Огненные стрелы (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 56

Однако, для Аркана и его соратников, засевших в башне у ворот, все складывалось куда хуже. Буревестник должен был находиться именно здесь, в гуще событий и как бы над ними — лучшей позиции и придумать было сложно. Шарль, Луи и другие зверобои крепко держали оборону, сделав башню неприступной — до поры.

Все изменилось с прибытием людей Вайсвальда — его герб Буревестник узнал сразу. Закованные в полную броню великаны, вооруженные кулачными щитам-баклерами и короткими широкими фальчионами, прошли по галерее куртины сквозь боевые порядки наемников дю Ритера, которые проявляли не слишком много энтузиазма, явно предпочитая загребать жар чужими руками. Оказавшись у многократно выбитых и восстановленных дверей башни, они поступили прямолинейно и банально — вломились внутрь, с разбега, не разбирая дороги!

Сразу два стальных верзилы одновременным ударом латных наплечников в который раз выбили дверь и вместе с ней рухнули на зверобоев, создав сумятицу. Этим воспользовались их товарищи, проникнув внутрь следом. Завязалась кровавая драка, напоминающая скорее кабацкую потасовку, а никак не бой профессиональных солдат. И преимущество здесь было на стороне оптиматов: стальная броня, большая масса, подходящее вооружение…

— Отступайте наверх! — выкрикнул Аркан. — Забаррикадируем лестницу!

Зверобои услышали Командора. Он знал, что делал: скоро, скоро пикинеры убьют или вытолкнут остатки войска оптиматов из Купеческого квартала, нужно продержаться час-другой, не больше.

— Глаза! — скомандовал Буревестник и швырнул вниз одну за другой две склянки — подарки любимой жены.

Ярко вспыхнуло, готовые к этому ортодоксы воспользовались замешательством врагов — и прикончили тех, кого смогли, но в дверь с куртины проникали новые, так что оставалось только отступать по винтовой лестнице наверх, на площадку, где ждал герцог…

— Это черт знает что!!! — неистовствовал Краузе. — Как это могло произойти⁈

Роттерланд прижимал к пустой, истекающей кровью глазнице грязную тряпку. Глаз ему выбил какой-то черноволосый молодчик в широкополой шляпе — хватило одного рокового удара пикой! Его конь был убит, доспехи — иззубрены, меч он потерял в давке у ворот…

— Десять тысяч орра, монсеньор… — прохрипел он. — Десять тысяч пикинеров, в городской тесноте… Это чертова скотобойня, монсеньор. Настоящая гекатомба. Аркан поимел нас. Снова!

— Поимел? — взревел узурпатор. — Поимел⁈ Будь проклят этот сын сатаны! Он и его ортодоксы — отродья Ада! Позовите ко мне нунция Синедриона, этого, как его там… Амальрика? Да, кардинала Амальрика!

Краузе не хотел прибегать к этой крайней мере — но ведь они воевали во имя Феникса и под Крыльями его! И если уж пришлось встретиться в бою с силами Ада — проклятыми мракобесами-ортодоксами, то сверхъестественная помощь будет не лишней… Если бы узурпатор был откровенным с самим собой, то признал бы: в его душе сидела надежда, что кое-кто из его воинов обратиться — и это переломит ход сражения, однако, похоже, ортодоксы знали, как не допустить такого поворота событий. Может быть, это проклятый дым, или их нерифмованное козлопение, или огни над башнями и колокола, а может… Да какая разница? Суть заключалась в том, что потери Крылатого похода оказались ужасными, и повернуть ситуацию вспять могло только чудо. А чудо — настоящее, а не фиглярское, как все эти мерцающие пленочки и летающие огненные шарики — это прерогатива церковников!

— Ваше величество… — произнес кардинал Амальрик, глядя в самую душу Краузе своими черными, без белков глазами. — Я правильно понимаю ваше желание? Вы хотели бы…

— Начинай уже свой ритуал, святоша! — рявкнул узурпатор. — И возьми на это столько людей, сколько тебе надо! В госпитале полно раненых, большая часть из них все равно сдохнет к утру… Все должно закончится сегодня, понял меня?

Амальрик только поклонился молча и ушел. Он прекрасно знал, что нужно сделать для того, чтобы в небесах над Первой Гаванью явился тот, кого оптиматы нынче почитают воплощением Бога. Тот факт, что следом за Амальриком последовал и Элеммирэ Сверкающий, эмиссар Туринн-Таура, никого не смутил. Здесь привыкли закрывать глаза на подобные вещи.

— Монсеньор, мы сегодня умрем? — молодой зверобой, лицо которого казалось Аркану знакомым, стоически переносил страдания, причиняемые ему товарищем.

В плече у него застрял арбалетный болт, и его было необходимо извлечь прежде, чем залить рану алхимическим снадобьем и перевязать. Рем вспомнил юношу: это парень пришел в его дружину сразу после захвата Цитадели, принадлежавшей тогда маркизам. Был еще какой-то случай с общей пробежкой вокруг замка в полной боевой выкладке…

— Мы не умрем, — Буревестник надеялся, что его голос звучал уверенно, несмотря на гулкие удары, от которых сотрясался люк, ведущий с лестницы на площадку — последний рубеж обороны. — Мы — дети Божьи, и потому — не умрем! Не здесь. Не сейчас. Никогда!

— Аркан!!! — кричали снизу. — Лучше сам спрыгни с башни! Мы сдерем с тебя шкуру, насыплем в нее соли и наденем обратно! Ты сдохнешь, Аркан, прямо сегодня!

У этих воинов внизу были причины ненавидеть Аскеронского герцога — отсюда, из башенных бойниц они видели, как умылась кровью армия Краузе, какие чудовищные потери понесла внутри периметра городских стен. Каждый из рыцарей Вайсвальда понимал — он обречен, поскольку ортодоксы и южане уже дочищали Купеческий квартал от последних оптиматов, и скоро должны были взяться за ворота и захваченный осаждающими участок стены. А помощь из военного лагеря не приходила…

— Они убьют нас, — с явно читаемым фатализмом в голосе проговорил раненый молодой зверобой. — Дайте мне меч, я хочу погибнуть как воин!

— Ладно тебе, парень! — сказал Шарль и резко дернул, вытянул арбалетный болт, а Луи мигом залил рану декоктом и приложил чистый перевязочный пакет. Юноша обмяк, от боли лишившись сознания. — Вот и все. По крайней мере, мы все что могли — сделали. Все, что в силах человеческих. Может быть, умрет быстро и не увидит этого кошмара.

Голос старого сержанта был спокоен, но Буревестник понял: он имеет в виду не абстрактную картину кровавой осады, а нечто конкретное. И, проследив за взглядом Шарля, вздрогнул. В небе, распахнув огромные призрачные крылья, парила гигантская птица, вся состоящая из сполохов черного пламени. Как будто почуяв на себе взгляд Аркана, Феникс изменил направление полета, взмахнул крыльями — и стал приближаться к городу!

Воздух как будто загустел, странная тишина воцарилась над Первой Гаванью, окружающими плоскогорьями и лугами, воинским лагерем оптиматов, Рубоном Великим и далеким берегом Зеленого Моря. Каждое слово звучало глухо, как будто сквозь вату, все, кто сражался в это момент, вдруг опустили оружие и замерли — глядя вверх. Кто-то с яростью, другие — с надеждой, но большинство — со смертным страхом.

— Что же мы можем сделать с эдаким чудищем? — молодой ортодокс пришел в себя очень быстро, и теперь во все глаза смотрел на приближающегося крылатого демона. — Что же мы можем поделать?

Аркан сбросил с себя противоестественное оцепенение, зло оскалился и проговорил зло и уверенно:

— Верить! Верить в себя, в своих соратников! Верить в своего герцога, в Аскерон, в наших великих и славных предков! Верить и доверять Господу, Владыке Света и Огня, подателю вечной жизни и Творцу Миров! — герцог шагнул отдернул холстину с длинного зеленого ящика, на котором были начертаны белые буквы, как будто переведенные через трафарет.

Он уже привычным движением щелкнул запорами, откинул крышку и подхватил на руки странную трубу — зеленую, с рукояткой наподобие арбалетной и удивительными приборами, присоединенными к ней. Ощупав пальцами одному ему известные детали механизма, Рем закинул на плечо это диковинное устройство, приложил глаз к некой нашлепке и сказал:

— Отойдите все от меня в стороны, никого не должно быть сзади… — и повел наконечником трубы следом за Фениксом, который стремительно приближался. — Сдохни, скотина, во имя Гос-с-спода нашего!