Триумф солнца - Смит Уилбур - Страница 127

А Осман все делал степенно, без суеты. Даже оказавшись на ней, он не стал торопиться, доводя ее до полного безумия. Когда-то в детстве у нее была кошка по имени Баттер, которая по весне утробно выла, призывая к себе самцов. Только сейчас Ребекка поняла всю мощь инстинкта, повелевавшего кошкой. Интересно, сколько тысяч женщин он испробовал в своей жизни? Конечно, куда ему спешить! Кого волнуют чувства бедной женщины, истосковавшейся по мужской ласке.

– Умоляю вас, великий Аталан, вы сводите меня с ума! Я не могу вынести таких мучений! Пожалуйста, будьте…

– Ты же сама просила быть с тобой нежным, – напомнил он ей с улыбкой.

– Я слишком глупа, чтобы понять свои желания. Забудьте все, что я сказала, мой господин. Вы лучше меня знаете все, что есть и должно быть. То, что вам известно, мне не ведомо. Так сделайте же должное, потому что у меня нет больше сил выносить такие муки.

Он выполнил ее просьбу так страстно и искусно, что она громко стонала и билась в его объятиях. Ее кошке Баттер такое и не снилось. Осман тоже был в восторге, поскольку никто из его многочисленных жен и наложниц не доставлял ему такого удовольствия, как аль-Джамаль. Никогда еще он не достигал такого созвучия, плененный силой страсти, заложенной в женщинах веками.

В отличие от остальных жен и наложниц он не отправил ее в гарем после первого свидания, а оставил при себе и рано утром позавтракал вместе с ней. С тех пор никто из его жен и наложниц, которых он взял с собой в эту поездку, не появлялся больше в покоях халифа. Ребекка завладела его вниманием полностью и безраздельно. Она не только услаждала его, но и развлекала рассказами о своей прежней жизни, чего не могли сделать ее соперницы.

Собрав всю важную информацию из допросов проводников, охотников и торговцев, Осман Аталан использовал грамотность Ребекки для составления подробной карты границы и спорных территорий, где намеревался сразиться с эфиопами из-за земли. А привязку этой карты к местности поручил Пенроду, которого послал на разведку. Он не мог доверить столь важное дело кому-то из своих преданных аггагиров, поскольку те не умели писать и чертить и вообще не понимали, что такое карта местности. Однако он не мог полностью отстранить их от этого задания, поскольку тем самым нанес бы им глубокое оскорбление.

С другой же стороны, он не был до конца уверен в надежности своего раба Абадана Риджи и не знал, до каких пределов можно отпускать его от себя. В конце концов он решил эту деликатную проблему с помощью аль-Нура и шести его верных аггагиров, которых послал вместе с Пенродом в качестве то ли надзирателей, то ли телохранителей. При этом Осман Аталан приказал им беспрекословно выполнять все распоряжения Абадана Риджи, касающиеся составления карты, но обещал казнить, если они вернутся в Галлабат без своего подопечного.

Отправив разведчиков, Осман остался в Галлабате, чтобы вместе с дервишским правителем проверить состояние дел в провинции и побеседовать с абиссинскими эмиссарами из Аксума. Император Иоанн заметно нервничал и жаждал узнать из первых рук истинную причину присутствия высокопоставленного халифа на своей границе. Его послы преподнесли Осману дорогие подарки и заверения императора о стремлении к миру и дружбе с дервишами. Халиф, в свою очередь, просил передать, что, как только закончится период муссонных дождей, непременно прибудет в Гондар для личной встречи.

Между тем в горах каждый день гремели грозы, позволяя ему наслаждаться своей новой наложницей.

Экспедиция Пенрода покинула Галлабат ранним утром следующего дня, когда прекратился ливший всю ночь дождь, а на небе вновь появилось солнце, с трудом пробившись сквозь плотные тучи над вершинами гор. Они ехали налегке и практически ничем не отличались от местных торговцев. У каждого было оружие и легкие матрасы, привязанные к седлу, а весь остальной груз, включая посуду, бурдюки с водой и мешки с продуктами, везли грузовые лошади. Когда последний городской дом исчез из вида, они увидели пятерых женщин, сидевших на обочине дороги и увлеченно занимавшихся своими прическами, убивая свободное время, которого у них было предостаточно.

Для арабских женщин уход за волосами являлся чрезвычайно важным занятием и самым доступным способом общения друг с другом. Поэтому они никогда не делали этого в одиночку. Укладка волос представляла собой настолько сложное дело, что отнимала порой два или три дня и требовала от местных мастериц огромного опыта и умения. За год, проведенный в гареме, Эмбер так наловчилась сооружать хитроумные прически окружающим ее женщинам, что к ней обращались все жены и наложницы зенаны Османа Аталана. В итоге она настолько освоила это искусство, что стала брать плату в размере двух или трех талеров Марии Терезии – в зависимости от сложности прически.

Прежде всего длинные волосы требовалось как следует расчесать, что само по себе было делом нелегким, поскольку у арабских женщин они были очень жесткими, густыми и сваливались плотными веревками в предыдущих прическах. Эмбер с помощью длинного вертела разделяла скрученные пряди, затем грубой деревянной расческой приводила их в нормальное состояние. Эта подготовительная работа могла продолжаться целый день и сопровождалась веселыми шутками и обсуждением слухов, скандалов и сплетен.

Добравшись до корней волос, женщины начинали разделять их на пряди. В этот момент они находили под волосами большое количество паразитов и с громкими криками, визгом и радостными воплями ловили их и давили пальцами. Расчистив таким образом поле деятельности, Эмбер смазывала волосы розовым маслом, миррой, пыльцой сандалового дерева и пудрой из гвоздики и кассии, смешанной с бараньим жиром. После этого начиналась самая ответственная часть укладки – волосы заплетались в сотни тонких косичек, каждая из которых густо покрывалась мукой из дурры, потом все это долго сушилось на солонце и превращалось в затвердевшие прутики. На третий день каждую косичку разделяли на отдельные пряди длинным вертелом из панциря черепахи, отчего голова женщины казалась в несколько раз больше своей натуральной величины. Окончание работы сопровождалось возгласами одобрения, восхищения и нескрываемой зависти. А по прошествии десяти дней вся эта процедура повторялась снова, обеспечивая Эмбер практически неиссякаемый доход.

В то утро девочка так увлеклась распутыванием волос, что не заметила быстро приближающуюся группу аггагиров, пока те не оказались в ста шагах. Ситуацию мгновенно стала двусмысленной. Пять женщин из гарема халифа Османа Аталана, без чадры и непременных в таких случаях сопровождающих, оказались лицом к лицу с группой молодых аггагиров. Самое корректное и в высшей степени дипломатичное поведение заключалось в том, чтобы не обращать друг на друга никакого внимания. Женщины должны были продолжать свое дело, а аггагиры не глядя проехать мимо.

– Капитан Баллантайн! – радостно закричала Эмбер и вскочила, оставив в волосах длинный вертел. Не понимая строгих неписаных правил, она бросилась по дороге навстречу воинам, крича от радости. Остальные женщины растерянно хихикали в кулаки, искоса поглядывая на дорогу.

В таком же положении неожиданно оказался и возглавлявший группу аггагиров аль-Нур. Он гневно сверкнул глазами на Пенрода, но тот сделал вид, что не заметил ни Эмбер, ни аль-Нура, и продолжал невозмутимо ехать вперед. Аль-Нур, лихорадочно соображая, как выйти из неловкой ситуации, решил, что для такого редкого случая вообще нет никаких правил. В конце концов аль-Захра еще ребенок, а не взрослая женщина, и к тому же находится под присмотром четырех женщин и шестерых воинов. В случае неприятности все должны нести за нее равную ответственность, но сейчас даже трудно представить, в какой опасности она могла бы оказаться. В крайнем случае он доложит халифу, что формальным командиром отряда был Абадан Риджи, а значит, должен отвечать за соблюдение всех правил и обычаев. Поэтому аль-Нур тоже сделал вид, что ничего не заметил.