Триумф солнца - Смит Уилбур - Страница 27

Закончив свой пространный рассказ, араб торжественно объявил:

– Под руководством бесстрашного и хитрого Якуба и под защитой милосердных ангелов нам, вероятно, удастся «обрубить змею» и значительно сократить путь. – И присел на корточки, терпеливо ожидая решения Пенрода.

Капитан спокойно обдумал сложившуюся ситуацию, тщательно взвешивая все шансы. Он ни за что не решился бы на такое путешествие без Якуба, а с его помощью и под непосредственным руководством игра стоила свеч. Он мог значительно сократить путь и тем самым сэкономить время, чтобы добраться до Хартума. Но было одно обстоятельство, которое непременно следовало обсудить.

Бахита сказала ему, что Махди и его халиф хорошо осведомлены о подготовке англичан к спасению Гордона. Их разведчики постоянно докладывают о концентрации значительных сухопутных сил и речной флотилии в районе Вади-Халфы. Она также сообщила, что Махди приказал своим наиболее влиятельным эмирам покинуть осажденный Хартум и отвести племена на север вдоль реки, чтобы встретить там противника в самом неблагоприятном для него месте в районе городов Метемма, Абу-Клеа и Абу-Хамед. При этом она добавила, что оба берега реки вниз от Хартума до первого большого изгиба уже заняты арабскими всадниками на лошадях и верблюдах.

– Махди понимает, что должен во что бы то ни стало остановить франков на подступах к городу, – сказала она напоследок, используя слово, которым местные жители называли всех европейцев. – Он также знает, что их армия немногочисленна и к тому же плохо оснащена лошадьми и верблюдами. Поговаривают, будто он послал на север двадцать тысяч воинов, чтобы те достойно встретили англичан и взяли под контроль всю береговую линию вплоть до Нижнего Нила. А сам в это время намерен захватить Хартум, казнить генерала Гордона и отослать королеве его голову. – Бахита выдержала паузу и посмотрела на Пенрода. – Будь осторожен, мой господин. Они отрезали телеграфную связь с севером и понимают, что генералы в Каире непременно пошлют своих курьеров в Хартум, чтобы хоть как-то поддержать сообщение с Гордоном. Махди наготове и попытается помешать тебе проникнуть в город, а его люди будут рыскать по пустыне, чтобы перехватить тебя.

– Да, они станут искать нас в пустыне, – вслух рассуждал Пенрод, – но интересно, смогут ли контролировать весь путь до Марбад-Тегга?

Якуб покачал головой, поскольку ничего не понимал по-английски, и Пенрод снова перешел на арабский:

– Именем Аллаха, храбрый Якуб, отведи нас к этому горькому источнику под названием «Убийца Верблюдов».

Они взобрались на высокие деревянные седла. Пенрод проверил винтовку в чехле под правой ногой, нащупал рукой патронташ с боеприпасами, прикрепленный к задней части седла, и пнул пятками своего серого верблюда. Тот стал медленно подниматься на ноги, громко ворча и разбрызгивая вокруг себя слюну.

– Поехали с Богом, – пропел аль-Саада.

– Да откроет Аллах нам глаза, чтобы чистым и ясным был наш путь, – произнес Якуб. – И да поможет он нам благополучно добраться до Убийцы Верблюдов.

– Бог всемогущ, – добавил Пенрод. – Нет Бога, кроме Аллаха.

Каждый из них вел за собой вьючного верблюда, на спине которого мерно покачивались кожаные бурдюки с водой. Поначалу свободно привязанный груз сильно раскачивался и бил верблюдов по бокам, пришлось остановиться и крепче привязать сумки и бурдюки. А заодно и выпустить из бурдюков воздух, чтобы вода не плескалась, мешая животным. Они ехали молча, в странной тишине на фоне невыносимого зноя и бескрайнего пустынного горизонта. Ноги верблюдов тихо ступали по песку, издавая едва уловимый шорох. Мужчины обернули головы арабскими платками, оставив лишь узкие прорези для глаз, и, не утруждая себя лишними разговорами, размеренно покачивались в деревянных седлах, всецело подчиняясь ритму верблюжьей поступи.

Древний караванный путь шел через песчаные дюны оранжевого цвета, блестевшие на солнце до боли в глазах. Этот путь был помечен лишь белыми костями и наполовину засыпанными скелетами некогда погибших верблюдов. Высушенные палящими лучами солнца, они столетиями лежали на обочине, напоминая путникам о бренности всего сущего. Горячий воздух пустыни обжигал горло нестерпимым зноем. Линия горизонта смутно искажалась в серебристом мареве миражей. Иногда казалось, будто наездники зависли в пустом пространстве и лишь покачиваются на спинах неторопливых животных на фоне застывшей линии горизонта. Единственным признаком движения был извилистый караванный путь, но даже он словно медленно парил над землей, как извивающаяся струйка дыма.

Пенрод позволил себе немного расслабиться и погрузиться в гипнотический транс пустынного странника. Время словно утратило свое значение и как бы повисло в раскаленном воздухе. Сознание стало совершенно свободным, и он в который раз подумал, как легко поверить в существование сверхъестественных сил, населяющих эти бескрайние пространства. Именно такие чувства обычно испытывают бедуины в знойной пустыне. Он живо представил себе бесчисленных джиннов и призраков, оставшихся от погибших в этих песках армий. И хотя Якуб находился на расстоянии половины пистолетного выстрела, он тоже порой казался Пенроду неким призраком, расплывчатым миражом, который покачивался на верблюде в халате с развевающимися полами, будто воробей с распростертыми от жары крыльями. А в другое время виделся сказочным гигантом, восседающим на слоноподобном существе и многократно увеличенным обманчивой игрой света. Они двигались вперед, медленно и совершенно беззвучно.

Постепенно перед ними замаячили очертания величественной пирамиды, перед которой меркли творения человеческих рук в дельте Нила. Она мерцала в серебристом мареве миража, словно отделенная от земли, над смутной линией горизонта, неустойчиво балансируя верхушкой на южном небосклоне. Пенрод с восхищением смотрел на это чудо, которое мягко подрагивало, то исчезая за горизонтом, то возникая вновь словно из воздуха и застывая в своей высшей точке, упершись основанием в землю.

Они продолжали путь, и через некоторое время пирамида обрела более четкие очертания, напоминающие остроконечный холм с двумя меньшими собратьями позади. Не переставая удивляться этому чуду, Пенрод подумал, что такие природные образования, вероятно, послужили образцом для древних строителей пирамид, поражающих воображение людей уже много столетий. Караванный путь шел прямо к ним, но Якуб резко свернул в сторону, оставив проторенную дорогу слева. Вскоре он привел их в дикую пустыню, не содержавшую даже намека на присутствие человека. Это и был тот самый тайный путь к Марбад-Тегга.

Пенрод снова погрузился в гипнотическое состояние остановившегося времени и в течение нескольких часов умиротворенно наблюдал, как солнце, поднимаясь вверх, застыло в зените, а потом неуклонно покатилось к земле. Он очнулся от гипнотического сна, почувствовав легкий сбой в движении своей верблюдицы, и, оглядевшись вокруг, с удивлением обнаружил, как резко изменился окружающий ландшафт. Песок был уже не оранжевым, а пепельно-серым, похожим на увядшие листья. Все пространство до горизонта покрывал древний вулканический пепел и комья давно застывшей лавы, словно в пустыне прошел величественный обряд кремации всего окружающего мира, несгоревшие останки которого заботливо погребли на этом потустороннем кладбище вечности. Дыхание древнего вулкана преобразило даже безмолвную пустыню. Среди голых камней и пепла не было и признаков жизни, кроме трех странников и их медленно шагающих животных.

Пенрод понял, почему так неожиданно изменилась походка верблюда. Землю вокруг обильно устилали камни и куски скал, причем некоторые из них были настолько большими и круглыми, что напоминали ядра для гигантской пушки, а другие походили на снаряды для средневековых мушкетов. Из-за этого пространство казалось давно забытым и заброшенным полем битвы. Но Пенрод знал, что это отнюдь не последствия странной войны. Круглые камни оказались здесь в результате мощного извержения вулкана, в результате которого жидкая лава была выброшена из гигантского жерла в небо, а потом упала на землю дождем из остывших камней и пепла. Именно поэтому умные верблюды сменили шаг, выбирая удобный путь между камнями и скалами, что неизбежно сказалось на скорости их продвижения.