Нейтронный Алхимик: Конфликт - Гамильтон Питер Ф. - Страница 15

— Так мы будем говорить или что? — Квинн знал, что бандит не откажется — чтобы он да боевой фрегат из рук выпустил?

— Ты меня на понт не бери. Побазарим.

— Отлично. Теперь скажи, к какому астероиду я могу пристать. И чтобы там не задавали слишком много вопросов. На орбите у тебя есть парни?

— А то ты не знаешь. Потому ко мне и сунулся. Базар ты ведешь, точно тебе король Кулу — брат, но здесь я говорю, что лабать. И я тебе не доверяю, крысятник.

— У меня под рукой столько пушек, что мне насрать. Дай мне причал.

— Жопа. Это тебе не хер собачий, тут пару дней нужно.

— Сорок восемь часов тебе даю. И чтобы к этому времени передо мной горел номер дока. Если нет — я тебя с лица земли сотру.

— Кончай пороть…

Квинн отключил связь и, запрокинув голову, оглушительно расхохотался.

Всего за несколько часов полог алых туч накрыл Экснолл. Появившиеся утром бледные облачка сменил накативший с юга непроглядно плотный вал. Вместе с ним в город пришел гром, его басовитые раскаты кружили над городом, точно нервные птицы. Найти на небосводе солнце было невозможно, однако свет его каким-то образом проникал через полог, не меняя оттенка и не слабея.

Мойо шагал по Мэйнгрин, собираясь отыскать какой-нибудь транспорт для детишек Стефани. Чем дольше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась. Стефани, как всегда, оказалась права — эта затея придавала его бытию позитивную цель. И он не хотел просидеть вечность в Экснолле.

Он прошел, не останавливаясь, мимо кафе с пончиками и парка, где играли в бейсбол. Сосредоточившись, он мог ощутить вокруг себя здания, точно тени в тумане — пространство мнилось темным, материя представала чем-то вроде прозрачной марли. Различить отдельные предметы было трудно, а мелкие — и вовсе невозможно, но Мойо решил, что автобус он как-нибудь не пропустит.

Мусорщик опять был занят своим делом. Мужчина в серой куртке и фуражке самозабвенно размахивал метлой, медленно продвигаясь вдоль тротуара. Он появлялся каждый день. Никто еще не заставал его за другим занятием и не смог как-то разговорить, да и вообще заставить издать хоть звук.

Мойо постепенно осознавал, что не все одержимые Экснолла сумели приспособиться к новому своему бытию. Некоторые, как спортсмены-любители и владельцы кафе, заполняли дни маниакальной деятельностью — неважно, насколько бессмысленной. Другие бродили по городу, тупо пытаясь продолжить прерванное смертью существование. Эта суровая оценка собственные его усилия относила, скорее, к разряду апатических.

Внимание его привлекло плотное скопление теней за одним из магазинов покрупнее. Обойдя здание, Мойо обнаружил на стоянке большой грузовик. Во время захвата он несколько пострадал — белое пламя расплавило передние шины, превратив их в застывшие лужи пластика, темно-синяя краска обгорела и потрескалась, лобовое стекло рассыпалось в крошку. Но грузовик был большой.

Мойо уставился на ближайшую шину, представляя ее себе целой, новенькой. Ему предстояло формировать не иллюзию, но реальную материю. Затвердевший пластик потек вновь, псевдоподии его начали обтекать голую ось.

— Йо, чувак! Развлекаешься?

Мойо так увлекся шиной, что и не заметил приближающегося человека — а стоило. На первый взгляд казалось, что незнакомец отрастил себе темно-русую гриву; борода его доходила до пояса, как и роскошные вьющиеся волосы. Челка едва не закрывала крохотные желтые очочки с шестиугольными стеклышками, нелепо восседавшие на носу. Лиловые вельветовые брюки-клеш были украшены серебряными колокольчиками, при каждом шаге дребезжавшими не в лад.

— Не то чтобы очень. Твой грузовик?

— Эй! Собственность — это кража, мэн!

— Собственность — что?

— Кража. Ты вроде крадешь то, что по праву принадлежит всем. Этот грузовик — он неодушевленный. Если ты, конечно, не веруешь в металлическую Гаую — я так не верю. Но то, что он не сознает себя, не значит, что мы можем злоупотреблять присущей ему самоценностью, то есть способностью перевозить всяких орлов.

— Орлов? Я вообще-то детей хотел отсюда вывезти.

— А, ладно, тоже круто. Но я дык что хотел сказать… грузовик — он вроде как общий. Его строили люди, и люди должны им все вместе владеть.

— Его киберсистемы строили.

— Ой нет. Это вроде самая крутая фишка капитализма. Эк, здорово они тебя разагитировали. О, затянись, затянутый! Выйди из себя. — Он протянул Мойо толстый косяк, уже зажженный и распространяющий по стоянке сладковатый запах.

— Нет, спасибо!

— Уводит в иные миры.

— Я уже из одного такого вернулся, спасибо! Возвращаться что-то не тянет.

— А, точно. Грокаю. Самый паршивый улет на свете.

Мойо никак не мог сообразить, с кем имеет дело. На апатичных мужчина вроде бы не смахивал, но и не похоже было, что он хорошо приспособился к окружению. Возможно, он происходил из претехнологических времен, когда образования как такового не было, а жизнью людей правили дичайшие предрассудки.

— А ты из какого времени?

— Хо! Дык из самого лучшего! Из времени великого мира, когда мы выбивали из истеблишмента те свободы, которыми вы сейчас наслаждаетесь. Черт, я ведь в Вудстоке бывал, чувак. Въезжаешь?

— Э, я за тебя рад. Так ты не против, если я восстановлю грузовик?

— Восстановишь? А ты кто такой — антианархист, что ли?

— Я парень, которому надо за детьми приглядывать. Если ты не предпочитаешь, чтобы их запытали ребята Эклунд.

Мужчина содрогнулся всем телом, точно Мойо врезал ему под ложечку. Руки его задвигались в каких-то странных жестах, и Мойо не показалось, что это танцевальные па.

— Напрягаешь ты меня сильно, чувак, но в мотивацию я въезжаю. Клево. Такой суровый мэн типа тебя тяжело в положение въезжает, небось.

У Мойо отвалилась челюсть.

— Это я не въезжаю?

— Типа того. Ну, так что за Magical Mystery tour у тебя задуман?

— Мы вывозим из Экснолла детей. Стефани хочет доехать до самой границы.

— Опаньки! — В русых зарослях прорезалась широкая улыбка. — Вот это клево! Снова на границу! Мы выведем автобус на большую дорогу и отвезем уклонистов в край высоких гор и кленовых листьев! Спасибо, чувак! Спасибо! — Он нежно погладил переднее крыло побитого грузовика. Там, где прошла его рука, поверх синей краски появилась волнистая радуга.

— Что значит «мы»?!

— Да ну, чувак, ты не напрягайся. Ты что, думал, ты один сдюжишь? Военные — это такие подлые твари, ты мили от города не проедешь, как упрешься в баррикаду. Кто-то при аресте с лестницы свалится, тоже бывает. Напряжная такая работа. Этим федералам на наши права накласть, точно говорю. Но я этим и раньше занимался, я-то знаю, как их обойти.

— Думаешь, она нас остановит?

— Кто, чувак?

— Эклунд!

— А черт ее знает! Неклевая чувиха, я тебе скажу. Между нами говоря, они точно пришельцы. С Венеры прилетели на летающих тарелках. Вижу, не веришь, ладно, давить не стану. Ну, и сколько детишек ты собрался отсюда увезти?

— Пока что семь-восемь.

Не вполне понимая, как это случилось, Мойо обнаружил, что незнакомец дружелюбно обнимает его за плечи и ласково, но твердо подводит к кабине грузовика.

— Доброе дело. Въезжаю. А теперь садись-ка ты за руль — или как это теперь у вас называется — и придумай нам большую красивую баранку. А я тем временем приглюкую нам клевый прикид — и в дорогу!

По корпусу грузовика уже метались искорки света, окрашивая потрескавшийся композит во все цвета радуги. Впечатление было такое, словно на машину обрушилась стая в дым обкуренных фей с аэрозольными баллончиками. Мойо хотел было пожаловаться на этот идеологически обоснованный угон, но обнаружил, что ему не хватает слов. Поэтому он пошел легким путем и, как ему посоветовали, уселся на водительское место.

Между криогенными патрубками дейтериевого бака и силовым распределителем, от которого сверхпроводящие кабели шли к соседним растровым узлам, оставалась щель — узкое отверстие между толстыми слоями нуль-термной пены. На схеме, которую предоставил Эрику бортовой компьютер, указывалось, что в эту щель может пролезть человек.