Нейтронный Алхимик: Конфликт - Гамильтон Питер Ф. - Страница 65

Солнце Нгеуни казалось ослепительной синевато-белой точкой впереди. До него оставалась четверть светового года, и звезда была еще недостаточно яркой, чтобы свет ее отбрасывал тени на корпус, но намного превосходила все остальные светила на небесной сфере. Поступавшее с сенсоров изображение совершенно заслоняли навигационные графы — туннель из оранжевых кружков, выводивший «Тигару» в нескольких градусах южнее звезды. После пятого прыжка Эрик все еще не выровнял дельта-V.

К счастью, термоядерный двигатель звездолета способен был выжимать ускорение в семь g, а трюмы были пусты. Это означало, что у Эрика хватит топлива, чтобы сориентировать корабль правильно. Как он будет возвращаться на Голмо, агент еще не придумал.

Бортовой компьютер предупредил, что маневр ориентации почти завершен. «Тигара» мчалась в направлении звезды со скоростью девятнадцать километров в секунду. Эрик снизил ускорение и перенаправил поток энергии из реактора на растровые узлы. Стоило плазме нагреться, как реактор начал датавизировать предупреждения. Сдерживающее магнитное поле, не позволявшее разогретой до десяти миллионов градусов плазме коснуться корпуса реактора, начало опасно колебаться.

Эрик торопливо загрузил в бортовой компьютер аварийный алгоритм сброса, повесив ее на подпрограмму-диагност. Если мощность сдерживающего поля упадет до пяти процентов, реактор будет заглушен, а плазма — стравлена в пространство.

Странное дело, но агент не испытывал напряжения. Потом он сообразил, что внимания требует медицинская программа. Затребовав результаты диагностики, Эрик понял, что медпакеты вымывают из его крови токсины и нейромедиаторы, а заодно и впрыскивают химические транквилизаторы.

Он безрадостно ухмыльнулся, не выпуская загубника из зубов. Именно в тот момент, когда ему особенно нужна быстрая реакция, она подавляется. Нет, решительно все против него. Но даже это не могло потревожить агента в его полунаркотической дреме.

Бортовой компьютер просигналил, что приближается точка прыжка. Начали уходить в свои ниши сенсоры и терморадиаторы. Маршевый двигатель сбросил мощность до нуля. Эрик запустил ионные движки, придавая «Тигаре» минимальное ускорение.

Растровые узлы были заряжены полностью. С некоторым облегчением Эрик снизил мощность реактора. За полсекунды поток плазмы ослаб на девяносто процентов, и сдерживающее поле стиснуло его из последних сил. Дохнущие супернадежные схемы не сработали вовремя. По камере токамака прокатилась осцилляция, разрывая плазменный жгут.

«Тигара» прыгнула.

Она вынырнула из червоточины глубоко в системе Нгеуни — совершенная, безликая сфера. И в следующее мгновение это совершенство грубо нарушилось, когда бешеная плазма пробила оболочку-бублик, а за ней обшивку корабля, пронзая ее мечами горячих ионных струй. Началась цепная реакция вторичных взрывов — детонировали криогенные баки и матричные аккумуляторы.

Корабль разлетелся на куски, превращаясь в радиоактивный газ и оплавленные обломки. Из эпицентра взрыва выплыла капсула жизнеобеспечения. Там, где потоки энергии и мелкие обломки поцарапали слой нультермной пены, серебряную поверхность шара покрывали черные углеродные прожилки.

Едва она покинула расширяющееся, бурлящее газовое облако, заработали аварийные ракеты, останавливая беспорядочное кувыркание капсулы. И включился, передавая на своих частотах пронзительный аварийный сигнал, радиомаяк.

8

Джесупу, как и большинству правительственных предприятий и учреждений на Нюване, хронически не хватало финансов, ресурсов и квалифицированных работников. Основные рудные залежи на астероиде были выработаны уже давно. В обычных условиях вырученные деньги пошли бы на развитие астроинженерной промышленности, но правительство Новой Джорджии изначальные внушительные прибыли использовало, чтобы оплатить более срочные и необходимые для избирателей наземные проекты.

Когда руда кончилась, искалеченный экономически и промышленно Джесуп десятилетиями продолжал существовать. Нарождающиеся корпорации перерождались в бесприбыльные филиалы и мелкие фирмы по производству вооружений. Стареющая инфраструктура держалась на самом краю полного распада. Из трех запланированных биосферных пещер в действие была введена только одна. В толще скал остались огромные пустующие полости, которым, обернись дело иначе, предстояло бы стать центрами бурильных работ.

Квинн впервые ощутил чье-то ускользающее присутствие, проходя одним из бесконечных туннелей, связывавших эти полости. Он остановился так внезапно, что Лоуренс едва не наступил ему на пятки.

— Что это было?

— Что? — переспросил Лоуренс.

Квинн медленно обернулся, обшаривая своими новыми чувствами пыльный камень стен. По сводчатому потолку сползали капли влаги, прорезая в угольно-черной пыли тонкие, извилистые русла и порождая миниатюрные сталактиты. Стены туннеля словно поросли мелкими иголочками. Но спрятаться здесь было негде — разве что в тени между далеко разнесенными осветительными панелями.

Свита учеников ждала своего вожака в терпеливом трепете. После двух суток тошнотворно-кровавых церемоний одержания астероид принадлежал Квинну. Однако он все еще был разочарован малочисленностью истинно обращенных. Он предполагал, что именно одержимые должны были бы в первую очередь с презрением проклясть Иисуса, Аллаха, Будду и прочих лжебогов, обрекших их на вечное пребывание в муках чистилища. Так легко было бы показать им путь к Светоносцу. Однако же одержимые продолжали с редкостным упрямством сопротивляться его учению. Иные даже воспринимали новое свое рождение как шанс искупить вину.

Квинн не ощутил в туннеле ничего. И все же он был уверен, что уловил обрывок мыслей, не принадлежавших никому в его свите. И мысль эту сопровождало движение — серое на черном. Поначалу ему показалось даже, что кто-то крадется за ним.

Раздраженный неожиданным вмешательством, он снова двинулся вперед. Край его сутаны плыл над грязным полом. В туннеле было холодно; дыхание застывало туманными облачками, под ногами похрустывали льдинки.

В лицо Квинну с шорохом ударил порыв ледяного ветра, развевая сутану.

Он вновь остановился, уже озлобившись.

— Какого хрена тут творится? В этом туннеле воздуховодов нет!

Он протянул руку, ощупывая недвижный воздух.

Кто-то хихикнул.

Квинн снова обернулся, но ученики переглядывались недоуменно. Нет, никто из них не осмелился посмеяться над своим учителем. На миг ему вспомнилась тень неведомого врага, с которым он столкнулся в космопорте Норфолка, и порожденное им непобедимое пламя. Но то было во многих световых годах отсюда, и никому не удалось скрыться с планеты, кроме девчонок Кавано.

— В этих туннелях всегда ерунда творится, — проговорил Бонэм. Он был одним из новообращенных, вселившимся в тело Счастливчика Вина и преобразившим его в упыря — белесая кожа, острые зубы, выпученные глаза. На серебряной черепной крышке проросла густая шерсть. Он назвался потомком венецианских аристократов конца девятнадцатого века, погибшим в двадцать шесть лет на Первой мировой, но успевшим перед этим вкусить упадочничества и слепой жестокости своей эпохи. Вкус этот, судя по всему, пришелся Бонэму по нраву. Его не пришлось убеждать принять веру Квинна. — Я спросил одного ремонтника, и он говорит, это как раз потому, что здесь воздуховодов нет, потоки не регулируются. Самые странные течения возникают.

Квинна такой ответ не удовлетворил. Он был уверен, что чувствовал чье-то потаенное присутствие. Но, недовольно хмыкнув, он продолжил путь.

Больше никаких сюрпризов не поджидало его в пути к пещере, где работала одна из его команд. Полость была почти шарообразной, лишь небольшая плоская площадка служила полом, куда сходились семь крупных туннелей. Из центра свода торчала единственная широкая стальная труба, которая звонко гудела, нагнетая в камеру теплый сухой воздух. Глянув на нее, Квинн оскалился и подошел к пятерым своим слугам, собиравшим на полу термоядерную бомбу.