, а пространство: – Почему я не увидел убийцу вовремя? Почему я не смог убить его вовремя?

Долгую, долгую минуту Саймон смотрел на Харкера, а потом снова взглянул на экран и, наконец, на Курта, который покачал головой и выключил экран, стал медленно вытаскивать трубки аппарата Фрезера из запястий Кеога.

– Подожди, Курт, – сказал Саймон. – Оставь их на месте.

Курт выпрямился с некоторым удивлением в глазах. Саймон подлетел к Харкеру, который выглядел более бледным и мертвым, чем труп на столе. Саймону трижды пришлось окликнуть Харкера, прежде чем тот достаточно пришел в себя, чтобы ответить.

– Да?

– Достаточно ли у вас мужества, Харкер? Как у Кеога? Как у меня?

Харкер покачал головой.

– Бывают минуты, когда мужество ничего не дает.

– Послушайте, Харкер! Хватит ли у вас мужества идти рядом с Кеогом, зная, что он умер?

Глаза Харкера округлились. Курт подошел к Саймону и, задыхаясь, спросил:

– Что ты задумал?

– Я думаю о храбром человеке, который умер, придя к нам за помощью. Я думаю о всех ни в чем не повинных женщинах и мужчинах, которые умрут, если… Харкер, это правда, что успех вашего сражения зависит от Кеога?

Харкер не сводил глаз с тела на столе, тела, которое дышало и сердце которого билось в подобии жизни, взятой взаймы у жужжащих насосов.

– Правда. Поэтому его и убили. Он был вождем. Без него…

Большие руки Харкера разошлись в жесте полного отчаяния.

– Тогда никто не должен знать, что Кеог умер.

– Нет, Саймон, – твердо запротестовал Курт. – Ты не можешь этого сделать!

– Почему нет, Куртис? Ты отлично проведешь операцию.

– Один раз они уже убили человека. Они готовы повторить, Саймон, ты не можешь рисковать! Даже если бы я и мог сделать операцию… Нет! – в серых глазах Курта появилось странное умоляющее выражение. – Это работа для меня, Саймон. Для меня, Отто и Грэга. оставь ее для нас.

– А как вы за нее возьметесь? – возразил Саймон. – Силой? Разумом? Ты не всемогущ, Курт, Грэг и Отто тоже. Вы все трое пойдете на верную смерть и на еще более верный провал. А я знаю вас, вы пойдете!

Саймон замолчал. Ему внезапно показалось, что он сошел с ума, если задумал такое. Однако, это было единственным возможным шансом помешать непоправимому бедствию.

Саймон знал, что могут сделать Арфистки в дурных руках. Он знал, что произойдет с землянами в новом городе и знал также, каковы будут репрессии против невинных жителей Монеба, как и против нескольких виновных.