Ментальная Кухня 4 (СИ) - Злобин Максим - Страница 25

А ксива-то знакомая; вместе с Захар Палычем точь-в-точь такую же обмывали. Тайная Канцелярия Его Величества. Вот только у Гачина-Мучинского она, конечно, поскромней была. Не знаю даже как объяснить… то ли потоньше, то ли цвета другого. А вот эта корочка пухлая что батон докторской и явно что свет в себя поглощает.

— Это кто? — спросил Мезенцев, указывая на Агафоныча.

— Нечаев! — тоненько пискнул сенсей. — Вадим Агафонович. Уже ухожу, — с тем он вылез из джакузи и как был в трусах и пене мокрыми ногами пошлёпал в направлении коридора.

— Наш креативный директор, — пояснил я на всякий случай, а на молчаливый вопрос насчёт бутылки шампанского объяснил: — Выходной у него сегодня. Расслабляется человек.

— Понятно.

Борис Борисович повнимательней оглядел люкс, а я повнимательней оглядел Бориса Борисыча. Вампир, сука! Кабы были в этом мире готические кровососы, то именно так бы они и выглядели. Бледный, как смерть. Скулы острые, так что пораниться можно; губ как будто бы вообще нет. Глазищи светло-серые, цвета панельной многоэтажки сквозь покрытое инеем окно.

Ещё и высокий, зараза, чуть-чуть до Оксанки Стремяновой не дотягивает.

— Итак, Василий Викторович, — я вновь был удостоен вниманием тайника. — Где вам будет удобней переговорить?

— Да давайте прямо здесь, — я указал на столик. — Прошу.

— Спасибо.

Тут Мезенцев прижал палец к уху. Не кивнул, но едва заметно хмыкнул. Ну да, торчащий из уха кручёный провод ему явно не по чину, а вот мини-гарнитурка в самый раз. Выслушав от своих что-то в ухе, Борис Борисыч всё-таки присел за стол. Тут же взял вазу и начал крутить её в руках. То ли жучок искал, а то ли любовался.

— Надо бы цветы поставить, — сказал он. — Нехорошо.

Ну охренеть теперь, конечно. Это меня за пустую вазу в люксе так прижали?

— Мы под арестом? — не стал я ходить вокруг да около.

— А есть за что? — нарвался на встречный вопрос.

— Нет.

— Я так и думал, — тут Мезенцев попытался исполнить что-то типа улыбки, но в его исполнении один хрен получался оскал. — Вас-и-и-иилий Ви-и-и-икторович, — нараспев повторил он моё имя. — Должно быть вам уже известно, что все билеты на предстоящий круиз выкупил некто, кто пожелал остаться неизвестным?

— Конечно, — кивнул я.

— Ну так вот он и останется неизвестным. И для вас, и для всей вашей команды. Вопросы задавать нельзя, пытаться что-то узнать иными способами нельзя, разговаривать с гостями на сторонние темы возможно только если разговор был инициирован гостями. Ну… это должно быть вам известно по простейшим стандартам сервиса. Но дальше: руководящему составу самовольно покидать теплоход нельзя, приводить на теплоход сторонних людей нельзя, общаться с прессой нельзя категорически.

— А что же в таком случае можно?

— В таком случае можно исполнять свою работу. Вы же ресторатор, насколько нам известно. Вот и ресторируйте. Остальное вас, простите за грубость, волновать не должно. О том, что люди с вами поплывут серьёзные, говорить, надеюсь, не стоит. Охрану можете распускать. Безопасностью гостей займётся непосредственно Канцелярия…

Тут Мезенцев снова завис с пальцем в ухе.

— Во-о-от, — протянул он. — Ваш капитан уже в курсе, и уже координирует с нашими людьми конвой.

— Какой конвой?

— На всякий случай мы приставим к «Ржевскому» несколько катеров охраны. Что ещё? Все средства связи придётся либо сдать, либо установить специальный софт. Мы не скрываем, что будем вас подслушивать; это выбор каждого.

Борис Борисыч наконец-то отстал от вазы и тяжко вздохнул. Первая его человеческая эмоция на моей памяти.

— Поверьте, нам тоже всё это не нравится, и вместо проверенных годами людей приходится работать с вами, — сказал он. — Почему? Даже нам не всё известно. Так. Позвольте поинтересоваться, Василий Викторович, вы действительно собираетесь кормить гостей аномальными продуктами?

— Действительно собираюсь.

— Откуда они у вас?

— С чёрного рынка, — не раздумывая ни секунды выпалил я.

Не надо юлить, и не надо уходить от вопроса. Наверное. Если бы мне что-то инкриминировали, то так бы и сказали. Наверное. А на связь с чёрным рынком при таких обстоятельствах просто-напросто закроют глаза… наверное…

— Допустим, — кивнул Мезенцев. — Следующий вопрос: почему на борту столько итальянцев?

Оп-па…

А не по их ли душу пришли тайники? Может быть такое, что наша Канцелярия сотрудничает с ихней ля Канцелярио? Или что у них там похожее по смыслу?

— А вы разве не знаете, что итальянцы лучшие повара в мире? — больно было произнести вслух эту ложь, однако для дела нужно. — Я организовал программу по обмену опытом ещё до плавания. Хотел обучить свой собственный персонал. В круизе итальянцы участвовать не буду, не волнуйтесь. Мы ссадим их уже довольно скоро.

— Угу…

— А вообще, надо сказать, у нас собралась интернациональная команда. У нас и казахи есть, и грузин, и немец, и даже гражданка Туниса.

— И венгр, — ни разу не удивившись, добавил Борис Борисович. — Клаудиус Бограчевич Крумплишрац.

— Чо?

Я аж подвис на несколько секунд, пока не сообразил, что это Клава.

— А-а-а, — хлопнул я себя по лбу. — Крупльсрацш, ну конечно же. Старый добрый Крупльсрацш…

— Интересно, — ухмыльнулся Мезенцев, сканируя меня глазами. — Очень-очень интересно. Кажется, вы сами не до конца знаете свой персонал, Василий Викторович.

— Так ведь конечно! — схватился я за соломинку. — С бОльшей частью только сегодня познакомился. У нас как раз грандиозное собеседование только-только закончилось, но так вы наверняка уже в курсе.

— Угу, — и снова этот грёбаный взгляд. — А вы одарены, Василий Викторович?

С-с-с-сука! Да что ж такое⁈ Это что же, все аспекты моей жизни густо замешаны на лжи⁈ Так получается⁈

— Нет, — ответил я. — Не повезло.

— А есть ли на борту другие сильные одарённые?

— Наверняка. Наш шеф Михаил недавно прошёл ОФИЦИАЛЬНУЮ, — подчеркнул я как мог, — инициацию. И ещё капитан, насколько мне известно, искусный друид. Одно время такой вкусный крыжовник на борту выращивал! М-м-м-м…

Ач-ч-чорт! Дедовы ребята наверняка поголовно маги. Агафоныч ещё, падла такая, и Гио. Как же трудно врать, когда не знаешь, что именно про тебя уже знают. И как трудно удержаться от соблазна залезть Мезенцеву в голову. Наверняка там кладезь полезной информации, и наверняка она охраняется так, что я даже мяфкнуть не успею, как меня скрутят за госизмену. Пу-пу-пу. Пу-пу-ру-пу-пу.

Однако:

— Расслабьтесь, Василий Викторович, — сказал вдруг Мезенцев и, кажется, расслабился сам. — Всё уже решено. Нам придётся как-то сосуществовать, и выбора нет. Не мешайте нам, не помышляйте плохого в адрес гостей, не скрывайте связанную с круизом информацию, не разглашайте связанную с круизом информацию третьим лицам, и тогда мы обязательно сработаемся. А всё былое… оно нам неинтересно.

Ну… что ж? Такой подход мне нравится.

— Более того, — продолжил Борис Борисович, — вам предоставляется отличный шанс. Все маленькие тёмные секретики, если у вас такие, конечно, имеются, могут быть внезапно списаны и прощены. Вы же, как-никак, собираетесь послужить Империи. И наверняка из самых чистых побуждений.

— Собираюсь, — кивнул я. — Послужу. Из чистых.

А такой мне нравится ещё больше. М-м-м-м… закинуть удочку что ли? Мол, один подмосковный оборотень пытается помешать круизу. Не! Стоп! Рано. Да и непонятно пока, что там по пути можно раскопать.

— Ну а теперь к главному, Василий Викторович.

— Уф… а это было не главное?

— В нашем деле главное всё, — ухмыльнулся Мезенцев. — Поскольку все билеты выкуплены нами, мы как единственные гости вашего чудесного теплохода хотели бы изменить маршрут и сроки.

— То есть?

— То есть мы отплываем завтра утром…

— Ох ты ж!

— … идём до Москвы и встаём на причал на несколько суток. Тут возможны небольшие речные прогулки по местности, но об этом мы будем договариваться с вашим капитаном. А далее мы снимаемся, отвозим дорогих гостей обратно в Петербург и больше никогда не встречаемся. Или же наоборот, если вы себя проявите, то встречаемся как можно чаще. Но-о-о, — развёл руками Мезенцев. — Тут уж вам решать.