Нейтронный Алхимик: Консолидация - Гамильтон Питер Ф. - Страница 76

Через тридцать девять часов после того, как Аль Капоне одобрил план захвата облачных драг, из астероидных доков вышли две из трех эскадр. Согласию уже были известны и полетные векторы кораблей, и время прибытия.

Йосемит обращался в семистах восьмидесяти миллионах километров от звезды типа G5, служившей солнцем системе Новой Калифорнии. Несмотря на внушительный диаметр — сто двадцать семь тысяч километров, почти Юпитер, — облачные пояса его отличались редкостным спокойствием. Даже расцветка у него была какая-то невыразительная — полосы сиены и умбры петляли среди девственно белых туч аммиачного снега.

Тридцать обиталищ эденистов неторопливо кружили в трех четвертях миллиона километров над экватором гиганта, лишь чуть отклоняясь от своего пути под возмущающим влиянием восьми крупных внутренних лун. В этой области Согласие и сосредоточило свои новые оборонительные сооружения. Каждое обиталище окружили укрепленные платформы СО, но учитывая уже проявленную нападающими жестокость, Согласие не хотело подпускать корабли Организации настолько близко, чтобы те успели выпустить боевых ос.

Определив и просчитав полетные векторы, Согласие заранее переместило двенадцать тысяч боевых ос из трехсот семидесяти тысяч уже высеянных в экваториальном поясе газового гиганта. Термоядерные двигатели их вспыхнули на несколько минут, переводя снаряды на траекторию перехвата, выходящую в ту область пространства, где скорее всего проявятся нападающие. Поблизости зависла сотня патрульных космоястребов.

Первые семь кораблей, вылетевшие из червоточин, были, как полагается по уставу, фронтовыми фрегатами быстрого реагирования. В их задачу входило оценить уровень сопротивления и при необходимости очистить плацдарм для выброса эскадры от вражеской техники. На деле же не успели схлопнуться за ними горизонты событий, оставив корабли в свободном падении, как к ним на десяти g устремились двадцать пять космоястребов. Сомкнулись клещами искажающие поля, нарушая равновесие пространства-времени вокруг пришельцев, не позволяя им уйти обратно в червоточины. Боевые осы уже преодолевали стремительно сокращающееся пространство между кораблями с ускорением в двадцать пять g. Фрегаты немедленно запустили защитные заряды, но энергистические потоки экипажей подавляли работу их электроники, замедляя столь важные реакции. Да и в любом случае — численное превосходство противника было подавляющим. На каждый фрегат нацелилось не менее ста пятидесяти ос, а наперерез им мчалось не более сорока. Чтобы выстоять, кораблям требовалось не менее пяти сотен зарядов.

Все семь фрегатов были уничтожены в течение ста секунд.

Десять минут спустя из прыжков начали выходить остальные корабли Организации. Их положение было еще хуже. Основные силы вторжения ожидали, что фрегаты расчистят плацдарм. Обычному кораблю адамистов, чтобы развернуть сенсорные гроздья и просканировать окружающее пространство на предмет опасности, требовалось время, а оно в данном случае растягивалось из-за постоянных сбоев оборудования. Когда сенсоры наконец передали на экраны видеосигнал, вокруг армады уже полыхали огни, точно перед глазами завертелась небольшая галактика. Йосемит едва виднелся, его затмевало искристое сияние — пламя тысяч термоядерных выхлопов. Тысячи боевых ос, десятки тысяч подзарядов освещали ночную сторону гигантской планеты искусственной зарей. И туманность эта сжималась, лениво скручиваясь в два смерча, в две иглы, вонзавшиеся в самое сердце плацдарма выброса.

Один за одним врезались корабли Организации в чудовищные пламенные горы и взрывались, рассыпая по их склонам фотонные лавины, обрушивавшиеся в черную бездну.

Два часа спустя космоястребы, несшие вахту над Новой Калифорнией, донесли, что третья эскадра Аль Капоне покинула орбитальные астероиды. В четверти миллиона километров от планеты корабли разом активировали растровые узлы и исчезли. Направление их прыжка озадачило Согласие, ибо ни одного обитаемого мира в том направлении не было.

Даже избавление от физической угрозы не принесло покоя мятущейся душе Луизы. Полет на орбиту, где челнок состыковался с «Далеким королевством», прошел без проблем, хотя Фурей беспрестанно ворчал: дескать, оборудование постоянно глючило на взлете.

Сам звездолет впечатлил Луизу гораздо меньше, чем девушка ожидала. Внутренние помещения напомнили ей комнаты для слуг, только отделанные металлом и пластиком. Четыре шара, соединенных в форме пирамидки (экипаж называл их капсулами жизнеобеспечения), составляли все жилое пространство на корабле. Остальную часть корпуса, видно, наполняли какие-то механизмы. И все было такое маленькое — столы, стулья, койки; все, чем не пользовались сейчас, приходилось складывать. И в довершение всего невесомость оказалась сущим кошмаром.

Была в этом ирония судьбы — в то время как Женевьева в космосе приходила в себя, Луизе становилось только хуже. Стоило отключиться ракетным двигателям, а челноку — перейти в свободное падение, как Женевьева с восхищенным визгом отстегнула ремни и принялась кувыркаться по кабине, хихикая и вертясь, точно акробатка. Даже Флетчер, преодолев первоначальный испуг, расслабился и с осторожной улыбочкой попробовал исполнить несколько гимнастических трюков попроще под одобрительные возгласы Джен.

Но Луиза… За время стыковки, пока космоплан трясло как лист, ее успело стошнить три раза. Как управляться с отсосной трубкой, предусмотренной как раз для подобных случаев, она сообразила далеко не сразу, к брезгливому возмущению остальных пассажиров.

Когда они проплыли через шлюз в крохотный корабельный салон, ее еще продолжало тошнить — точнее, желудок содрогался в бесплодных попытках что-нибудь извергнуть. Эндрон, корабельный системщик, служивший по совместительству и врачом, немедленно отволок девушку в лазаретик. Двадцать минут спустя, когда мерзкий жаркий зуд под ложечкой унялся, а в рот Луизе набрызгали какой-то прохладной жидкости, чтобы смыть вкус желудочного сока, девушка начала, наконец, воспринимать окружающее. За ушами у нес держалось само по себе что-то твердое на ощупь и немножко чесалось.

— Это медицинские нанопакеты, — объяснил Эндрон. — Я поставил по одному на каждую сторону. Не пытайтесь снимать — они срослись со внутренним ухом. Это избавит вас от вестибулярных расстройств.

— Спасибо, — жалобно пробормотала девушка. — Вы простите, со мной столько хлопот…

— С вами — нет. Вашей бы сестре сидеть так тихо.

— Ох… Простите. Она вам надоедает?

Врач рассмеялся:

— Не очень. Мы просто не привыкли видеть на борту девчонок в ее возрасте.

Луиза перестала ощупывать медпакст. Опустив руку, она заметила на запястье странный зеленый браслет из чего-то вроде матового полиэтилена, шириной в дюйм и толщиной в полдюйма. Застежки или стыка на нем не было, да и вообще, приглядевшись, Луиза поняла, что браслет врос в кожу, но при этом его присутствие не ощущалось вовсе.

— Еще один пакет, — сухо заметил Эндрон. — Опять-таки, не пытайтесь снимать, пожалуйста.

— Тоже для равновесия?

— Нет, это против других проблем. Он поддерживает стабильной вашу биохимию, и если невесомость вызовет у вас метаболические сдвиги — датавизирует мне.

— Других проблем? — стыдливо переспросила Луиза.

— Вы ведь знаете, что беременны, не так ли?

Девушка зажмурилась от стыда и резко кивнула. Совершенно незнакомый человек, и тот знает… Ужас какой!

— Надо было сказать Фурею, — мягко укорил ее врач. — Переход к невесомости сильно влияет на физиологию, особенно у непривычных людей. А в вашем состоянии надо было вначале подготовиться, прежде чем садиться в челнок.

Из-под зажмуренных век выкатилась горячая слеза.

— Но с ним вес в порядке? С малышом. Ну пожалуйста, я не знала!

— Тш-ш! — Эндрон успокаивающе погладил ее по голове. — С малышом все хорошо. Вы очень здоровая девушка. Простите, если напугал вас; мы, как я говорил, к пассажирам непривычны. Думаю, вы себя чувствуете не менее неуютно.