Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф. - Страница 60

Массивные конвои остальной части армии выехали из форта на тысячах вездеходов. Операция эта была открытая: за холмами и горными хребтами никто не прятался. Наступление началось, когда над Мортонриджем нависли сумерки. Свет многочисленных фар, словно анемичный рассвет, тянулся до самого горизонта.

На Ксингу вновь объявили комендантский час. Полиция пришла в боевую готовность. Хотя все и были уверены, что ни один одержимый с Мортонриджа к ним не проник, власти континента чрезвычайно серьезно отнеслись к угрозе Аннеты Эклунд о саботаже. Гражданским по улицам разгуливать не разрешалось. Люди ворчали и стонали, направляли протесты в местные новостные агентства: они не забыли, как туго пришлось им во время последнего комендантского часа. По сути дела, это была бравада — демонстрация неповиновения. Тем не менее пришлось смириться и наблюдать за происходящим со стороны.

На Гайане штаб занялся координацией наступления королевского флота. Боевые низкоорбитальные платформы занимали исходные позиции. Флотилия из трехсот космоястребов приступила к синхронизации искажающих полей, готовясь к выполнению задания.

От намеков перешли к делу. Атака на Мортонридж стала неизбежной.

На первый взгляд в Чейнбридже ничто не изменилось. Аннета Эклунд подъехала к невысокому горному хребту в двух километрах от окраины и, заглушив двигатель вездехода, оглянулась через плечо. На фермерских землях, под низкой крышей красных облаков, светились сотни окон. Здания были теплыми, так что любой хитрый сенсорный датчик обманулся бы, приняв эти дома за обитаемые. Однако же здесь давно никого не было. Последним покинул эти места ее штаб.

— Я задержу их здесь на некоторое время, — заверил ее Девлин. Одетый в старинный камуфляж, со скромными знаками отличия на груди, он сидел рядом на пассажирском сиденье.

На заднем сиденье Хой Сон постарался скрыть усмешку. Одежда на нем была тоже из прошлых веков, такую носили скрывавшиеся когда-то в лесах беглые каторжники.

— По меньшей мере, на четверть часа, — не удержался он от колкости.

— Наверное, тебе не терпится на четверть часа быстрее оказаться в потусторонье, — пошутил Девлин.

— Любое время хорошо, лишь бы задержать, — прекратила перепалку Аннета. Она сняла машину с тормоза и выехала на второстепенную дорогу. До деревеньки Голд Овертон ехать восемьдесят километров. Там и собирались устроить штаб. Место было выбрано Хой Соном заочно, без особых размышлений. Окружено лесом, хотя дороги к нему проложены. Место как место, ничем не хуже других. Надолго задерживаться там не собирались. Меняющаяся тактика — вот девиз их кампании.

Хой Сон хлопнул Девлина по плечу.

— Ну что, пришло наше время? Твое и мое? Вперед, к смерти и славе.

— Славы не будет, — Девлин говорил так тихо, что приходилось напрягать слух. Низкий протяжный гром заглушал все звуки.

— Да уж не провидец ли ты?

— Ночью я слышал, как стонут мои люди, — голос старого солдата дрогнул. — Те, что остались лежать на ничейной земле и не успели утонуть в лужах собственной крови. Те, что, задохнувшись дьявольским газом, еще не выхаркали легкие. Они умоляли о помощи. Быть застреленными для них не так страшно, страшнее остаться одним.

— Вы, христиане, воспринимаете жизнь слишком уж субъективно. Мы оказались здесь случайно, а не по чьему-то промыслу. Не существует ничего предопределенного. Вы — это только то, что делаете из себя сами. В прошлое вернуться невозможно, прошлое не меняется. Не думай об этом. Единственное, что имеет значение, — будущее.

— Сердце мое болело оттого, что помочь им я был не в силах. Хорошие, достойные люди, по большей части мальчишки. Я тогда поклялся, что никогда больше не приму участия в этом безумии. Называли это тотальной войной. Неправда! Это было кровавое тотальное убийство. Безумие обернулось болезнью, и мы все им заразились. Дважды на моем веку правительство посылало юношей умирать за правое дело, защищать себя и свой строй, — он горько рассмеялся. — И вот я опять здесь. Спустя семь проклятых столетий. Ничего не изменилось. Ни-че-го. Я снова борюсь за себя и свою новую жизнь. Справедливая война, ведь на моей стороне ангелы, пусть даже и падшие. Но я уже слышу стоны. Да поможет мне Бог!

— Что до меня, то я слышу победную песню, — сказал Хой Сон. — Голос земли громче, сильнее человечьего крика. Это наше место. Мы с ним одно целое. Срослись. И имеем право на существование.

Девлин закрыл глаза и прислонился затылком к подголовнику.

— Боже, прости меня. Я такой дурак. Все мы отправляемся в крестовый поход. Отчаявшись, собираемся крушить небесные врата. Какое безумие. Возле меня столпились темные ангелы. Они зовут к смерти, ибо только в смерти мы найдем покой. Но ты, Господи, открыл мне, что смерти нет и быть не может.

— Очнись, старик. Мы сражаемся не с Богом, а с несправедливым миром.

Впервые по возвращении из потусторонья Девлин улыбнулся.

— Ты думаешь, есть разница?

Остров очаровывал. Флора и ландшафт объединились здесь в синергетическую идиллию, своего рода Грааль дизайнеров-эденистов. С отвесных гор срывались высокие водопады, роскошные леса изнемогали от сладкого запаха цветов. Многочисленные бухточки изрезали берега. Бледно-золотой песок сверкал под лазурным небом. И лишь в одном месте вздымающаяся из моря скала, не уступавшая напору волн, отбрасывала на берег волшебную тень цвета коралла. Все это действовало на подсознание, заставляло остановиться и упиться красотой. Время останавливалось, теряло смысл.

Сайнону хотелось бы задержаться здесь дольше, чем на отведенные им восемнадцать часов. Пять тысяч солдат вместе с оборудованием и обслуживающим персоналом опустились на крошечную жемчужину в океане. Морпехов расселили в курортных отелях, по десять человек в комнате. Сады и теннисные корты превратили в военные плацы. Весь день подходили лодки, разворачивались кормой к берегу, принимая на борт джипы и малотоннажные грузовики. Вечером очередь дошла до сержантов.

— Сиринкс понравилось бы это место, — сказал Сайнон Чоме. — Обязательно ей о нем раскажу, — они стояли в длинной очереди сержантов, шедших вброд к своим лодкам. К этому береговому отрезку одновременно могли подойти лишь три лодки, так что остальные одиннадцать стояли на якоре в ста метрах от побережья. Преодолевая сопротивление воды, к ним медленно продвигалась колонна сержантов. За спинами висели вещмешки, оружие они держали над головой, чтобы не замочить. С обрывистого берега за этим процессом наблюдали группы королевских морпехов. Если все пройдет без сбоев, завтра утром они будут делать то же самое.

— Наконец-то я слышу настоящий, здоровый оптимизм, — сказал Чома.

— Что ты хочешь сказать?

— Я обдумываю цифру наших возможных потерь. Хочешь знать, сколько человек из нашего отряда переживет кампанию?

— Да нет. Статистиком становиться не собираюсь.

— Вроде я это уже слышал когда-то. И все же скажу — двое. Двое из каждых десяти.

— Большое тебе спасибо, — Сайнон подошел к лодке. Была она уродливая, видавшая виды, должно быть, служила армии Освобождения с момента ее образования. Углесиликоновый корпус изготовили на Эспарте. Энергетические клетки и двигатель пришли, скорее всего, с фабрики одного из астероидов Королевства. За недостатком времени инженеры соединили друг с другом стандартные компоненты и штамповали такие лодки по несколько сотен в день. Вот и сейчас на берегу работали еще над тремя такими же.

— Считается, что честность — сила нашей культуры, — сказал Чома, несколько уязвленный негативной реакцией товарища.

— Мы сейчас далеко от Эдена, — Сайнон вскинул ружье на плечо и стал карабкаться по лестнице на борт лодки. Добравшись до верха планшира, оглянулся на берег.

Солнце тонуло в море, оставляя над потемневшей водой розовый туман. Словно пародируя закат, с противоположной стороны повисло над горизонтом красное облако, узкая полоска, разделявшая воду и небо.