Русь. Строительство империи 7 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 20

— Моя орда будет готова выступить через три дня, брат, — сказал он, и слово «брат» прозвучало уже совершенно естественно. — Мы пойдем на восток. И мы покажем степи, кто теперь ее настоящий хозяин.

Он и его мурзы покинули шатер. А я остался, глядя на осколки разбитой чаши на полу. Сделка состоялась.

Глава 9

Империя… Звучало это, конечно, донельзя пафосно, особенно для меня. Но факт оставался фактом: после Совета в Тмутаракани, где съехались представители всех подвластных мне земель, от Новгорода до Галича, и где даже самые гордые бояре и удельные князьки, скрипя зубами, присягнули мне как единому Царю, Русь действительно стала чем-то большим, чем просто конгломератом княжеств. Она стала силой, с которой отныне придется считаться всем соседям. Однако, как это обычно бывает, решение одних проблем немедленно порождало новые, не менее зубодробительные. Первой такой головной болью, требовавшей немедленного решения, был Кучюк и его печенежская орда.

Союз с ним, заключенный в момент отчаянной нужды, когда Тмутаракань висела на волоске, сослужил нам добрую службу. Печенеги помогли разгромить хазар и византийцев, их конница была той силой, которой так не хватало моей, в основном пешей, армии. Но теперь, когда победа была одержана, а Империя провозглашена, многотысячная орда, стоявшая лагерем под стенами Тмутаракани, начала, мягко говоря, напрягать. Во-первых, это была колоссальная нагрузка на ресурсы города и окрестных земель. Печенеги, привыкшие жить набегами и кочевьями, не слишком утруждали себя заготовкой продовольствия, и их аппетиты росли с каждым днем. Во-вторых, поддерживать дисциплину в таком разношерстном и воинственном сборище было делом непростым. То и дело возникали стычки то с местным населением, то между самими печенежскими родами. Я понимал, что долго так продолжаться не может — рано или поздно это могло вылиться в серьезный конфликт, который свел бы на нет все наши предыдущие успехи.

Поэтому, после недолгих, но интенсивных размышлений и советов с Ратибором и Ильей, которые тоже не питали иллюзий насчет долгосрочной надежности степняков, было принято, как мне кажется, единственно верное решение. Я предложил Кучюку, новоиспеченному Великому Хану Руси (титул, который он принял с видимым удовольствием, хоть и не до конца понимая его значение в моей системе координат), направить его неуемную энергию и воинственный пыл его орды вовне. На восток. На завоевание остатков Хазарского каганата, на подчинение Волжской Булгарии, на освоение бескрайних степей до самого Урала. Все это — под знаменами Русской Империи и с моей, царской, санкции. Кучюк, молодой, амбициозный и жаждущий славы, ухватился за это предложение обеими руками. Перспектива стать полновластным правителем огромных степных пространств, да еще и при поддержке могущественного северного соседа, прельщала его куда больше, чем сомнительное удовольствие проедать запасы Тмутаракани.

Проводы орды были пышными и шумными. Тысячи печенежских всадников, с гиканьем и свистом, проносились мимо меня, потрясая копьями и кривыми саблями. Кучюк, в подаренном мною богатом халате и с золотой гривной на шее, рассыпался в благодарностях и клятвах вечной верности. Я, конечно, не слишком верил в «вечность» степных клятв, но сейчас это было неважно. Главное — орда уходила, снижая напряженность на юге и, потенциально, расширяя влияние моей Империи на восток. С ними я отправил и Алешу — моего верного, хоть и немного бесшабашного, десятника, ставшего уже сотником лазутчиков. Ему была поставлена задача не только быть моими глазами и ушами при Кучюке, но и, по возможности, направлять его действия в нужное мне русло, а также обучать печенегов владению самострелами, партию которых я щедро выделил хану из своих арсеналов. Рискованная миссия для Алеши, но он, кажется, был только рад такому приключению.

Когда последний печенежский всадник скрылся за горизонтом, я почувствовал облегчение. Одна проблема была решена, пусть и временно. Но мой взгляд уже был устремлен в другую сторону — на юг, через Черное море, к берегам Византии. Эта заноза сидела во мне давно. Пленение и, вероятно, подлое убийство моего тезки, Льва Скилицы — хотя этот гад и сам был хорош, но все же… Открытая поддержка предателя Ярополка, который чуть не утопил Русь в крови междоусобицы. Наглые попытки диктовать нам свою волю, вмешиваться в наши дела. И, конечно, та история с черепом Святослава, которую я так и не мог забыть — символ византийского коварства и презрения к нам, «варварам». Нет, так дальше продолжаться не могло. Чтобы моя Империя Русь стала действительно великой, независимой и безопасной, необходимо было раз и навсегда сокрушить византийское влияние в Причерноморье, показать им, что времена, когда они могли безнаказанно хозяйничать здесь, прошли.

Целью был избран Крымский полуостров, или «климаты», как его называли сами византийцы. Богатейшие земли, ключевые торговые порты, стратегически важные крепости. Захват Крыма не только лишил бы Византию огромных доходов и важного плацдарма, но и стал бы звонкой пощечиной всему их самолюбию, демонстрацией новой силы, с которой им придется считаться. Приказ о подготовке к Крымскому походу был отдан немедленно, как только улеглась пыль от ушедшей печенежской орды. По всей Руси, от лесов Новгорода до степей Переяславца, от Галича на западе до Ростова и Мурома на востоке, полетели гонцы с царскими грамотами. Я требовал от своих наместников и союзных князей немедленно собрать лучшие силы и направить их в Тмутаракань, которая должна была стать базой для предстоящей кампании. Это был первый серьезный тест на прочность для моей новорожденной Империи, проверка того, насколько реально единство, провозглашенное на Совете.

В Тмутаракани тем временем кипела работа. Степан, мой гениальный мастер-оружейник, получив неограниченные ресурсы и доступ к местным ремесленникам, денно и нощно трудился над созданием и ремонтом осадных машин — камнеметов, баллист, таранов. Его мастерские превратились в настоящий военный завод. Одновременно заготавливались огромные запасы продовольствия, фуража для коней, стрел для луков и болтов для самострелов, зажигательной смеси. Я понимал, что осада крупных византийских крепостей потребует времени и колоссальных ресурсов.

Последние дни перед выступлением я провел в совещаниях с Ратибором и Ильей Муромцем. Мои самые верные и опытные воеводы. Ратибор, как всегда, был немногословен, но его практические советы по организации разведки, снабжения и поддержанию дисциплины в разношерстном войске были бесценны. Илья, с его огромным боевым опытом и знанием византийских повадок (он ведь не раз бывал в Царьграде еще при Святославе), также внес немало дельных предложений по тактике предстоящих осад. Оба они полностью поддерживали мой замысел, понимая его стратегическую необходимость.

Напоследок я еще раз допросил плененного Льва Скилицу. Этот скользкий ромей, бывший византийский посол и, как я теперь знал, тоже носитель Системы (хоть и, похоже, уже «отключенный» после моих успехов), сидел в своей камере уже не так нагло, как раньше. Видя масштаб моих приготовлений, он стал гораздо сговорчивее и выдал немало ценной информации о гарнизонах Херсонеса, Сугдеи, Боспора, о состоянии византийского флота в Черном море, о настроениях в самом Константинополе. Я внимательно слушал, запоминал, сопоставлял с данными моей разведки. Но полного доверия к нему у меня, конечно, не было. Этот тип был способен на любую подлость, и я решил пока держать его под строжайшей охраной, возможно, он еще пригодится как пешка в будущей дипломатической игре, если поход будет успешным.

Я чувствовал огромное напряжение, смешанное с каким-то звенящим предвкушением. Это был мой первый по-настоящему имперский поход. Это была война с одной из величайших империй мира. От ее исхода зависело все — будущее моей страны, моя собственная судьба, и, возможно, даже баланс сил в этом новом, странном мире, куда меня забросила Вежа. Система, кстати, вела себя на удивление тихо. Никаких тебе навязчивых заданий или ехидных комментариев рыжей девицы. Лишь иногда в интерфейсе появлялись подсказки о «повышении эффективности логистики» или «оптимизации осадных технологий», за которые она, разумеется, требовала свои очки влияния. Я уже научился торговаться с ней и не разбрасываться ресурсами. Сейчас все мои мысли были сосредоточены на предстоящей кампании. Крым ждал. И я шел к нему.