Starcraft. Сталь и пепел (СИ) - "Gerodot" - Страница 10

– Что вы собираетесь делать дальше, сэр? С этим артефактом?

Рейнор посмотрел на карту.

– Это… долгая история, сынок. И опасная. Артефакт – это ключ. К чему – пока неясно. Но он важен. Очень важен. И не только для нас. За ним охотятся и другие силы. И зерги не просто так за ним лезли.

Он помолчал, потом посмотрел мне в глаза.

– Я вижу, ты парень неглупый, Торн. И стрелять умеешь. Сержант Килгор хорошо о тебе отзывался. Сказал, что на Веридии ты не растерялся. На «Гиперионе» такие люди нужны. Люди, которые могут думать своей головой и делать то, что должно, а не то, что приказали. Мы не армия в привычном понимании. Мы… группа единомышленников. Кто-то сражается за свободу, кто-то – за месть, кто-то – просто потому, что больше некуда идти. Но все мы хотим одного – остановить Менгска и дать людям шанс на нормальную жизнь.

– Я… я не знаю, сэр, – честно ответил я. – Я всегда был солдатом Доминиона. Сложно вот так сразу…

– Я понимаю, – кивнул Рейнор. – Я не тороплю. Но помни одно, Джакс. На этой войне нет чистых и белых. Есть только выбор. И его последствия. Подумай, на чьей стороне ты хочешь быть, когда пыль уляжется. Если она вообще когда-нибудь уляжется.

Этот разговор оставил глубокий след в моей душе. Рейнор не давил, не вербовал. Он просто говорил как человек, который многое видел и многое понял. И это вызывало уважение.

В кают-компании я часто пересекался с другими членами экипажа. С тем же Свонном, который, несмотря на свою ворчливость, оказался неплохим собеседником и мог часами рассказывать о технических новинках или травить байки о своих былых приключениях. С пилотами и техниками. Даже с Тайкусом Финдли, который, когда не был пьян или не задирал кого-нибудь, мог выдать пару дельных советов по выживанию в бою.

Постепенно лед недоверия начал таять. Мы все еще были «бывшими доминионцами», но нас уже не воспринимали как врагов. Скорее, как потенциальных союзников. Людей, оказавшихся на распутье.

В один из дней Килгор собрал нас троих – меня, Лену и Джонсона – в нашем кубрике.

– Ну что, орлы, – сказал он, оглядев нас. – Пора определяться. Хорнер дал понять, что «Гиперион» скоро прибудет в точку назначения, где их ждет следующая операция. И им нужно знать, на кого они могут рассчитывать. Тех, кто не готов остаться, высадят в ближайшем нейтральном порту. Без оружия Доминиона, конечно, но с кое-какими припасами. Дальше – сами.

Он сделал паузу.

– Я свое решение принял. Я остаюсь. Не потому, что верю в Рейнора как в мессию. А потому, что здесь… здесь есть шанс бороться за что-то настоящее. Не за лозунги и портреты императора, а за людей. За тех, кого Доминион бросил и предал. И потому что я не хочу, чтобы мои парни, такие как Райли, гибли зря из-за тупых приказов самодуров-полковников.

Он посмотрел на нас.

– А вы?

Лена первой нарушила молчание.

– Я остаюсь, сержант. Здесь я могу принести больше пользы, чем где-либо еще. Мои навыки… они нужны здесь. И я хочу знать правду. Всю правду.

Джонсон коротко кивнул.

– Я с вами, сержант. Где вы, там и я. К тому же… – он усмехнулся одними глазами, – здесь цели интереснее.

Все посмотрели на меня. Я чувствовал на себе их взгляды. Я вспоминал Веридию, Мар-Сару, глаза Рейнора, слова Лены о правде, решимость Килгора. Я больше не был тем наивным новобранцем, который верил в непогрешимость Доминиона. Война сорвала с меня эту шелуху.

– Я остаюсь, – сказал я твердо. – Я не знаю, что ждет нас впереди. Но бежать больше некуда. И я устал выполнять приказы, в которые не верю.

Килгор кивнул, и на его лице впервые за долгое время я увидел что-то похожее на улыбку. Слабую, усталую, но искреннюю.

– Что ж, команда… похоже, у нас начинается новая глава. И, сдается мне, она будет еще похлеще предыдущих.

Так мы, четверо бывших солдат Доминиона, стали частью команды «Гипериона». Не по принуждению, а по собственному выбору. Выбору, который был сделан в огне, пыли и под рев зергов. Выбору, последствия которого нам еще предстояло узнать.

***

Прошло несколько стандартных суток с тех пор, как мы, бывшие солдаты Доминиона, сделали свой выбор и остались на «Гиперионе». Крейсер мчался сквозь безмолвную черноту космоса, неся нас к новой, неизвестной точке на звездной карте. Рана на моем плече затягивалась благодаря умелым рукам корабельных медиков, но фантомная боль все еще напоминала о себе, как и горький привкус пыли, казалось, навсегда въевшийся в легкие. Напряжение первых дней немного спало, сменившись рутиной корабельной жизни. Нас еще не привлекали к полноценным боевым операциям, давая время освоиться, прийти в себя и, что самое главное, определиться – кто мы теперь и каково наше место в этом пестром, разношерстном коллективе, объединенном под флагом Джима Рейнора.

Килгор, Лена, Джонсон и я держались вместе. Мы были чужаками в этом мире, осколками разбитой системы, и только взаимная поддержка помогала не потеряться окончательно. Сержант много времени проводил с Мэттом Хорнером и другими офицерами «Гипериона», вникая в тактику Рейдеров, изучая их методы ведения войны, которые разительно отличались от строгих, часто бездушных уставов Доминиона. Лена, получив доступ к нефильтрованной информации, буквально жила в библиотеке данных, по крупицам восстанавливая истинную картину событий, которые привели сектор Копрулу к его нынешнему состоянию. Ее лицо с каждым днем становилось все серьезнее, но в глазах появился новый огонек – огонек понимания и, кажется, какой-то новой цели. Джонсон, наш молчаливый снайпер, нашел себя на стрельбище и в оружейной мастерской Свонна. Старый инженер, хоть и ворчал на «доминионских щенков», но уважал профессионализм и быстро нашел общий язык с Джонсоном, позволяя ему модифицировать свою винтовку и даже давая советы.

Я же… я много думал. Разговоры с Рейнором, наблюдения за жизнью на «Гиперионе», рассказы колонистов, которых мы спасли с Мар-Сары, – все это складывалось в мозаику, сильно отличающуюся от той картины мира, которую мне рисовали всю мою сознательную жизнь. Пропаганда Доминиона представляла Рейдеров как безжалостных террористов, разрушителей и убийц. Но здесь, на борту этого крейсера, я видел других людей. Людей, которые потеряли все из-за войн и тирании. Людей, которые сражались не за абстрактные идеалы «великого Доминиона», а за свои дома, за своих близких, за право просто жить. Да, среди них были и жесткие наемники, и отчаявшиеся головорезы, но стержнем команды Рейнора были те, кто верил в него и в то, что он делает.

Однажды утром нас всех – Килгора, Лену, Джонсона и меня – вызвали на мостик. «Гиперион» как раз выходил из очередного гиперпрыжка, и на главном тактическом экране перед нами раскинулась панорама новой звездной системы. В центре ее сияла голубоватая звезда, а вокруг нее вращалось несколько планет. Одна из них, третья от звезды, была подсвечена красным – Агрия.

– Доброе утро, команда, – Рейнор стоял у тактического стола, рядом с ним Мэтт Хорнер. На мостике также присутствовал Свонн и несколько ключевых офицеров. – У нас новая задача. И она требует немедленного вмешательства. Это Агрия, – он указал на подсвеченную планету. – Одна из наиболее плодородных агроколоний сектора. Вернее, была таковой. Пару дней назад сюда нагрянули наши старые «друзья».

На экране появились изображения – дрожащие кадры с орбитальных спутников и, похоже, с наземных камер наблюдения. Огромные, извивающиеся массы зергов покрывали поверхность планеты, как отвратительная, пульсирующая язва. Полыхали города, сельскохозяйственные угодья были выжжены, превращены в склизкие, хитиновые поля. Сердце сжалось от знакомого ужаса. Это была Веридия, это была Мар-Сара, только в куда более чудовищных масштабах.

– Зерги атакуют Агрию по всему фронту, – продолжал Хорнер, его голос был напряженным. – Колониальное правительство эвакуировало большую часть населения, но многие остались отрезаны в отдаленных поселениях и на фермах. Силы обороны Доминиона на планете… ну, скажем так, они проявили себя «во всей красе». Бросили колонистов на произвол судьбы и спешно ретировались, как только запахло жареным. Классика жанра.