Изъ Москвы с любовью. Том 2 (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич - Страница 23

Сбор контактов занял четверть часа. Маша, устав глядеть на меня, попросилась к телефону на другом рабочем месте и начала обзвон своих подруг. Стражницы смотрели на нас с опаской, но одновременно и с умилением — детки занимаются, при деле, пробивные растут, а не как некоторые Шуйские, что только чудить и гадить умеют. Они как бы не должны нам давать этого делать, мы чужие… Но, вот видишь, пошли на нарушение и ни разу не переживают.

Рассоединившись с кремлём, набрал первый номер, думая, как лучше поступить. На часах уже семь, надо спешить, а в процессе могут возникнуть непредвиденные проблемы. В частности… «Здравствуйте, я царевич Саша Годунов. Позовите пожалуйста Алину?» Смешно! А если просто попрошу позвать, где гарантия, что не получу: «Кто? Как? С какой целью интересуетесь?» Не мой вариант. Тогда как сделать, чтобы не уламывать полчаса, рассказывая о себе байки белого бычка?

— Дом Троекуровых, слушаю вас! — Значит, всё-таки мода, ибо голос такой же «в возрасте», женский и чопорный, как и в доме у Сусловых.

— Добрый вечер! — принял я решение, как разговаривать. Идея витала в воздухе, ибо само место вокруг меня на соответствующие мысли навевало. — Младший оперуполномоченный Годунов. Разрешите уточнить, Алина Троекурова в данный момент дома? Может подойти к аппарату?

— Младший оперуполномоченный? — изумление на том конце. Как и трёх стражниц, что с интересом наблюдали, что я делаю и говорю. — Это как?

— Стажёр я. — Блин, умные нашлись. Умные всегда портят самые светлые и лучшие начинания. — Отдельный опорный пункт городской стражи «Красные ряды».

— Насколько я понимаю, вы не звоните. Вы вызываете повесткой. — Ага, мать его за ногу! Они там ещё умнее, чем думалось. Хотя, чего я хотел, звоня в дом достаточно крутых и финансово независимых бояр?

— Ну, повесткой будет вызывать старший оперуполномоченный. — Пришлось отмазываться, «рожая» версию на ходу. — И разговор под протокол, а то и под запись. Зачем так сразу доводить ситуацию до подобного? Мне не сложно позвонить и по свойски поговорить, а если уже не получится, тогда передам по инстанции…

Суета на том конце. Говорившая закрыла ладонью микрофон и кому-то что-то докладывала. Как итог:

— Молодой человек, повисите пожалуйста, я сейчас позову молодую госпожу.

Щелчок — кто-то взял параллельную трубку. Шуршание и суета — две трубки параллельно, и судя по шёпоткам и голосам, правда, тихим и неразборчивым, в каком-то из мест меня поставили на громкую.

— Добрый день. Елена Павловна Троекурова, глава рода. Что натворила моя дочь? — раздался вдруг грозный властный голос. «Ма-ам, ну-у-у…» — донеслось девичье чуть слышным фоном и шлепок.

— В смысле, боярыня Елена Троекурова? Верно?

— Она самая. — Голос — сама сталь. Готова рвать, метать, если надо приедет и всех построит, но дитятю свою в обиду не даст. С такими, самками, защищающими детёнышей, лучше не встречаться даже матёрым хищникам. А я отнюдь не матёрый. Да и хищник ли — тот ещё вопрос.

— Меня зовут Александр Карлович Годунов, — решил больше не юлить я. Ситуация на максимуме, СЕЙЧАС меня точно не пошлют и воспримут серьёзно. — Я — сын Ирины Борисовны, нашей государыни.

Небольшая пауза. Дать догнать. Угу, судя по обалдению на том конце, получилось.

— Елена Павловна, чтобы не возникло недоразумений и недопониманий, мне нужно было срочно услышать вашу дочь, — продолжил я, — однако я неожиданно понял, что если представлюсь, как царевич Александр… Как думаете, насколько далеко меня пошлют с пожеланием: «Мальчик, не балуйся?»

— Но-о… — Снова заминка на том конце. Видимо, я сказал здравую вещь, со мной согласились. А пауза — а что им на это сказать?

— Но ваш номер определился. Это… Номер стражи, — сдала свою службу безопасности боярыня, и я восхитился: у Троекуровых реально крутая клановая СБ, что за пару минут уже дала отчёт, чей номер. Интересный мир, и при такой власти у вооружённых частников, не так и уютно уже выглядит кресло правительницы. То-то маман вечно нервная ходит, и меня не любит.

— Всё верно, я звоню из околотка на Красной площади. — Раз спалили — лучше говорить правду, ничего, кроме правды, но боже упаси говорить всю правду! — Так получилось. И тем не менее, я по почти личному вопросу. В любом случае, ваша дочь ничего не натворила, я просто хотел её услышать.

— И откуда же вы, молодой человек, знаете мою дочь? Простую провинциальную боярышню? — Прям отсюда чувствую, как напряжённо, в щёлочки, сузились её грозные глазки.

Ну, «провинциальную» сразу мимо. Вотчины-то у них в провинции, это так, но «офис» тут, в Москве. Дежурная сказала, что идущий аж от Рюрика род несколько раз ветвился, есть князья Троекуровы, а есть аж три боярских рода, и эти — последние, третья волна. Самые молодые из Троекуровых не стали цепляться за выделенные при делёжке земли под Костромой, а взяли «на щит» новые в осваиваемой тогда Южной Сибири, немного в Северном Туркестане, и за службу кое-что получили на Дальнем Востоке. А в тех местах порядочные люди не хлеб выращивают (плохо там растёт), а шахтами владеют, ГОКами, лесопилками. Управление которыми подразумевает, что ты и в Москве можешь жить, не нужна «полная занятость» по месту.

— Три дня назад познакомились у южной стены кремля. — Я был сама честность. — На набережной. Я играл и пел со стены, между Тайницкой и Богородской башнями, она в компании молодёжи слушала. И кстати, на свадьбу меня пригласила, но то в конце месяца. Время есть, а моё дело срочное, вообще не терпит.

Щелчок — отключение громкой связи, и, суда по гулкому шороху (закрыли рукой микрофон), на том конце шушукаются — военный совет семьи решает, как быть.

— Саша? — Щелчок и снова голос, только уже знакомый. Похож на голос кричавшей тогда снизу девчонки, но, если честно, и аппарат искажает, и слышал я её издалека. Но вроде общее есть.

— Алина Геннадьевна?

— Она самая.

— Кремль, стена, полночь. Я играл вначале что-то испанское, потом пел. Не забыла?

— А такое забудешь? — Она нервно рассмеялась. — Саша… Ваше высочество… Царевич…- Оп-па, а теперь её понимаю. Звонит незнакомый принц, и как к нему обращаться, чтоб не обидеть?

Но я ж современный принц, насквозь демократический.

— Слушай, давай сейчас без расшаркиваний? Сегодня я просто Саша. Идёт?

— Идёт, — потянула она неуверенно, но быстро приходила в себя.

— Зай, смотри, дело такое. Меня, наконец, выпускают в люди после покушения. Почему долго держали — при встрече расскажу, не по телефону. Вчера я впервые в город за три месяца вышел.

— Поздравляю. И сочувствую. Вся Москва говорит, ты память потерял, да? — Вот тебе и не по телефону.

— В общем, да. — Во как! Вся Москва всё знает, только родная семья делает вид, что скрывает информацию об этом. А ещё отметил, что судя по напряжению боярышни, нас слушает вся её семья. С одной стороны надо базар фильтровать, с другой как раз масть говорить с точки зрения политики и выгоды — где сама Алина не поймёт, старшие подскажут и целебным пинком направят. Так что я везучий принц!

— Короче, я решил не рассусоливать долго, и начать собирать свою команду единомышленников, — раз такая маза, сразу перешёл я к подтексту, минуя расшаркивания. — Близкое окружение. Чёрт возьми, вокруг Ольги и Жени есть свои круги друзей, на кого можно в трудную минуту опереться и у кого совета спросить, Машка как раз такую группировку собирает, а у меня никого нет — чужой командой пользуюсь. И решил предложить тебе дружбу.

Снова пауза, и неуверенное:

— Почему мне?

— Знаешь, я про гонорар тогда для красного словца ляпнул. А вы реально скинулись и деньги под стеной оставили. И они, если честно, меня сегодня и вчера буквально спасли. Даже если для вас это ничего не стоило, я из тех, кто видит знаки свыше, и готов предложить тебе место рядом. Дать шанс вне конкурса, так сказать. Добро нельзя забывать.

— Ну-у-у-у… — Она зависла, и судя по шёпоту, её уже начали накручивать на той стороне те, кто соображает быстрее. — Неожиданно, ваше высочество. Очень неожиданно. Но я польщена. И что для этого требуется? Для этого ведь что-то требуется?