"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33 (СИ) - Соловьев Роман - Страница 11

– Я же говорю – в родном доме и стены помогают,– улыбнулся Прохор.– Барин наш здоров как медведь.

–Голова не болит, в глазах не двоится? – спросил Митрич.

– Нет…

Видел бы фельдшер, что мы позавчера с Прасковьей в бане вытворяли… может она таким методом меня и излечила?..

– Митрич, может по сопаточке? – предложил Прохор.

– Благодарю, любезнейший. Через час выезжаю в Царицын, на консилиум сельских врачей.

– А мы в Тимофеево сегодня решили махнуть. Кирюшин бал дает.

Фельдшер внимательно посмотрел на меня:

– Андрей Иванович, так вы на бал едете?

– Хочу немного прошвырнуться. Людей посмотреть. Себя показать…

– Не забудьте воздержаться от всяческих излишеств, хотя бокал шампанского на балу вам совсем не повредит…

– Если вы насчет алкоголя – то к этому делу я абсолютно равнодушен. Может позавтракаете с нами?

– С превеликим удовольствием…

На завтрак Аглая подала фаршированные перчики, тушеную картошку с грибами и прожаренную индюшку. Привычный самовар тоже был тут как тут, на большой чашке пылали жаром румяные калачи и пирожки с капустой.

Во сколько же девка встает, если успевает состряпать все это на завтрак?

– Андрей Иванович, графинчик подавать?– спросила девушка.

– Нет, конечно.

Я грозно посмотрел на Прохора, он печально вздохнул и тут же набросился на фаршированные перчики.

– Как вам после столицы? – поинтересовался Митрич.

– А что столица? Просто большая деревня. Только дома повыше, да людей на улице побольше… зато какой здесь запах! Я вчера шел в село и просто наслаждался… разве сравнится с нашей природой уличная городская пыль и сажа…

– Утром Прасковья из села пришла,– сказал Прохор.– Говорит, селяне под впечатлением после вчерашней сходки. Мужики в трауре ходят, говорят барин пить запретил…

– Ничего, им только на пользу пойдет… позже еще благодарить будут. А то живут, право дело, хуже папуасов африканских…

– Так вы, Андрей Иванович, решили русского мужика перевоспитать? – удивился Митрич.– Пустое это дело, неблагодарное… Русский мужик понимает только один довод – свист барского кнута. Будут и пить, и драться, отлынивать от работы, когда случится такая возможность… Вот в Царицыне фабрику запускали. Один цех строили немцы. Все сделали в срок, аккуратно, чисто, любо-дорого взглянуть. Второй цех возводили местные мужики. То детали сломают, то запьют как сапожники… пока хозяин не выпорол всех поголовно – совершенно работа не шла…

– Мужику стимул нужен, он должен видеть результаты своего труда. И не нужно говорить что немец или англичанин лучше русского. Наш долго запрягает, зато дальше едет… Сколько уже веков на мужика все свалили: земли, подати, оброки… а как война – иди, Ванюша, вот тебе ружье да пика – защищай Отчизну от супостата. А кто русскому мужику в душу заглянет? Кто с ним поговорит, с горемычным? Что он хочет от жизни, в которой видит только беспросветную серость и грязь… Русь наша – великая Империя и ее величие держится на плечах обычного крепостного мужичка…

– А вы, Андрей Иванович, философ и русофил…– рассмеялся фельдшер.

– Да, я патриот. Но не такой, чтобы до мозга костей… Просто, если родился в России, люби свою Родину. Делай что можешь для ее развития и процветания, и не надо смотреть на этот Запад. Там совершенно другая история и менталитет… да, согласен, пусть немцы более аккуратны, китайцы трудолюбивы, но ведь и мы не лыком шиты, правда, Прохор Петрович?

– Угу… – пробормотал приказчик, прожевывая крылышко индюшки.

– Вот скажем, вы доктор – тогда стремитесь к мастерству в профессии. Мельник, кузнец, землепашец, да любой может стать счастливым, если видит результаты труда…

– Простите, как землепашец может быть счастлив? Он пашет землю по необходимости, для пропитания,– возразил Митрич.– Разве тяжелая физическая работа может доставить какую-то малейшую радость? Счастлив может быть художник, создавший шедевр, композитор, написавший красивую сюиту или поэт, сочинивший любовный романс… Наверняка я тоже не совсем счастлив, просто выполняю свою работу…

– Если вы с удовольствием и верно служите делу, которое избрали, то наверняка счастливы… а я вижу, что вам очень нравится ваша работа.

На щеках фельдшера вспыхнул легкий багряный румянец. Он призадумался:

– Я вот что подумал, вы все же государственник, Андрей Иванович. Но и мужику крепостному тоже хотите поблажку. Любите вы русского мужичка, будто дитя неразумное. Пожалуй, нужно познакомить вас со своим приятелем, Кириллом Аксаковым из Царицына. У него тоже похожие взгляды. Может слышали про Аксаковские маслодельни?

– Как же не слышали… на весь юг России славятся…– пожал плечами приказчик.

– Аксаков человек широких взглядов, как и вы русофил, считает сельское хозяйство и промышленность в нашем регионе – основным фундаментом вехи развития России… он активно борется за прогресс и за строительство железной дороги между Царицыным и Астраханью. Поддерживает расширение Российской Империи.

– Наверняка интересный человек, этот ваш приятель…

– На днях мы приедем к вам вместе.

– Жду с превеликим удовольствием…

Вскоре фельдшер откланялся и умчался.

А мы стали собираться в Тимофеево. Прохор Петрович принарядился, одел светло-серый сюртук и надушился как баба. Я тоже по случаю облачился в длинный черный камзол с золоченными пуговицами, модные брюки и обул остроносые лакированные туфли. На голову нацепил высокий цилиндр. Даже Герасим приоделся в праздничный красный кафтан.

Мы выехали в полдень. Грунтовая дорога оказалась широкая и накатанная. Однако нетрудно представить что здесь творится, когда несколько дней зарядят дожди. Вскоре мы добрались до развилки.

– Смотри, Прохор, какое дело… Сколько повозок здесь проезжают за день? В Царицын, Астрахань, да хоть в Тимофеево…

– Тридцать, а то и пятьдесят… Летом путники чаще ездят, зимой пореже…

– Здесь на развилке трактир со временем поставим. Путникам надо же пожрать в дороге, припасов подкупить… Можно даже со спальными номерами. Бьюсь об заклад, трактир за год окупится и начнет приносить хорошую прибыль…

– Золотая вы голова, барин! Не зря в столице обучались… а то что

помещик Гарин разносит – думаю брехня полная…

– А что он разносит?

– Будто бритер вы и пошляк… по старым вдовушкам таскались в Петербурге, а как серьезным дворянам глаза намозолили, так и перебрались в далекое поместье…

– Гарин, похоже, сволочь редкая, наверняка еще будет нам палки в колеса вставлять… это он тебе лично говорил?

– И мне, и в селе его людишки слухи распускают…

– Ничего, побесится и успокоится…

– Позвольте сказать, барин…– пробухтел Герасим.

У великана и голос мощный, будто железная труба в самоваре колышется.

– Слышал я от станового, будто сводный брат Гарина – в Царицынском полицейском управлении служит. Только фамилия у него другая, то ли Вольский, то ли Дольский… вроде имперского сыщика.

Теперь понятно, откуда Гарин все разузнал про настоящего наследника. Да что же такое, попал в девятнадцатый век и здесь у меня начинаются проблемы с власть имущими …

Нужно почитать местные законы, в особенности Уголовный Кодекс, что тут можно, а что нельзя.

Бричка мчала по равнине, по краям от дороги виднелись зеленые лепестки степных тюльпанов, которые уже отцвели. Вдали серебрилась широкая полоска реки и небольшие перелески, чернели невспаханные поля. Я заметил фигуры мужиков, которые ходили по полю с длинными колышками и саженями. Это уже Гаринские поля.

Эх, мужики… вам бы трактора, сеялки, комбайны… У меня много светлых идей, но что я могу дать населению девятнадцатого века? Маловато технической литературы в свое время читал, даже простой радиоприемник не смогу собрать, да и из чего собирать? Хотя можно подумать на досуге, как установить в поместье пару ветряков… главное не расслабляться, не вжиться в роль помещика и не стать равнодушным…

Равнодушие это вообще бич человечества. Сегодня ты прошел и не обратил внимание, как гопники отнимают телефон у тщедушного очкарика, завтра отвернулся и не захотел замечать, как слащавый дяденька на «Мерседесе» предлагает тринадцатилетней девчонке проехаться, а после завезет ее в лесопосадку… Такие вещи нужно видеть и пресекать, иначе что ты за человек? Только жрешь, ходишь, да гадишь… не человек, а биомашина… существо, живущее в свое удовольствие. Нет, никогда не хотел бы я стать равнодушным…