Обнажённый Бог: Феномен - Гамильтон Питер Ф. - Страница 34

Женевьева, вздернув плечи, огрела его красноречивым взглядом.

— Ваше счастье, что сейчас тревожные времена, и полиции Ореола не до вас. Кроме того, существуют смягчающие обстоятельства.

— Итак? — спокойно спросила Луиза. Она сама не знала почему, но страшно ей не было. Если бы им предстояло судебное разбирательство, этого разговора бы не было.

— Итак. Совершенно ясно, что после всего, что вы сделали, мы вас у себя не потерпим. К тому же у вас нет технических знаний, необходимых для жизни на астероиде. Следовательно, вы станете нам обузой. Сейчас объявлен межзвездный карантин, и поэтому мы не сможем послать вас к жениху, на Транквиллити. Остается один выход: Земля. У вас есть деньги, стало быть, вы можете себе позволить жить там до окончания кризиса.

Луиза посмотрела на Женевьеву. Сестренка сжала губы, всем своим видом показывая, что ей этот разговор неинтересен.

— Я не возражаю, — сказала Луиза.

— А хоть бы и возразили, — сказал Брент Рои. — Ваш голос ничего не значит. Депортируя вас, делаю вам официальное предупреждение. Вы совершили противозаконное деяние, угрожающее безопасности Верхнего Йорка. Первый узел Центрального правительства зафиксировал этот факт в своей памяти, в отделе криминалистики. Стоит вам когда-либо переступить закон на подотчетной Центральному правительству территории, как первому вашему делу тут же дадут ход, и вы попадете под следствие. Вам все понятно?

— Да, — прошептала Луиза.

— Повторяю, еще один проступок — вас вышвырнут из арколога и захлопнут за вами дверь.

— А как насчет Флетчера? — поинтересовалась Женевьева.

— А что такое? — спросил Брент Рои.

— Он отправляется на Землю вместе с нами?

— Нет, Джен, — ответила Луиза. — Он не едет с нами, — она старалась убрать грусть из голоса. Что бы они с Джен без него делали? Луиза не могла думать о нем как о враге-одержателе. Последний раз она видела Флетчера, когда его выводили из причальной камеры. Никогда не забудет, как ободряюще он ей улыбнулся, хотя глаза его были грустны. Даже потерпев поражение, он не утратил присущего ему благородства.

— Твоя старшая сестра права, — подтвердил Брент Рои. — Перестань думать о Флетчере.

— Вы его убили?

— Сделать это невозможно. Он давно мертв.

— И все-таки убили?

— С какой стати? Он нам сейчас очень полезен. Мы узнаем от него о потустороннем мире. Физики изучают природу его энергистической силы. Вот когда узнаем все, что сможем, отправим в ноль-тау. И конец истории.

— Можем ли мы увидеть его перед отъездом? — спросила Луиза.

— Нет.

Луизу и Женевьеву отправили в космопорт в сопровождении все тех же женщин-полицейских. На маршрут Земля — Ореол — Луна межзвездный карантин пока не распространялся, и количество гражданских полетов между тремя этими точками сохранялось на прежнем уровне.

К залу отправления они прибыли за двенадцать минут до вылета корабля «Шер». Полиция вернула им багаж и паспорта с визой на Землю. Процессорные блоки тоже возвратили. Напоследок отдали Луизе ее Джовианский кредитный диск. Луиза подозревала, что вся эта процедура сознательно делалась наспех: им нужно было сбить их с толку, чтобы они не подняли шума. Луиза, правда, и в спокойном состоянии не смогла бы устроить скандал. Если бы рядом был хороший юрист, тот наверняка усмотрел бы в обращении с ними многочисленные нарушения. Луизе же было все равно.

Камера жизнеобеспечения корабля «Шер» напоминала своей цилиндрической формой «Джамрану». Стюардесса с кислым выражением лица, не слишком церемонясь, усадила их на места, пристегнула и пошла к другим пассажирам.

— Мне нужно переодеться, — пожаловалась Женевьева. Она брезгливо обдернула свой костюм. — Я уже сто лет не мылась. Ко мне все липнет.

— Мы сможем переодеться, когда прибудем на станцию.

— Какую станцию? Куда мы едем?

— Не знаю, — Луиза глянула на стюардессу, ворчавшую на пожилую пассажирку, возившуюся с пристежным ремнем. — Потерпи немного, скоро узнаем.

— А потом что? Что будем делать, когда приедем?

— Пока не представляю. Дай мне немного подумать, хорошо?

Луиза расправила плечи и расслабилась. При свободном падении тело ее каждый раз сильно напрягалось. Хорошо, что кресло можно установить в горизонтальное положение: в животе не так замирает.

Находясь под арестом, она не слишком беспокоилась о будущем. Убедить Брента Руи в исключительной опасности Декстера — вот что было для нее тогда самым важным. Теперь задача эта была решена, или это только казалось. Она до сих пор не могла поверить в то, что он отнесся к ее предупреждению серьезно: уж слишком быстро их освободили. Сбыли с рук.

Власти держали Флетчера под арестом, и он рассказывал им об одержании. Вот он действительно их интересовал. Они думали, что их службы безопасности обнаружат Декстера. Луиза совершенно этому не верила. А ведь она торжественно поклялась Флетчеру сделать то, что он просил.

«Если я не могу помочь ему физически, то, по крайней мере, обязана исполнить обещание. Если бы он был на моем месте, обязательно сделал бы все, что нужно. Я обещала найти Беннет и предупредить ее. Да. И найду». Приняв решение, успокоилась.

Тут она услышала ритмичное жужжание и открыла глаза. Это Женевьева включила свой процессорный блок. Светящийся экран отбрасывал ей на лицо пучок света, и Луиза видела щеки, нос и полуоткрытый в восторге рот сестренки. Пальцы ее так и летали, и на поверхности блока возникали эксцентричные картинки.

«Необходимо положить конец этому глупому увлечению, — подумала Луиза. — Так и до патологии недалеко».

Стюардесса кричала на мужчину, укачивавшего плачущего ребенка. Ладно, воспитание Джен она отложит до прибытия на Землю.

Назад его вернули не боль и не победная самонадеянность, а медленное и мучительное осознание: ужасное забвение так и не кончится, если он ничего не предпримет.

Дариату казалось, что мысли его, безжизненные и расслабленные, повисли где-то в пространстве, перемешавшись с молекулами почвы и звездной пылью. Как бы ему хотелось раствориться в благословенном небытии, но мысли не давали ему этого сделать. Они все ходили и ходили по кругу, рождая болезненные воспоминания, унижения и страх.

Сейчас ему было хуже, чем в потустороннем мире. Там, в конце концов, были и другие души, и воспоминания его, быть может, нашли бы отклик. Здесь он был один-одинешенек. Душа, погребенная заживо. Утешиться нечем. Крики, вызванные болезненными ударами, со временем смолкнут, но крик души, ненавидящей саму себя, кончиться не может. Он не хотел возвращаться туда, в потемки, где поджидали его злобные духи. Они изобьют его снова, лишь только он там появится. Им ведь только этого и надо. И опять начнутся страдания, но и оставаться здесь тоже нельзя.

Дариат пошевелился. Он мысленно представил самого себя, как бы со стороны увидел, как он поднимает из земли грузное тело. Все это напомнило ему чудовищное упражнение из фитнесс-программы по накачиванию пресса. Давалось ему это нелегко, и воображение в этот раз не подчинялось. Видно, что-то с ним случилось, ослабило его возможности. Жизненная сила, которой он обладал даже в качестве привидения, вытекла из него. Он старался напрячь воображаемые мускулы, но они дрожали. В конце концов по спине его побежала слабая теплая струйка. Не по коже, внутри.

Ему захотелось большего. Ничто для него больше не имело значения, он хотел тепла. Тепло означало жизнь. Оно прибавляло силы. Он стал быстрее подниматься из-под погребавшей его земли, а тепло тем временем прибывало. Вскоре лицо его поднялось над поверхностью, и скорость движений стала почти нормальной. Выйдя наружу, только сейчас обнаружил, как же он замерз. Дариат встал на ноги, зубы стучали. Крепко обхватил себя руками, потом стал растирать ледяную плоть. Только ступни хранили относительное тепло.

Трава возле его сандалий, образуя овал метра два длиной, имела нездоровый, желто-коричневый цвет. Она поникла и была, по сути, уже мертва. Каждый листок покрылся инеем. Он смотрел на нее в недоумении.