Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 11

«Согласен. Растягиваем оставшуюся часть на два дня. Сегодня больше не продаем.»

К трем часам дня торговая активность начала снижаться. Цены стабилизировались на высоких уровнях: Texas Petroleum — сто восемнадцать, Oklahoma Oil — семьдесят шесть, Gulf Extraction — девяносто один. Рост за день составил более пятидесяти процентов, рекордная цифра для компаний такого размера.

Из торгового зала я заметил, как Прескотт собирает своих брокеров для короткого совещания. Его указания были ясны даже на расстоянии — сворачивать активность, сохранять конфиденциальность, готовиться к завтрашнему дню.

Около четырех, когда торги начали подходить к концу, я покинул биржу тем же незаметным путем, каким пришел. Мартинс ждал неподалеку с автомобилем.

— Обратно в особняк, сэр? — спросил он, когда я сел на заднее сиденье.

— Нет, сначала к Прескотту. Нужно обсудить итоги дня и план на завтра.

В офисе Прескотта на Уолл-стрит меня провели через черный ход, минуя основные помещения. Мой партнер ждал в своем кабинете, окна которого выходили на гавань Нью-Йорка.

— Уильям! — он встретил меня рукопожатием, когда я снял усы и кепку. — Какой день! Какой день!

— Превосходный, — согласился я, усаживаясь в кожаное кресло. — Даже лучше, чем мы прогнозировали.

— Сорок процентов позиции ликвидировано, — Прескотт развернул на столе листы с расчетами. — Средняя цена продажи превысила исходную на пятьдесят девять процентов. Чистая прибыль уже превосходит плановые показатели на тридцать пять процентов.

— А сколько мы сможем получить завтра? — я изучал цифры, прикидывая варианты.

— Если цены останутся на текущем уровне, а мы продадим еще тридцать процентов позиции, то общий результат превысит исходный план почти в полтора раза, — Прескотт не скрывал удовлетворения. — Ваша доля составит около восемнадцати миллионов долларов вместо тринадцати.

— Что с оставшейся частью позиции? — спросил я. — Те тридцать процентов, которые мы оставим после завтрашнего дня?

— По нашему плану, их нужно держать как долгосрочную инвестицию, — ответил Прескотт. — Это страховка от излишнего внимания регуляторов. Если мы ликвидируем все сразу, это может вызвать подозрения.

— Согласен. К тому же, нефть останется ценным активом даже во время экономического спада.

Прескотт внимательно посмотрел на меня:

— Вы по-прежнему убеждены, что рынок скоро рухнет?

— Более чем когда-либо, — я кивнул. — Сегодняшнее безумство еще один признак. Рост на пятьдесят процентов за день без серьезного фундаментального обоснования? Это классический симптом пузыря.

— И что вы планируете делать с вашей частью прибыли?

— То, что советую всем клиентам: диверсифицировать. Наличные для экстренных операций.

Прескотт задумчиво барабанил пальцами по столешнице:

— Возможно, мне стоит прислушаться к вашим советам более внимательно.

Когда я вернулся в особняк на Пятой авеню, уже стемнело. Вечерний Нью-Йорк сиял огнями. Фаулер встретил меня в дверях:

— Телеграмма от мистера Роквуда, сэр. Помечена как срочная.

Я развернул желтую бумажку: «Операция превзошла ожидания. Сорок процентов позиции закрыто. Средняя цена +59%. Ждем вас завтра в 11:00 для обсуждения следующей фазы. Д. Р.»

В библиотеке я налил себе виски и сел в кресло у камина. Рядом с чеком от Роквуда на моем столе лежала телеграмма от Morgan Brothers с подтверждением выполненных ордеров.

Я смотрел на эти бумаги, свидетельства успешного завершения первого этапа операции «Черное золото», и думал не о роскоши, которую эти деньги могли бы купить, а о том, как правильно распорядиться ими перед надвигающимся крахом.

О’Мэлли, присоединившийся ко мне с бокалом виски, присвистнул, увидев сумму:

— Приличный результат, босс. Хватит на пару небоскребов.

— Или на создание финансовой крепости перед бурей, — отозвался я, отпивая янтарную жидкость. — Первый этап операции «Черное золото» завершен успешно. Теперь начинается следующая фаза.

О’Мэлли поднял брови:

— Выглядит как план подготовки к войне.

— В каком-то смысле это и есть война, — ответил я, отставив бокал. — Финансовая война, в которой большинство даже не подозревает, что уже проигрывает.

За окном огни Нью-Йорка сияли ярче звезд, скрытых смогом большого города. Я смотрел на эти огни и чувствовал странную смесь триумфа и тревоги.

Завтра начнется новый этап. Превращение бумажных прибылей в реальные активы, способные пережить крах, который навсегда изменит Америку.

Глава 5

Надвигается буря

Последние дни августа принесли в Нью-Йорк неожиданную прохладу. Тяжелый воздух, наполненный запахом приближающейся осени, напоминал о переменах, которые неумолимо надвигались на беззаботный город.

Я сидел в своем кабинете «Стерлинг, Харрисон и Партнеры», разбирая утренние телеграммы и отчеты, которые появлялись на моем столе каждые пятнадцать минут. Дубовый письменный стол, массивный и внушительный, с карельской березой по краям, ныне покрывали бумаги самого тревожного свойства.

Мисс Говард принесла очередную стопку телеграмм на серебряном подносе. Ее изящная фигура в строгом темно-синем костюме с белым воротничком по последней деловой моде олицетворяла безупречную эффективность.

— Мистер Стерлинг, из Чикаго пришли сводки по объемам промышленного производства, — она аккуратно положила бумаги на уголок стола, не тронутый документами. — И звонили из Continental Bank. Управляющий хотел бы встретиться с вами сегодня в четыре.

— Спасибо, мисс Говард. Скажите управляющему, что встречу в пять. И пригласите, пожалуйста, исследовательский отдел на совещание через полчаса.

Когда дверь закрылась, я развернул телеграмму из Чикаго и пробежал глазами цифры. Объем промышленного производства сократился на семь процентов по сравнению с июлем. Седьмой признак надвигающегося краха, тихий, почти незаметный для большинства, но кричащий для тех, кто знал, на что обращать внимание.

Из окна открывался величественный вид на Манхэттен — каменные утесы небоскребов, полоска Гудзона, сверкающая на утреннем солнце, бесконечный муравейник людской активности.

На моем столе лежали другие свидетельства приближающейся бури. Отчет от дилеров Dodge и Packard о десятипроцентном снижении продаж автомобилей за последний месяц. Меморандум от Фуллертона о заметном сокращении покупок дорогих товаров в его универмагах. Письмо от Милнера, в котором он сообщал о растущих складских запасах непроданной резиновой продукции.

Тикерная лента в углу кабинета выстукивала последние котировки с биржи. Dow Jones достиг нового рекорда — триста восемьдесят один пункт. Публика ликовала. Газеты превозносили наступление новой эры американского процветания. А я видел паруса на горизонте, предвещающие бурю столетия.

Телефон резко зазвенел. Это Прескотт звонил из кабинета этажом ниже.

— Уильям? — его голос звучал встревоженно. — Ты видел отчет от Колумбийской торговой палаты? Третье банкротство за неделю в округе Декейтер.

— Да, — я перебрал бумаги, находя нужный документ. — «Мидуэст Ферм Импортс», «Тракторс энд Харвестерс Инкорпорейтед» и теперь «Гранд Репаблик Фид Компани». Все в одном районе.

— Это начинается, верно? — Прескотт понизил голос, хотя мы разговаривали по закрытой линии. — То, о чем ты предупреждал.

— Первые ласточки, Джонатан. Пока только мелкие фермерские поставщики, которые слишком растянулись с кредитами. Но симптомы классические. Сокращение заказов, затоваривание складов, невозможность обслуживать долги.

— И при этом Уолл-стрит празднует! — в голосе Прескотта слышалась горечь. — Сегодня утром в лифте какой-то клерк хвастался, что заложил дом, чтобы купить акции RCA и Montgomery Ward.

— Это тоже признак, — я сделал пометку в блокноте с монограммой «У. С.» на обложке из телячьей кожи. — Когда сапожники и таксисты обсуждают акции, пора выходить из рынка.

Через стекло перегородки я видел, как мой исследовательский отдел готовится к совещанию. Сара Левински раскладывала графики и таблицы, Маркус Хендерсон изучал последние биржевые сводки, а молодой Томпсон нервно перелистывал заметки.