Начало всех Начал - Никитин Юрий Александрович - Страница 28

Вслед прогремел затихающий Голос:

— Да будет так… Отныне и во веки веков Я никогда не заговорю с тобой, Адам. Но я пока что оставляю дорогу открытой для твоего обращения ко Мне.

Адам отрезал твердо:

— Этого не будет! Ева, пойдем быстрее. И не слушай Его больше. И не обращайся к Нему!

Все ангелы молча наблюдали как за судом, так и за исходом людей из сада Эдема. И сейчас, затаив дыхание, наблюдали, как у Евы взметываются волосы, она в недоумении то и дело придерживает их, еще не догадываясь заплести в косу или как-то еще закрепить, а у Адама лишь сузились глаза и ноздри часто раздуваются, поглощая новые запахи.

— Ты ушел от Меня, — повторил Творец уже неслышно для Адама и Евы, — полный гнева и гордыни… и отныне от тебя дети вот так же будут уходить в ссоре, затаив в сердце гнев и обиду. И будут клясться, что никогда не вернутся…

Азазель появлялся то справа, то слева, наконец решился и возник прямо перед Творцом, полный ликования, но напустил на себя смиренный вид и спросил кротко:

— А они не вернутся?

Творец бросил на него быстрый взгляд. Как бы ни прикидывался Азазель, но все ангелы видны насквозь со всеми словами, как сказанными, так и теми, что будут сказаны.

— Сейчас, — произнес Он, — нет.

— А потом?

— Все возможно, — ответил Он задумчиво. — Я на это надеюсь. Но если и придет, то Адам будет выглядеть совсем иначе.

Азазель спросил непонимающе:

— Как?

Творец сдержанно усмехнулся.

— Он будет больше похож на вас. Но только внешне.

Азазель застыл с раскрытым ртом.

— Как это можно, Господь?

— Пока точно не знаю, — ответил Господь. — Путь Адама будет длинным. И все зависит…

Он задумался, Азазель ощутил священный трепет, еще не видел, чтобы Творец надолго задумывался, даже весь этот мир творил быстро и уверенно.

— От чего зависит, Господь?

— От самого Адама, — ответил Он.

Птицы кричали в страхе, покидая гнезда, из нор поспешно выбрасывались дивные звери, деревья с треском разламывались, обнажая дупла. Адам не оглядывался, только услышал, как далеко позади страшно треснула земля. Ева оглянулась, закричала в ужасе, заставив повернуться и Адама.

Он ощутил, как смертельный холод пробежал по жилам. Из огромной трещины, куда могла бы провалиться гора, выметнулся исполинский факел и сжег нависающие над ним тучи. Там образовалась широкая оплавленная дыра, а струя стремительно бьющего вверх огня начала жечь небосвод и расплываться по нему во все стороны.

Из трещины в багровом пламени с грохотом и треском вылетали немыслимо огромные камни. Целые скалы кувыркались в воздухе, а снизу с силой дул огненный ветер и бросал их в хрустальную твердь неба.

Ева снова оглянулась на бегу, лицо ее было перекошено ужасом.

— Адам, что происходит?

— Ничего, — ответил он, упорно глядя перед собой. — Он показывает нам, что Эдем был создан только для нас. И теперь в ярости и разочаровании рушит там все, что мы оставили.

Она некоторое время бежала следом молча, потом крикнула:

— Но Он сказал, что создал для нас не только Эдем, но весь этот мир!

Адам долго не отвечал, и лишь когда подземный гул отдалился, а ветер перестал горячим дыханием терзать спину, ответил хмуро и очень настороженно:

— Это и раздражает. Придется быть очень осторожным, чтобы и с миром не случилось то же самое.

Ева оглянулась снова.

— А что, — спросила она жалобно, — если бы мы раскаялись настолько, что Господь простил бы нас? Куда бы Он нас вернул, если Эдем уже уничтожен?

Адам буркнул:

— Не отставай. О другом думать надо.

— Но все-таки…

Он поморщился.

— Если бы мы настолько пали, чтобы проситься обратно… и если бы Он удовлетворил свою жажду мести и вернул нас, то, думаю, либо сделал бы Эдем снова, это для него так же просто, как для тебя расплакаться, или взял бы нас в другое место. В конце концов, тот сад был всего лишь тенью другого Эдема.

— Другого? Какого?

— Настоящего.

Она спросила жалобно:

— Адам, я ничего не понимаю! А мы были в каком?

— Настоящий на небесах, — ответил он нетерпеливо. — Не отставай, Ева! Мы должны найти безопасное место.

— Что такое… безопасное?

Он вздохнул.

— Увидишь. А пока закрой рот.

Глава 2

В саду Эдема они привыкли к плотному зеленому ковру из травы, сплошь укрывающему землю, но сейчас подошвы болезненно ныли от твердой, как кора дерева, и такой же неровной почвы.

Ева постанывала, но, когда Адам оглядывался на нее, старалась выдавить из себя улыбку. В небе иногда пролетали странные птицы с очень широкими крыльями, на земле то и дело попадаются отпечатки гигантских лап, у Адама от ужаса шевелились волосы, когда он пытался представить себе такое существо.

Однажды они увидели, как впереди дрогнула сухая твердая земля, ее взломало снизу нечто огромное, поднялось в комьях сухой глины, похожее на холм, но это оказался каменный зверь, массивный и ужасающе могучий. Когда он пошел по земле, недовольно взрыкивая, та вздрагивала, за зверем потянулись отпечатки лап, вдавленные так глубоко, словно шел не по твердой, как камень, земле, а по мокрой глине.

На жалких стебельках кормились мелкие жучки, прыгали кузнечики, совсем не такие, как в саду Эдема, а крохотные и серенькие. Муравьи, что в раю ходят медленные и важные, здесь носятся быстро, роют суетливо землю, таскают мошек, словно их выгнали из рая еще раньше и тоже велели в поте лица своего добывать пищу.

Подошвы окрасились кровью, когда словно в ответ и небо залило красным, словно сам небосвод получил тяжелую рану. Они смотрели с тревогой и все возрастающим ужасом, когда среди туч на короткое время появилось окошко и выглянул ужасающе-красный шар. Он выглядел вначале маленьким и ослепляюще красно-оранжевым, потом стал большим и багровым ближе к краю земли, неуклонно сползал, а тени внизу все удлинялись и становились темнее.

— Адам, — вскрикнула Ева и прижалась к нему, — мне страшно!

— Пока ничего не случилось, — ответил он успокаивающе и даже с натугой улыбнулся, но у самого сердце колотилось, как у зайца. — Пока ничего тебе не угрожает.

— Теперь я боюсь заранее, Адам, — пожаловалась она.

— Не бойся, я здесь.

— С тобой я ничего не боюсь, Адам! Но внутри меня все боится.

Он молча обнял ее за плечи. Огромный багровый шар коснулся темного края земли, тот вспыхнул ярко-желтыми искрами, по нему пробежала полоска горящей земли.

Солнце, назвал его Адам, да будет его имя — солнце. В саду он его никогда не видел, небо постоянно затянуто облаками, но здесь в них видны дыры…

Солнце опускалось и опускалось, заставляя их сердца опускаться тоже. Наконец багровый краешек исчез, Ева в ужасе вскрикнула и горько заплакала.

Адам держал ее в объятиях, успокаивал. Солнце исчезло, но в небе полыхают красным облака, освещая землю, и хотя тени теперь слились в одну большую тень, но все еще можно видеть деревья, траву, землю, а это значит — можно жить и добывать себе еду и здесь.

— Давай пойдем вон к тем скалам, — сказал он.

Она подняла от его груди заплаканную мордашку.

— Зачем? Там камни.

— Мне кажется, там будет уютнее, — возразил он. — В смысле безопаснее.

Не споря, хоть и с недоверием, она пошла за ним. Из зарослей выметнулся пес, проследил, куда они пошли, и снова бросился в чащу. Адам вскарабкался по каменистому склону, предчувствие не обмануло: темная нора, оттуда теплый воздух разогретого за знойный день камня. Оставив Еву снаружи, он влез на четвереньках вовнутрь, пещера небольшая, но как убежище очень даже кстати.

Ева с недоверием смотрела, как он разжег костер, натаскал в пещеру сухих сучьев.

— Зачем?

— Когда будем спать, — ответил он, — костер будет отпугивать зверей.

— Зачем отпугивать? — спросила она наивно.

Он вздохнул.

— Думаю, теперь все изменилось, Ева.