Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Томпсон Джим - Страница 55

Я взял одну карточку, а остальные засунул в карман робы. Просмотрев список ингредиентов, направился к маленькой кладовой. Потом передумал и взял ведерко.

— Все верно, — быстро улыбнулся он. — Мука значится здесь только для порядка. Они могут погрузить ее и сами. Трудно ошибиться в весе, когда имеешь дело с затаренной в мешки мукой. В случае бисквита важней всего дополнительные компоненты. Запомните — сначала сахар. Потом…

Я запомнил.

Отсыпав сахар из бочки, я взвесил его на весах. Затем пересыпал его в ведро и взвесил соль и порошковое молоко. Тщательно вытерев весы, положил на них немного «французской замазки» и поместил ее в специальный пакет. Пакет я положил в ведерко, прислонив его к стенке, и направился в холодильную камеру.

За работой я слегка вспотел, но пот мгновенно улетучился, как только я оказался внутри. Кендэлл стоял, следя за мной и придерживая дверь в камеру.

Здесь имелись другие весы. Я взвесил на них жир и положил его в ведерко. В заключение я добавил туда же пинту солодовой патоки и вышел наружу. Кендэлл, одобрительно кивнув, закрыл дверь, и она захлопнулась сама собой.

— Очень хорошо, мистер Бигелоу. Просто положите сюда бланк заказа, и ваша работа сделана… Теперь насчет двери — будьте с ней как можно осторожней. Прежде чем войти, убедитесь, что защелка сдвинута в сторону, а еще лучше — заблокируйте чем-нибудь дверь. Например, одной из этих щеток.

— Я буду осторожен, — сказал я.

— Пожалуйста. Большую часть времени вы будете проводить здесь один. Вы можете оказаться взаперти на несколько часов, прежде чем вас кто-нибудь обнаружит, и тогда будет уже слишком поздно. Поэтому… Ах да. Насчет дверей.

Он кивнул мне, и я прошел за ним в малую кладовку. Он подвел меня к двери на улицу — той самой, которую предложил мне в качестве особого входа, — и достал кольцо для ключей.

— Я сделал для вас ключ, — сказа он, разомкнув кольцо. — Мы получаем через эту дверь муку и другие продукты, поэтому, независимо… я хотел сказать — несомненно… вы найдете ей применение. Давайте посмотрим, как это работает…

Сработало не очень хорошо. Кендэллу пришлось раза два покрутить ключ в разные стороны и подергать за ручку, прежде чем дверь, наконец, открылась.

— М-да, — нахмурился он. — Ладно, пока сойдет и так. Возможно, с помощью…

Он замолчал, неприязненно поджав губы. Я проследил его взгляд на улицу и увидел Джейка Уинроя, который не то шел, не то вприпрыжку бежал мимо пекарни, дергая головой и раскачиваясь всей своей обвисшей и нескладной фигурой.

Потом он исчез из поля зрения.

Кендэлл захлопнул дверь, подергал ручку, проверяя замок, и протянул мне ключ.

— Не знаю, — сказал он, покачав головой, — не знаю, встречал ли я когда-нибудь человека, который был бы мне так же неприятен, как он. Впрочем, не стоит тратить на него свое драгоценное время, верно? Вопросы есть? Что-нибудь непонятно? Если нет, я вернусь в главный цех.

Я ответил, что, кажется, мне все понятно, и он ушел.

Я направился обратно в главную кладовку.

Выстроив в ряд ведерки для бисквитов, я взвесил в каждом из них сухое вещество и понес их в холодильную камеру. Там взвесил жир и солод, рассовал по ведеркам карточки и поставил их у входа в производственный цех.

Потом вернулся в большую кладовую и просмотрел бланки заказов на сладкое тесто.

Я уже здорово вымотался. В этом не было никакой необходимости, но я спешил изо всех сил. Не здесь, а там, внутри. В холодильной камере.

Я закурил сигарету, уговаривая самого себя, что не стоит так волноваться. Спешить не стоит, иначе надолго меня не хватит. С тяжелой работой — такой, какой занимаешься постоянно, — я покончил много лет назад.

Кроме того, если будешь торопиться, запросто что-нибудь напортачишь. Я еще плохо знал свою работу. Когда имеешь дело с большим количеством разных компонентов и взвешиваешь по многу раз, надо держаться начеку, чтобы не пересыпать одного и не недосыпать другого. Если сделаешь ошибку, обнаружить ее можно будет только потом, когда хлеб пойдет в печь и выйдет оттуда жесткий, как кирпич, или плоский, как подошва.

Я посмотрел в холодильную камеру и поежился. Там холодно. Ну и что? Мне совсем не надо было задерживаться в ней с бисквитами и пытаться взвесить все зараз. Я могу поработать в камере, скажем, минут пять, потом выйти и вернуться снова еще минут на пять. Зачем торчать там и дрожать, пытаясь сделать все в один прием?

Я знал зачем и заставил себя признаться в этом. От этого чертового места у меня шел мороз по коже. Я хотел разделаться с ним как можно быстрей. Там было слишком тихо. Услышишь какой-нибудь звук и вздрогнешь, а потом оказывается, что это ты сам сглотнул слюну или у тебя хрустнули кости.

Дверь была такой толстой и тяжелой, что я все время казался себе запертым, даже если это было не так. Нет-нет да и бросишь взгляд — на месте ли еще щетка? А внутри все казалось тусклым и сизым, выкрашенным в один тон, и из-за этого трудно было понять, что где лежит.

Можно было бы открыть дверь пошире… но как раз это мне запрещалось. Кендэлл предупредил меня, чтобы я не открывал дверь больше, чем необходимо. Иначе в холодильнике могут перепортиться все продукты.

Я закашлялся. Болезнь пока не активизировалась, в этом я был уверен, но все-таки хорошо, что меня не заставили предъявить медицинское свидетельство.

Я бросил сигаретный окурок, раздавил его ногой и пробежал глазами бланки для сладкого теста. Здесь было больше продуктов, требовалось составить смеси и использовать дополнительно очищенную муку, а не просто набрать чистые компоненты, как раньше для хлеба.

Если я буду и дальше тянуть такую же волынку, то просто не успею вовремя.

Я вытащил из кармана щетку. Открыл дверь холодильной камеры и вошел внутрь. Рукоятку щетки приставил к косяку, чтобы она держала створку двери. Потом я повернулся к этой штуковине спиной и принялся за работу.

Всего было девять бланков. Я решил сделать сначала два заказа, выйти из камеры и приготовить для них сухие продукты. Потом вернусь и сделаю еще два, и так до тех пор, пока не закончу все. Мне по-прежнему не нравилось в холодильнике, но я знал, что с этим делать. Я нашел отличный способ сэкономить время. Для этого требовалось не трястись от страха и не поглядывать каждые десять секунд на дверь.

Я начал работать, поставил два корытца на рабочий стол, прислонив к ним соответствующие карточки, и начал отсыпать, цедить и взвешивать. Мурашки продолжали бегать по спине, но я не обращал на них внимания. И ни разу не взглянул на дверь.

Работа продвигалась быстро. Мне так не казалось, но я мог судить об этом по своим часам. Я закончил первые две карточки — по «мокрым» компонентам, — вытащил их наружу и дополнил сухими продуктами, а потом снова вернулся внутрь.

Я сделал две и еще две. После этого взялся за четвертую пару. Последнюю, которую мне надо было сделать.

Я покончил с ними, но, похоже, у меня ушло на них больше времени, чем на остальные. Мне казалось, что я их никогда не кончу. Наконец все было готово, и я засунул бланки заказов в щели, проделанные в торцах корытец.

Потом я их поднял, повернулся и толкнул дверь.

Я толкнул ее… сначала довольно слабо, потому что не мог заставить себя надавить как следует. Лишь слегка к ней прислонился. Я боялся, что если я толкну посильней, а она не…

Я немного поднажал, совсем чуть-чуть. Потом еще сильней… и еще…

Потом перестал давить на дверь — ни сильно, ни вообще никак. Я бросился на нее, вложив в этот бросок всю силу своего тела. В руках я все еще держал эти корытца — не знаю, почему я их не выкинул, — и продукты посыпались на меня и на пол. Я ударился о дверь так, словно собирался пролететь сквозь нее. Но вместо этого отскочил назад, поскользнулся и упал, проехавшись по полу брюхом.

Вся сила улетучилась из меня вмиг, как воздух из пробитого баллона. Меня выворачивало наизнанку, но наружу ничего не выходило. Я лежал на полу, корчась и сжимая руками голову, пытаясь выжать из себя эту боль. Через какое-то время я снова смог дышать и бросил осмысленный взгляд по сторонам.