Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф. - Страница 45

— С тех пор, как выросла, да. Сначала нас обучили по методу киинтов. Главное их правило, когда они имеют дело с представителями других существ, особенно примитивных, — это нулевая интервенция. Они не хотели, чтобы мы стали слишком чувствительными и земными людьми. Если бы мы такими сделались, то могли бы предложить идеи, которые тем эпохам не подходили. Я имею в виду: что бы случилось, если бы испанская Армада вдруг обзавелась бы радаром. Вот почему они нас стерилизовали. Чтобы мы оставались бесстрастными.

— Это ужасно!

Трэйси улыбалась, устремив вдаль невидящий взор.

— Зато какие преимущества! Знаешь, детка, если бы ты видела хотя бы немногое из того, что довелось увидеть мне. Династии китайских императоров в самом их расцвете. Жителей восточной Исландии, создающих свои статуи. Рыцарей в полном облачении, сражающихся за свои крошечные королевства. Города инков, встающие из джунглей. Я была служанкой, когда Иоанн Безземельный подписывал Великую хартию вольностей. Во времена европейского Ренессанса была великосветской дамой. Махала платочком с пристани, когда Колумб отправлялся через Атлантику. Плевала на фашистские танки, въезжавшие в Европу. Тридцать лет спустя плакала на мысе Канаверал, провожая на Луну «Аполлон». И была так горда тем, что мы совершили. А потом вместе с Ричардом Салдана прибыла в космическом корабле на Кулу. Ты просто не представляешь, какая замечательная была у меня тогда жизнь. Я знаю все-все, на что способны люди. Хорошие мы все-таки существа. Не самые лучшие, исходя из стандартов киинтов, однако намного выше среднего уровня. Можно сказать, уникальные, — она громко хлюпнула носом и промокнула платочком глаза.

— Не плачьте, — тихо сказала Джей. — Пожалуйста.

— Мне жаль. Когда ты здесь, когда я знаю, чего ты можешь достичь, дай тебе шанс, сердце мое переполняет скорбь. Это так несправедливо.

— Что вы хотите сказать? — спросила Джей. Она занервничала. Не очень-то приятно видеть перед собой плачущую старушку. — Разве киинты не отпустят меня домой?

— Не в том дело, — Трэйси храбро улыбнулась и похлопала Джей по руке, — а в том, какой теперь у тебя будет дом. Лучше бы этого не произошло. Открытие энергистических состояний и всего того, что стоит за этим, должно произойти в обществе, достигшем более высокого уровня развития. Это великое событие. Человеческой психологии необходимо долго к нему готовиться. Должно смениться по меньшей мере одно поколение. Прорыв этот произошел по чистой случайности. Я заранее боюсь, что человечество не сможет пройти через все это без больших потерь. Мы все, наблюдатели, хотели бы помочь, ну хотя бы указать ученым правильное направление.

— Отчего же вы не помогаете?

— Даже если бы нам и разрешили, толку бы не было. Я — часть нашей истории, Джей. Я видела, как мы, грязные дикари, стали цивилизацией, распространившейся по всей Вселенной. Более чем кто-нибудь, я понимаю, кем мы могли бы стать, дай нам только шанс. И могла бы вмешаться, так что никто бы и не догадался, что им управляют. Но в самый решающий момент социальной эволюции, когда опыт мой жизненно необходим, я должна оставаться здесь.

— Ну почему? — спросила Джей умоляющим голосом. Хрупкие плечики Трэйси задрожали от сдерживаемых эмоций.

— Ох, деточка, разве ты не поняла, в каком месте ты находишься? Это же проклятая богадельня.

Прошло двадцать минут. Луиза сидела в большом мягком кресле салона. Мышцы брюшного пресса начали уставать, так как привязной ремень удерживал ее в одном и том же положении. Потом ощутила легкое подрагивание: это кабина лифта переместилась на рельсы башни. Прозвучал звонок. Тридцать секунд — и они соскочили с астероида Скайхай Киджаб. Промелькнули горы. Облака над ними похожи были на свернувшееся молоко. Слабая гравитация расслабила мышцы, и привязной ремень перестал давить на живот.

Земля внизу сияла мягким опаловым светом. В основании башни, в Африке, был полдень, и над океанами с обеих сторон континента сгрудились облака. Их было значительно больше, чем на Норфолке, хотя «Далекое королевство» летело на куда более низкой орбите. Может, дело именно в этом. Луизе лень было искать метеорологические файлы в процессорном блоке и составлять сравнительную программу. Гораздо приятнее не анализировать, а просто наслаждаться видом. Она смотрела на гигантские, медленно вращающиеся белые спирали, сталкивающиеся друг с другом.

Женевьева отстегнула ремень, прошла к окну и прижалась к стеклу носом.

— Как красиво, — сказала она. Обернувшись к Луизе, улыбнулась. Лицо ее раскраснелось. — А я-то думала, что Земля страшная.

Луиза тревожно оглянулась по сторонам: что подумают пассажиры, услышав такие слова? Раз сейчас карантин, большинство из них, должно быть, с Земли или с Ореола. Но никто даже не взглянул в ее сторону. Луизе показалось, что они сознательно не смотрят. Она подошла к Джен.

— Я уже решила, что школьные учебники все врут.

Ореол сейчас хорошо был виден. Огромная пунктирная линия из светящихся точек, обвившая планету. Похожа на самое тонкое кольцо газового гиганта. Вот уже пятьсот шестьдесят пять лет компании и финансовые консорциумы запускали астероиды в орбиту Земли. Процесс стал стандартным. Поначалу шла крупномасштабная добыча минералов: их выкапывали, а затем вырубали пещеру обиталища. Потом постепенно начали строить промышленные мануфактуры, и так как естественные ресурсы истощались, население перешло на более разумный способ экономики. Сейчас вокруг Земли крутились пятнадцать тысяч обитаемых астероидов, каждый по своей орбите, и год за годом к ним прибавлялось по тридцать пять новых лун. Между астероидами сновали десятки тысяч орбитальных судов.

Выхлопы горючего, соединяясь, образовывали сверкающий нимб.

Луиза изумленно смотрела на эфемерное создание космической промышленности. Оно было более хрупким, чем небесный мост в летнем небе Норфолка, но в то же время и более внушительным. Перспектива внушала уверенность. Оказывается, Земля сильная, намного сильнее, чем ей до того представлялось.

Уж где-где, а здесь мы будем в безопасности. Она прижала к себе Женевьеву. Впервые за долгое время почувствовала успокоение.

Внизу, под величественным Ореолом, Земля казалась почти неподвижной. Лишь в Северной и Южной Америке ощущалась человеческая активность. Материки оставались пока в темноте. К Атлантике приближался рассвет, но ночь не мешала ей видеть, где находятся люди. Аркологи сверкали, словно вулканы солнечного света.

— Это что, города? — взволнованно спросила Женевьева.

— Думаю, да.

— Здорово! А почему вода здесь такого цвета?

Луиза отвела взгляд от иллюминации. Цвет океанской воды и в самом деле был странный — серо-зеленый, не похожий на приятную изумрудную зелень норфолкских морей.

— Не знаю. Похоже, они не слишком чистые. Наверное, это загрязнение, о котором мы слышали.

Позади кто-то тихонько кашлянул. Девочки вздрогнули. Впервые на них обратил внимание кто-то помимо стюардесс. Обернувшись, они увидели маленького человека в деловом темно-лиловом костюме. Лицо его тронули морщинки, хотя старым назвать его было нельзя. Луизу удивил небольшой его рост. Она была выше его на целый дюйм. Зато у человечка был очень широкий лоб. Линия волос начиналась дальше обыкновенного.

— Быть может, я покажусь вам невежливым, — сказал он спокойно. — По-моему, вы из другой системы.

Луиза удивилась: интересно, чем они отличались от других? В Скайхай Киджабе она купила себе и сестренке дорожные костюмы, комбинезоны, похожие на те, что носят астронавты, но более нарядные — с многочисленными карманами и заклепками. Такую одежду носили и другие женщины, и Луиза надеялась, что на общем фоне они не будут выделяться.

— Да, — созналась она. — Из Норфолка.

— А! Мне ни разу не довелось попробовать Норфолкские слезы. Слишком уж это дорого, даже при моей зарплате. Примите соболезнования в связи с вашей утратой.

— Благодарю, — Луиза старалась сохранять нейтральное выражение лица. Она привыкла к этому с детства. Так она вела себя, когда на нее кричал отец.