Ультраскип (СИ) - Толстов Михаил Сергеевич - Страница 36

Что сказать, старик Уильям молодец, жаль только, что его наследники не отличились такой же дальновидностью и сделали ставку на заведомо проигрышную карту. Вот всё самое важное, что мне удалось узнать на текущий момент. Следующая остановка — восточная пустошь, я должен найти других бывших солдат Акрополиса, мы должны организовать свою банду, чтобы выжить и забраться на местный Олимп. Там должна скрываться Николь Хорн и лекарства от её наркотиков.»

Пока Брум слушал рассказ Рэнкота, он умудрился вернуться обратно в лес, где стоял его замаскированный броневик и брошенные джипы изгнанных. Старый солдат остановился перед машинами и погрузился в мысли, пока он переваривал свалившуюся на него информацию, где-то впереди раздался голос из рации — командиры изгнанных искали своих пропавших подчинённых. Услышав звук, Брум очнулся, вернулся к джипам и нашёл нарушителя спокойствия. Он вынул батареи и закинул всё в короб Санчо. Брум уже собрал самый ценный лут, но конкретно эту рацию, спрятанную в бардачке, пропустил.

— Ну что ж, — сказал Брум вслух, — нам пора выдвигаться, а то скоро сюда могут нагрянуть изгнанные с большими вопросами.

— Возвращаемся в технооазис 19? — с надеждой спросил Санчо.

— Нет… Нам нужно прогуляться на северо-восток.

— Вы уверены, сэр? Вам что-то удалось узнать из дневника Рэнкота?

— Ну да. Сейчас скину тебе текст. Будет интересно узнать твою оценку ситуации.

Пока Санчо думал своими электронными мозгами, они сели в броневик и выдвинулись в путь. Брум подъехал к самому краю леса и стал смотреть на развилку дорог, сверяясь с картой от дронов.

— Вот оно что, Санчо, — указал пальцем на дорогу на карте бортового компьютера, — наша следующая зацепка это пограничные форпосты изгнанных. Там должны быть люди, с которыми можно выйти на диалог, если верить Рэнкоту.

— Сэр, я думаю, что нам не стоит полагаться на слова рядового Рэнкота. Раньше вы сказали, что у вас есть информация от субъекта Сью, что в данное время Рэнкот ведёт жизнь разбойника и возглавляет свою банду. Из анализа всех имеющихся данных я предполагаю, что рядовой Рэнкот утратил психологическую адекватность. И его проблемы начались уже во время последнего путешествия.

— Скорей всего ты прав… Поэтому он оставил свои собственные маячки, Рэнкот просто плюнул на них или забыл. Но с другой стороны, тот Рэнкот, что писал сообщения, «выглядит» относительно адекватно, он расписывает свои похождения, выдаёт оценку ситуации, ориентируется во времени и не проявляет больших странностей. Я в том смысле, что для его положения было бы странным сохранять полное хладнокровие.

— Если вы хотите отправиться на восток, то нам всё равно нужно сначала вернуться в технооазис 19, чтобы пополнить амуницию и подобрать подходящий инвентарь.

— Да ладно тебе, в броневике ещё куча боеприпасов и пушек. Ты просто снова хочешь стать минёром.

— А как же трофеи, сэр? Вы могли бы сдать их, чтобы купить новое дорогое оружие.

— Вот это уже аргумент. И в былое время я бы согласился, не раздумывая. Но боюсь нам придётся ускориться.

— Сэр, вы что-то хотели сказать? — робот «почувствовал», что его хозяин недоговаривал.

— Как бы лучше выразиться, Санчо. В последнее время меня беспокоят нехорошие сны. Вроде бы ничего необычного, но похоже, что это обрывки воспоминаний, которые я бы хотел оставить в прошлом. Действие Ультраскипа ослабевает, а дальше будет только хуже.

— Возможно вы ошибаетесь и это всё плод ваших фантазий.

— Я видел крах Акрополиса: брошенные дома, опустевшие улицы и последние голодные фанатики, держащиеся за иллюзии. По городу бродили каннибалы и мародёры, а они утверждали, что это временные трудности, и уже скоро Акрополис восстанет из пепла как магический феникс. Потому что иначе просто не могло быть, потому что Акрополис должен быть вечным, и потому что у них самих было такое же магическое мышление. Фанатики сделали всё возможное, чтобы продлить агонию, они изменили автоматическую систему управления городом, попытались сделать вечную игрушку, чтобы оставшиеся роботы и компьютеры поддерживали порядок в царстве пустоты.

— Вы уверены в своих воспоминаниях? — стал давить на больное Санчо.

— Естественно, нет. Это всё какие-то быстрые обрывки, проносящиеся словно автомобильная катастрофа, всё это видится как бы издали, причём в отдельной рамке и с неестественным освещением. И я не могу сказать, чем всё закончилось на самом деле. Едва мой разум подходит к этим воспоминаниям, как происходит лёгкий шок, я словно ударяюсь о стену и просыпаюсь. Видимо я так долго пил Ультраскип, чтобы повредил этот участок мозга. Наверное это даже к лучшему, но что будет дальше? Как я понял, глядя на историю Рэнкота, возвращение воспоминаний — это не единственный побочный эффект от прекращения приёма. А ведь я употреблял его гораздо больше, чем он. Поэтому я думаю, что мне лучше поторопиться. Я должен добиться расположения изгнанных, найти Николь Хорн и получить лекарство.

— Вы не рассматриваете другие варианты описания нашей реальности, сэр?

— А прикинь, — рассмеялся Брум и перевёл тему, — только мы поверили, что это всё абсолютно реально, как бах! Появляются титры. И поздравления, что мы завершили сюжетную кампанию и теперь можем перейти к исследованию всех оставшихся локаций. Мы думаем, что это всё реально, потому что события слишком сложны, случайны и масштабны, мы не знаем как это можно было инсценировать, а потому думаем, что это попросту невозможно.

— Для сохранения стабильного психологического профиля я рекомендую выбрать вам ещё одно объяснение, в котором Акрополис всё ещё существует и все приказы командования имеют смысл.

— Эх, ну ладно, ради тебя я постараюсь найти что-нибудь такое, но позже. А теперь в путь, мы движемся в чёрные степи.

Глава 16. Восточные пустоши

Броневик приближался к чёрной зоне, с каждым новым пройденным километром в воздухе становилось всё больше пепла, мрачные вихри кружили над степью, чёрные лужи отравляли почву, убивая последние кустарники и траву. Почва постепенно превращалась в глину и серый песок, и где-то там на горизонте уже виднелось неотвратимое будущее: сплошная чернь и тотальное вымирание.

Брум аккуратно следовал по колее вперёд, старательно объезжая лужи, способные повредить колёса (которые хоть и были сделаны из специального материала, но всё равно подвергались износу из-за агрессивной химии). Его разведдроны не фиксировали присутствие солдат изгнанных, они остались где-то на западе, но зато здесь присутствовали какие-то нехорошие разрозненные группы воинов в старых побитых технодоспехах. Они действовали как партизаны, передвигались мобильными группами, сидели в засадах, искали чем поживиться, а когда замечали дронов Брума, то спешно покидали позиции и скрывались в степи или уползали в глубокие норы. Все из них использовали лёгкий транспорт вроде багги и джипов. Причём они передвигались таким образом, чтобы не поднимать в воздух лишней пыли. Это был крайне нехороший знак для Брума, это означало лишь то, что в этих краях присутствовала некая сила, обладающая хорошей разведкой, и поэтому местные жители маскировались по максимуму. Это был ещё один повод для спешки, Бруму следовало добиться какого-то прогресса и как можно скорее возвращаться в технооазис 19.

Брум доехал до границы, где находились сооружения, оставшиеся от древних. Раньше это были водные артерии, которые соединяли водохранилища с ближайшими городами и обеспечивали речной транспорт, а теперь это был главный барьер между цивилизацией и чёрной пустыней. Брум остановился на высоком холме и стал наблюдать за картиной внизу: каналы постепенно заполнялись пеплом и пылью, и все они были пропитаны едкой чёрной жидкостью; рядом с ними высился высокий забор, сделанный из старого мусора, на нём можно было заметить шифер, металл, панели, бетонные плиты, камни, колючую проволоку, мины и столбы с камерами видеонаблюдения. Было похоже, что весь этот радиоактивный мусор привезли из мёртвого города. Забор тянулся вдоль всего канала, но местами превращался в большую насыпь или каменную стену. Также вдоль каналов на широкой дистанции друг от друга были построены форпосты, здания с вышками и антеннами. Все они стояли как мёртвые, без каких-либо признаков жизни.