Чудесные рецепты крестьянки-самозванки (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 33

— Митя, маме нужно вылечиться, — пытался воззвать к его разуму Яр.

Тщетно. Митя рыдал, вцепившись в меня, и умолял никуда не уходить. Мне едва удалось его успокоить. Но и после этого, всхлипывая, он сидел на моих коленях и не желал ничего слушать.

— Митя, тебе же тут нравится, — говорила я.

— Нет, — отвечал он.

— Будешь играть с Василисой…

— Нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А дядюшка…

— Нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Редко, но такое случалось и раньше. Милый и послушный ребенок становился истеричным упрямцем, если шел на принцип. Пришлось пообещать ему, что я его ни с кем не оставлю.

— Завтра он передумает, — сказала я Яру, когда Афанасий увел Митю в детскую.

— Нет, — возразил Яр. — Мы поступим иначе. Поедем все вместе в Горячеводск. Мне тоже советовали пройти там курс лечения. И Мите понравится, там сейчас красиво. Снимем дом. Афанасий справится и со мной, и с Митей.

«Это же очень дорого», — хотела сказать я, но слова застряли в горле.

Дорого, но… Я не отбираю у Яра последние деньги. И я ни о чем не просила. Может, просто принять этот подарок? Ради Мити. Ему нужна здоровая мама. И отец тоже… очень нужен.

Глава 34

Владияр не хотел никуда ехать. Он устал от лечения, что ничем ему не помогало. И в дороге, и на месте его ждут сплошные неудобства. На плечи Афанасия ляжет еще больше забот. Куда проще провести десять дней без Ульяны, в той же Малаховке. Но Любовь Абрамовна сказала, что курорт предпочтительнее. А Митя так плакал…

Там им будет хорошо. Там они с Ульяной смогут стать ближе друг другу. Мите понравятся горы. Они особенно красивы осенью, когда склоны раскрашены в золото и багрянец. И фрукты там слаще. И воздух чище.

Влад пообещал все устроить: билеты, аренду дома, отправку багажа.

Услышав, что ехать придется по железной дороге, Ульяна побледнела, но возражать не стала. Владияр и рад был бы предложить ей иной вариант, однако путешествие на лошадях ему теперь не по силам.

Не лежала душа к этой поездке, и все тут!

Зато Ульяна обрадовалась, когда Владияр предложил вернуться на дачу. Там остались вещи, что пригодятся в поездке. И подготовка требовала времени. Да еще Влад ждал в гости старого приятеля Добрыню с супругой. Все одно на даче спокойнее дожидаться дня отъезда.

Возвращению на дачу радовались все, включая Ночку. А ведь и ее придется брать с собой, оставить не с кем.

Ульяна хлопотала по хозяйству. Афанасий отправился за продуктами. Владияр, сидя у окна, наблюдал, как Митя носится по саду с Ночкой. И как-то незаметно задремал. А проснулся от Ульяниного крика.

— Митя! Митя! — Ее голос доносился из сада. — Ты где? Где ты спрятался? Митя, не смешно! Найду, уши надеру!

Владияр выехал на крыльцо.

— Может, он за калитку ушел? — спросил он громко. — Поищи на улице.

— Да не должен был, ему ж запрещено, — растеряно ответила Ульяна. И всплеснула руками. — Владияр Николаевич, разве можно так!

— Как? — буркнул он.

В городе она звала его по имени. А тут… опять. И слушать ничего не хочет о другой прислуге.

— Вы ж раздеты! Простудитесь! Вернитесь в дом, пожалуйста.

— За калиткой ищи, — сказал Владияр.

Он вот постоянно сбегал, несмотря на запреты.

— Кого ищем? — бодро поинтересовался Афанасий, поставив бидон с молоком на ступеньку крыльца.

Владияр вздохнул и толкнул дверь. Без него справятся. Не велик труд, мальчишку найти. В поселке безопасно, никто его не обидит. А в речку прыгать Митя сам не дурак.

И все же они долго не возвращались. Владияр измаялся в ожидании. И даже успел представить в красках пару несчастных случаев. А потом хлопнула калитка. И входная дверь.

— Марш в комнату! — услышал Владияр сердитый голос Ульяны. — И выходить не смей! Как освобожусь, решу, что с тобой делать!

— Он первый начал! — завопил Митя.

И побежал вверх по лестнице, громко топая.

— Выпорю! — крикнула ему вслед Ульяна.

Да что там произошло? Митя подрался, что ли? Владияр с трудом заставил себя не вмешиваться. Во-первых, он не знает, что случилось. Во-вторых, Ульяна — мать, и он обещал не оспаривать ее методы воспитания. Правда, при одной мысли о порке Мити что-то в груди болезненно сжималось.

Наконец, в гостиную вошел Афанасий.

— Что? — выдохнул Владияр.

— Митя заигрался, забыл Ночку привязать. Она и сбежала, подцепила лапой калитку. Верно, я виноват, ушел и не набросил крючок. Митя хватился Ночки, побежал искать.

Афанасий рассказывал спокойно, и Владияр решил, что ничего страшного не произошло. Однако ошибся.

— Уж не знаю, как, но эта прыткая псина аж до Невского добежала. И Митя — тоже. А там гуляют, музыка, парочки разодетые. И тут собака, да без хозяина. Ночка ж игривая, сами знаете. Прыгать стала, барышень пугать. Ее какой-то хлыщ и пнул… ботинком под ребра.

— С собакой все в порядке? — нахмурился Владияр.

— Да вроде. Вон, во дворе прыгает. Видимо, несильно пнули. Да Митя как раз подоспел. Увидел это. Камень схватил, да в лицо обидчику бросил.

— Попал? — упавшим голосом спросил Владияр.

— А то как же! Аккурат по лбу. Его прямо там не побили только потому, что одет прилично, на босяка не похож. Выясняли, чей, а тут мы с Ульяной.

За такое Владияра матушка высекла бы, не задумываясь. И откладывать наказание не стала бы.

— Ты все уладил? Я оплачу лечение. У ведуна, чтобы шрама не осталось.

— Да уладил, разумеется. И заплатил за причиненный вред. Шишка там, ничего страшного. Камень небольшим был, и Митя наш маленький еще, сила в броске небольшая.

— Понятно. Спасибо, Афанасий. А Ульяна где? Наверху?

— На кухне. Сказала, скоро обед подавать будет.

Какой, к бесам, обед!

Ульяну Владияр нашел на кухне. Однако готовкой она не занималась. Сидела у стола и беззвучно рыдала, уронив голову на руки.

— Ты чего? — Владияр подъехал ближе, коснулся ее плеча. — Из-за Мити?

Ульяна выпрямилась, поспешно вытирая лицо передником.

— Сейчас, Владияр Николаевич. Я быстро.

— Сиди, — велел он. — Я не голоден. Почему плачешь?

Она отвернулась и прошептала:

— Я не могу…

— Чего ты не можешь?

Вопреки обыкновению, Владияр не злился. Плач Ульяны выворачивал ему нутро, заставляя беспокоиться. Что еще произошло? Будто того, что Митя устроил, мало!

— Бить его не могу. — Ульяна посмотрела на него так жалобно, что сердце сжалось. — Я не смогу ударить Митю.

— А надо? — вздохнул Владияр.

— А ты как думаешь? — горько поинтересовалась она. — Что со двора ушел, ладно. Хотя тоже плохо. Но он камень в человека бросил. Тебя за такое не выпороли бы?

— Он бросил камень в человека, который ударил его собаку, — напомнил Владияр.

— О, это меняет дело! — воскликнула Ульяна не без сарказма.

— Ладно, согласен. Паршиво. И да, меня за такое выпороли бы. — Владияр не заметил, как стал гладить Ульяну по плечу, успокаивая. — Но я уверен, что матушка не стала бы этого делать, если бы знала, что есть наказание страшнее порки.

— Какое же? — нахмурилась Ульяна.

— Ее слезы. Хуже всего мне было, когда она плакала, расстраиваясь из-за моих проказ.

— А она… не знала? Ну, что ты не выносишь ее слез?

— Нет, не знала. А ты теперь знаешь. Митя мне как-то сказал, что твои слезы — его худшее наказание.

— Мне перед ним поплакать? — сердито поинтересовалась Ульяна.

Владияр незаметно выдохнул. Ершистая Ульяна — нормальная Ульяна. Значит, самое плохое уже позади.

— Нет, конечно, — ответил он. — У тебя на лице все написано. Хочешь, я поговорю с Митей? А наказание назначь обычное. Не надо его пороть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хочу, — тихо сказала Ульяна. — Поговори. И сам… назначь.

Однако. На такое доверие Владияр не рассчитывал, хоть и предложил помощь.

— Пришли его ко мне, — сказал он. — И накрывай на стол, хорошо?

Она согласно кивнула.

— Яр… спасибо.

— Одного «спасибо» будет мало. — Владияр прищурился. — Хочу поцелуй.