Искупление варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 7

Я рада, что он ушел совсем недавно. Я надеюсь, что он не вернется.

Я плотнее закутываюсь в одеяло и наблюдаю, как старший синий парень подходит и садится рядом с Гейл. Он низко приседает рядом с ней и протягивает что-то жилистое и высушенное.

— Ты голодна? Не хочешь ли чего-нибудь поесть? — Он довольно хорошо говорит по-английски, хотя в его словах есть странная интонация.

Ее глаза сужаются, когда она наблюдает за ним, и я знаю, что она пытается разгадать его мотив.

— Что это?

— Копченый двисти, — говорит он, хотя я не уверена, что правильно поняла второе слово. Он предлагает его Гейл. — Идеален для путешествий.

Она берет его у него и нюхает. Он лучезарно улыбается ей, как будто это лучшее, что он когда-либо видел, а затем выглядит почти раздавленным, когда она разламывает кусок на части и начинает раздавать остальным. Последние несколько дней нас кормили, но для рабов никогда не хватает еды. Я качаю головой, когда Гейл пытается предложить мне мою порцию. Я не думаю, что смогу поесть. Мой желудок сжимается, когда я нервничаю, и меня просто стошнит.

Учитывая, что я нервничала с тех пор, как нас продали, в данный момент не очень хорошая идея класть что-либо сомнительное в мой пустой желудок. Я наблюдаю, как остальные едят, игнорируя щемящее чувство в животе. Я наблюдаю за реакцией Вазы, когда Гейл откусывает кусочек копченого мяса, но не похоже, чтобы он злился или радовался при мысли о том, что ее от этого тошнит. Не похоже, что он собирается выбить его у нее из рук. Это хорошо.

— Итак… ты сказал, что это идеально для путешествий, — комментирует Гейл между укусами. — Значит ли это, что мы будем путешествовать? — Она сохраняет свой тон мягким и милым.

Ваза кивает.

— Мы пойдем в деревню моего народа.

— Это туда пошел твой друг? В твою деревню?

Ваза качает головой.

— Бек отправился за мехами в пещеру охотника для вас. Вам нужна теплая одежда. Снаружи много снега, а люди хрупки.

Я издаю горлом тихий звук, и Гейл бросает на меня взгляд, в то время как остальные жуют, ничего не замечая. Она задается тем же вопросом.

— Ты часто сталкиваешься с людьми? — спрашивает Гейл.

Я хочу, чтобы она спросила, много ли у них людей-рабов. Если это так, то, возможно, Ваза не так добр, как кажется. Конечно, я могла бы ожидать этого от более злого, хмурого человека. Он похож на того типа людей.

— В нашей деревне много людей, — говорит Ваза. — Много-много.

Да, но находятся ли они там по собственному выбору? Или их купили и притащили сюда, чтобы сделать сексуальными рабынями? Я предполагаю последнее, и мне становится дурно от одной мысли об этом. Я думала, что быть чьим-то питомцем в зоопарке плохо, но быть вынужденной быть чьей-то сексуальной рабыней будет в тысячу раз хуже.

У Гейл такой вид, будто у нее тоже есть вопросы, но прежде чем она успевает заговорить, это делает Саммер.

— Пещеры? — спрашивает она, наморщив нос. — Вы, ребята, живете в пещерах?

Брук, похоже, готова расплакаться при этой мысли.

— О нет, — говорит Ваза.

Кто-то вздыхает с облегчением.

— Мы живем в хижинах. Наша пещера обрушилась.

— О боже, — шепчет Брук. — Хижины.

— Я уверена, что это очень милые хижины, — говорит Гейл и одаривает Вазу приторно-сладкой улыбкой. — И я уверена, что мы будем там очень счастливы.

Он кивает, сияя.

— Все наши люди очень счастливы. У них много комплектов, и они довольны своими парами.

Ну, разве это не звучит просто потрясающе? Счастливые секс-рабыни заняты производством детей для своих хозяев. Я крепче обхватываю свои ноги, клянясь бороться на каждом шагу, если эти ублюдки хотя бы попытаются прикоснуться ко мне под всей этой грязью. Я собираюсь выставить себя такой отвратительной, что никто никогда об этом не подумает.

— Ты очень красивая, — продолжает Ваза, явно не понимая настроения Гейл. — Для меня было бы честью, если бы ты согласилась разделить со мной меха.

— Ну, разве ты не прелесть, — воркует Гейл голосом, который кажется мне совершенно неискренним, но Ваза, похоже, этого не замечает. — Но думаю, мне нужно освоиться, прежде чем принимать какие-либо решения. Если это зависит от меня, то да.

— Конечно, — говорит Ваза, одаривая ее еще одним одурманенным взглядом.

По внутренней связи раздается голос.

— Бек возвращается с санями, Ваза.

Ваза поднимается на ноги.

— Жди здесь. Мы скоро вернемся.

— О, я буду здесь, — сухо говорит Гейл. — Куда мне еще идти?

Когда Ваза поднимается на ноги и уходит, подергивая хвостом, я смотрю ему вслед. Мысленно я быстро прокручиваю в голове дюжину сценариев. Все это сводится к одному — я могу остаться здесь и быть сексуальной рабыней, или я могу попытаться сбежать. Они могли бы убить меня за попытку, но на данный момент я не уверена, что это имеет значение.

Я так устала от того, что кто-то другой владеет мной.

Поэтому, прежде чем дверь за Вазой захлопывается, я вскакиваю на ноги и спешу за ним.

— Элли, — шипит Гейл. — Что ты делаешь?

Я игнорирую ее. Она может остаться. Может быть, Ваза — или с кем бы она ни была в итоге — будет относиться к ней правильно. На себя я таких надежд не возлагаю. Я слишком неприятная, слишком вспыльчивая, как и говорил мой последний хозяин. Единственное, на что я гожусь, — это на побои. А эти парни такие большие, что они сломают меня. Я могу умереть, если они поймают меня при побеге, но, по крайней мере, я умру на своих собственных условиях.

Я следую в нескольких шагах за Вазой, который настолько уверен в себе, что даже не останавливается, чтобы оглянуться и посмотреть, не идут ли за ним. Он направляется по извилистым коридорам корабля, а затем останавливается перед дверным люком. Он хмурится и по-детски хлопает ладонью по панели со странными кнопками. Это ничего не дает, поэтому он шлепает по ней снова.

— Перестань нажимать на кнопки открывания дверей, — раздается голос над головой. — Я понял тебя.

Мгновение спустя дверь с шипением открывается, и Ваза выходит.

И тут я вижу это. Впервые за десять лет я вижу солнечный свет.

Это… так красиво.

Я также чувствую запах свежего воздуха. Не затхлый, переработанный воздух космических кораблей или космических станций. Не навозная вонь зоопарка в частной экологической среде обитания.

Я на открытом воздухе. По-настоящему на свежем воздухе.

Острая тоска пронзает меня, и я бросаюсь вслед за Вазой. Это так близко.

Меня даже не волнует, что ветер, со свистом проникающий в корабль, обжигающе холоден. Я просто отчаянно изголодалась по этому дневному свету, по этому воздуху. Я хочу вдохнуть его и снова ненадолго почувствовать себя человеком. Почувствовать себя свободной.

Ваза сходит по ступенькам прежде, чем понимает, что я иду за ним. Он поворачивается, хмурясь, когда я спускаюсь за ним.

В тот момент, когда я пересекаю дверной проем, меня обдает арктическим, ледяным воздухом. Здесь так холодно, что у меня болят легкие. Мои босые ступни, более теплые, чем металл под ними, прилипают к нему, и сильная боль пронзает мои ноги. У меня так много инерции, что я не осознаю, что кожа на моих ногах сдирается, пока боль не пронзает меня насквозь. Я спотыкаюсь, даже когда Ваза выкрикивает предупреждение, и падаю с лестницы.

Я приземляюсь недалеко внизу, в облаке снега.

Снег.

Я сажусь, ошеломленная, и с трудом поднимаюсь на ноги. Я не могу нормально соображать, но все, что я знаю, это то, что я должна бежать. Однако повсюду лежит снег, и мои ноги пульсируют от боли и холода. Я тяжело дышу, как дикое животное, хватая ртом воздух, и ползу вперед. Мне надо уходить. Я должна…

Боже милостивый, неужели в этом месте нет ничего, кроме снега? Я не могу видеть далеко из-за всех этих вихрей в воздухе, но то, что я вижу, — это ничего, кроме белизны и гор. Там есть камень, и там есть снег… и это все.

Похоже, нас высадили на антарктическую версию этой планеты. Даже сейчас мои конечности немеют, а кровь на ногах запеклась коркой.