Время жестоких чудес - Лунин Артем - Страница 4

– Патэ Киош… – и замолчал, снова не узнав своего голоса в неразборчивом хрипе. Пастырь принял вид сосредоточенного внимания.

– Слушаю тебя, лэй Дораж, слушаю тебя, – ласково произнес он. Алек вдруг почувствовал вспышку гнева. Он уже не ученик, и он ненавидел обращение «сын мой», ненавидел этот приторный голос, он кипел от ярости, оставаясь холодным.

– У меня даже чувства изменились, – вслух подумал он.

– Такое бывает, – с лицемерным сочувствием торопливо сказал пастырь. – Это бывает, это нормально после экзорцизма…

Экзорцизм! Молнией сверкнули воспоминания. Зелье, лишняя капля которого искалечит не только память, но и душу, заунывный речитатив патэ, ядовитые запахи священных воскурений, рвущий горло кашель… Омерзительное ощущение присутствия в себе чужой воли, миражи, созданные его больным рассудком, накладываются на явь, голова кругом, потом – спасительное беспамятство…

– Не бойся, сын мой, мы поддержим тебя. А сейчас тебе надо отдохнуть. – На плечо легла рука, когда-то этот жест много для него значил. «Ты не один, мы с тобой, доверься нам…»

Все изменилось.

Изменилось все.

– Спи…

Патэ вышел. Алек сосредоточился и выбросил из разума повеление. Сонливость исчезла не сразу, он нарочно принял неудобную позу, чтобы не уснуть, и бездумно обводил взглядом свой новый дом. Голубые узоры на мебели, стены исписаны священными символами, занавески из неподрубленной крапивицы отдернуты, видны ветви калины, дальний лесок и краешек реки. Даже когда мальчишки подзуживали друг друга на разные глупости, никакому отчаянному малому и в голову не приходило ближе чем на две версты подойти к обиталищу Отверженных. Алек смутно удивился, что уже не относит себя ни к мальчишкам, ни к юношам, и понял, что он за эти две недели – патэ сказал, сколько времени он был в нигде– действительно повзрослел и даже постарел.

Алек хотел подняться, посмотреть в окно, но накатила душная муть, и он понял, что вот-вот потеряет сознание. Тогда он закрыл глаза и стал вспоминать…

Об этом месте говорят вполголоса и с оглядкой. Ссылка, подальше от жизни деревень, подальше от нормальных людей. В твоей силе виноват только ты…

На уроках Алека ставили в пример остальным ученикам. В Школе у него было мало друзей, никто не любит тех, кого приводят в пример.

Алек учился. За успешную учебу можно получить уменьшение подушной подати, причем для всей деревни. Доражи всегда знали свой долг перед племенем. Мальчик выбирался ночами на пустырь и в нарушение строгих правил до звона в ушах и крови из носа практиковался в «бесовском искусстве». Если бы его поймали на этом, светило бы ущемление в ранге, церковное рабство…

Когда учебный год заканчивался, Алек возвращался в Дорнох и тайно продолжал практиковаться. Любопытные и опасливые взгляды, брошенные в спину оскорбительные слова. Покоренные считали зазорным учиться у завоевателей.

Первое лето и осень после Школы сверстники почти каждый день катали его в пыли. На вторые каникулы Алек уже умел не только поднимать камни и рассеивать облака, но дорнохских было много, они брали числом.

С третьих каникул Алеку стало все равно, сколько у него неприятелей. Задевать юного мыследея стало развлечением опасным для здоровья.

Он добился десяти баллов, пастыри прочили имперскую карьеру, когда произошло то, что поставило жирный крест и на карьере, и на судьбе.

Преступление.

Совсем немного оставалось ему до звания погонщика ветров и отправки в Кайв для того, чтобы завершить обучение.

Когда он вошел в возраст юношества, невинные детские сны О Силе не перестали ему сниться, как это обычно бывает. сны изменились, повзрослев вместе с ним, и стали все больше походить на то, что в старых радонских легендах называется Искушением.

Тебе ли принадлежит Сила, или же ты принадлежишь Ей?

Алек вздрогнул, вспомнив то упоительное чувство. Вихрь красок вокруг, листья, сорванные ветром, превращаются в колючие звезды, а он попирает ногами небесную твердь, он всемогущ, он вровень с Богами…

Такие сны – наследие Старших Братьев. И нельзя смотреть в себя, потому что капля крови Титанов, бросивших вызов Творцу, спит некрепко и в человеке может пробудиться странная и страшная мощь Предвечных…