Русь. Строительство империи 7 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 37

Варяжская гвардия, как я уже сказал, была практически полностью уничтожена. Остатки других элитных византийских тагм, видя, что все кончено, либо бросали оружие и сдавались в плен, моля о пощаде, либо пытались скрыться в бесчисленных коридорах и потайных ходах этого огромного дворцового комплекса, но их быстро находили и либо убивали на месте, либо также брали в плен. Сопротивление было сломлено. Дворец был наш.

Массивные, инкрустированные золотом и слоновой костью ворота, ведущие в центральную часть дворца, где, по моим предположениям, и должен был находиться сам император, были распахнуты настежь. Мои русские воины, усталые, израненные, почерневшие от дыма и крови, но торжествующие, с победными криками хлынули внутрь, занимая один за другим роскошные залы, галереи, внутренние дворы этого гигантского, почти сказочного дворцового комплекса. Я видел, как они с изумлением и восторгом рассматривают бесценные мозаики, фрески, статуи, золотую утварь, шелковые ковры — всего того, чего они никогда в жизни не видели и о чем даже не могли мечтать. Я опасался, что сейчас начнется тотальный грабеж и разрушение, но, к моему удивлению, большинство из них вело себя относительно сдержанно. Возможно, их останавливал мой строгий приказ, а может, они были просто ошеломлены всем этим великолепием и не знали, за что хвататься.

Я оставил большую часть своих сил для того, чтобы они закрепились на занятых позициях, обеспечили безопасность во дворце, взяли под охрану все входы и выходы, и, главное, предотвратили возможные попытки грабежей и насилия. А сам, с небольшим отрядом самых верных и проверенных воинов — Ратибором, Искрой (которая каким-то чудом уцелела в этой мясорубке и теперь, бледная, но решительная, шла рядом со мной), Веславой (которая тоже присоединилась к нам, узнав, что дворец взят) и несколькими десятками лучших дружинников из моей личной гвардии, — направился в самое сердце дворца, туда, где, по донесениям моей разведки (и по подсказкам Сокола, который теперь снова спокойно сидел у меня на плече, словно ничего и не произошло), должен был находиться главный тронный зал и личные покои императора Византии.

Мы шли по бесконечным, роскошным, но теперь уже опустевшим и хранящим явные следы недавнего боя коридорам. Повсюду валялись трупы — и наших, и византийцев, — брошенное оружие, обломки мебели, разбитые вазы. Воздух был пропитан запахом крови, гари и какой-то странной, тревожной тишины, которая наступила после оглушительного грохота битвы. Мы проходили мимо бесценных произведений искусства — золотых мозаик, изображавших сцены из Библии или триумфы византийских императоров, мраморных статуй античных богов и героев, картин, написанных на деревянных досках. Мои воины с изумлением и трепетом смотрели на все это великолепие, но никто не осмелился ничего тронуть. Они понимали, что это — уже не просто добыча, это — символы павшей империи.

Наконец, после долгих блужданий по этому лабиринту, мы достигли цели — огромных, двойных, сделанных из какого-то темного, отполированного дерева и богато инкрустированных золотом, серебром и слоновой костью дверей. Это был вход в главный Тронный зал, где византийские василевсы на протяжении многих веков принимали послов со всего мира, вершили суд и управляли своей необъятной империей. У меня на мгновение перехватило дыхание. Я чувствовал, что за этими дверями меня ждет нечто важное, нечто, что может изменить не только мою судьбу, но и судьбу всего этого мира.

Я сделал знак Ратибору, и он, вместе с несколькими дружинниками, с усилием толкнул тяжелые створки. Двери со скрипом отворились, и перед нами предстало зрелище, которое превзошло все мои ожидания и должно было навсегда изменить мое понимание той силы, которая забросила меня в этот мир, и той игры, в которую я был втянут. То, что я увидел внутри, было не просто концом войны, это было началом чего-то нового, возможно, страшного.

Глава 15

Тронный зал Большого Императорского дворца, куда мы, наконец, пробились сквозь огонь, кровь и горы трупов, производил впечатление даже после всего того хаоса и разрухи, что царили вокруг. Он был огромен, просто колоссален. Высоченные, уходящие куда-то в полумрак своды, поддерживаемые рядами массивных мраморных колонн, были сплошь покрыты искусной росписью — сцены из библейской истории, триумфы византийских императоров, какие-то аллегорические фигуры. Стены украшали бесценные, сверкающие золотом и смальтой мозаики, от которых рябило в глазах. Пол был выложен сложнейшими узорами из разноцветного камня, отполированного до зеркального блеска. Воздух был тяжелым, спертым, пахнущим ладаном, воском и чем-то еще, неуловимо древним и величественным. И посреди всего этого великолепия, в дальнем конце зала, на высоком, в несколько ступеней, помосте, возвышался он — знаменитый трон Соломона, легендарное седалище византийских василевсов, сделанное, казалось, из чистого золота и усыпанное таким количеством драгоценных камней, что их хватило бы на выкуп целого королевства.

А на этом троне, абсолютно спокойно, без малейших видимых признаков страха, отчаяния или хотя бы удивления, сидел он — император Византии. Мужчина средних лет, может, чуть за сорок, с усталым, изборожденным морщинами, но умным и проницательным лицом, с темными, глубоко посаженными глазами, в которых застыла какая-то вселенская печаль и знание чего-то, недоступного простым смертным. Он был одет в роскошные, расшитые золотом и жемчугом императорские облачения, на голове у него была диадема, сверкающая самоцветами. Рядом с ним, у подножия трона, стояло лишь несколько безоружных придворных или евнухов, бледных как смерть и дрожащих от ужаса. Вся его личная охрана, включая хваленую Варяжскую гвардию, которая должна была защищать его до последней капли крови, была перебита нами у входов во дворец или в предыдущих залах. Он остался один. Один против целой армии варваров, ворвавшихся в его святая святых.

Я, сопровождаемый Ратибором, Искрой, Веславой и несколькими десятками моих лучших, проверенных в боях дружинников, с оружием наготове, медленно вошел в этот огромный, гулкий зал. Я ожидал чего угодно — мольбы о пощаде, проклятий, угроз, попытки самоубийства, чего-то героического или, наоборот, трусливого. Я приготовился принять капитуляцию или выслушать последние слова гордого, но побежденного врага. Однако то, что произошло дальше, повергло меня в такой шок, что я на несколько мгновений просто потерял дар речи.

Император Византии, этот потомок кесарей, этот «наместник Бога на земле», как они себя именовали, поднял на нас свои усталые, но внимательные глаза. И вместо ожидаемых воплей или стенаний, он обратился непосредственно ко мне. Говоря на удивление чистом, хоть и с заметным греческим акцентом, древнерусском языке (откуда, черт возьми, он его знал⁈), или, возможно, на каком-то другом, универсальном языке, который был понятен только нам, носителям Системы «Вежа» (потому что Ратибор и остальные мои воины, как я заметил, смотрели на него с недоумением, явно не понимая ни слова), он произнес совершенно спокойным, почти равнодушным, даже каким-то академическим тоном:

— Приветствую тебя, носитель ранга «Легат». — Его взгляд был прикован ко мне, и мне показалось, что он видит не просто меня, Антона, царя каких-то там северных варваров, а нечто большее, нечто скрытое от обычных глаз. Как будто он читал мой системный интерфейс, который был виден только мне. — Достойный результат, должен признать. Я ожидал твоего появления, Собиратель Земель Русских, — он слегка усмехнулся, и в этой усмешке не было ни злобы, ни страха, а скорее какая-то странная, почти дружеская ирония, — хотя, честно говоря, надеялся, что это произойдет значительно позже. Или, если уж быть совсем откровенным, не произойдет вовсе. Но, как говорится, человек предполагает, а Система… располагает.

Я застыл на месте. Носитель ранга «Легат»? Собиратель Земель Русских? Эти титулы, эти термины были известны только мне и Веже! Как, во имя всех богов, старых и новых, этот ромей, мой заклятый враг, император Византии, мог знать о них? Что, черт возьми, здесь происходит⁈