Дисфункция реальности: Угроза - Гамильтон Питер Ф. - Страница 5

К 2611 году в глубинах Теамы удалось пробурить две основные полости. Что касается маленького спутника этого астероида, то он к этому времени превратился в темную глыбу размером двести пятьдесят метров в поперечнике. Почти всю его поверхность занимала перерабатывающая станция. Она напоминала некоего серебристого моллюска, облепившего темный камень.

Выйдя из пространственной червоточины в ста двадцати тысячах километрах от астероида, звездолет «Крестьянская месть» приступил к маневру сближения. После нескольких месяцев полета на старом корабле, системы которого были готовы в любой момент дать сбой, Эрик Такрар был рад пристать к любому берегу. Жизнь на борту звездолета превратилась в один бесконечный день, и он уже сбился со счета, сколько раз ему приходилось делать фальшивые записи в вахтенном журнале, чтобы избежать штрафов Управления Астронавтики Конфедерации и продолжать полет. Как техническое состояние звездолета, так и финансовые возможности ее экипажа, несомненно, находились на последнем пределе. Независимый статус корабля теперь был лишь иллюзией. Капитан Дюшамп задолжал банкам около полутора миллионов фьюзеодолларов, а чартерные рейсы, посредством которых можно было бы рассчитаться с кредиторами, оказалось не так-то просто найти.

В глубине души Эрику было жаль старину Дюшампа. Коммерческие межзвездные рейсы были чрезвычайно жестким бизнесом. Крупные картели и монополии, опутавшие всю Конфедерацию своей плотной паутиной, не желали мириться даже с самим фактом существования независимых торговцев. Армады их торговых кораблей вынуждали звездолеты, подобные «Крестьянской мести», продавать груз по низким ценам, тем самым теряя значительную часть прибыли. Чтобы разорить мелких судовладельцев, крупные компании создавали различные полулегальные синдикаты.

Дюшамп был превосходным капитаном, но его деловые качества оставляли желать лучшего. У него был вполне надежный экипаж, хотя судя по воспоминаниям о некоторых прежних рейсах, Эрик сделал вывод, что члены экипажа испытывают сомнения по поводу законности способов, с помощью которых они зарабатывают деньги. При желании он вполне мог бы их арестовать еще в первую неделю своего пребывания на борту — разговоры, записанные нейронными процессорами, учитывались судом в качестве доказательств. Но его интересовало нечто большее, чем старый корабль и команда неудачников. «Крестьянская месть» была его шансом попасть в мир нелегального бизнеса. И судя по всему, Теама должна была стать началом большой игры.

После того как корабль встал в док космопорта, который был построен таким образом, что не вращался вокруг оси астероида, четверо членов экипажа сошли на берег и направились в бар «Каталина», расположенный в полости Лос-Оливос. Эта полость, которую первой пробурили в недрах Теамы, представляла собой полый цилиндр длиной девять километров и диаметром — пять. «Каталина» была одним из тех баров, которые часто посещали экипажи прибывших в космопорт кораблей. Алюминиевые столики и небольшая сцена для оркестра составляли весь его интерьер. Было три часа дня по местному времени, и бар практически пустовал.

Помещение, в котором размещалась «Каталина», представляло собой пещеру, вырубленную в вертикальной стене основной полости, и было одной из тысяч подобных пещер, образующих единый подземный город, который опоясывал полость лентой стеклянных окон и заросших листвой балкончиков. Здесь, как и в любом из обиталищ эденистов, никто не жил в самой полости, которая выполняла роль общественного парка и сельскохозяйственных угодий. Но на этом сходство с обиталищем эденистов заканчивалось.

Эрик Такрар в компании капитана Андре Дюшампа и двух членов экипажа Бева Леннона и Десмонда Лафо сидел за столиком в нише рядом с балконным окном. Поскольку «Каталина» находилась почти на самом верхнем уровне города, сила гравитации здесь составляла всего семьдесят пять процентов от нормы. Из окон бара открывался хороший вид на всю полость, простиравшуюся внизу. Однако на Эрика не произвело большого впечатления то, что он увидел. Вдоль осевой линии полости вздымалась радиоантенна диаметром сто метров, большая часть которой была усеяна толстыми черными трубками ирригационных разбрызгивателей. Ее окружали круглые солнечные трубы, размещенные с интервалом в двести пятьдесят метров каждая. Они освещали все каким-то неестественным белым светом, которому явно недоставало тепла передаваемого световыми трубами обиталищ эденистов. Эта разница самым драматическим образом сказывалась на растениях. Трава, которая росла на нижнем уровне полости, имела желтоватый оттенок, а деревья и кусты имели слишком тонкие и вытянутые стволы. Лиственный покров деревьев был гораздо более редким, чем в естественных условиях. Даже поля зерновых выглядели как-то блекло (плохое качество выращиваемых сельскохозяйственных культур было одной из причин того, что импортные деликатесы были так популярны среди населения астероидов, а торговля ими была весьма прибыльным делом). Создавалось впечатление, что в зону тропического климата вдруг пришла осень.

Будучи тесным нагромождением всего, что было необходимо для поддержания жизни людей, полость являлась лишь жалким подобием биотехнического совершенства обиталищ эденистов. Эрик обнаружил, что испытывает ностальгию по Транквиллити.

— Вон он идет, — понизив голос сказал Андре Дюшамп, — будьте повежливее с этим англосаксом, не забывайте о том, что он нам нужен.

Будучи отъявленным французским националистом родом из Каркассона, капитан винил этнических англичан Конфедерации во всех грехах, начиная с того, что оптические волокна полетного компьютера его звездолета никуда не годились, и заканчивая тем, что его текущий кредитный счет был давно исчерпан. Благодаря генинженированной ДНК, он в свои шестьдесят пять сохранил худощавое телосложение, что было основным критерием физической пригодности к полетам в космосе. Лицо капитана было совершенно круглым, поэтому когда Андре Дюшамп смеялся, все, кто находился рядом с ним, невольно улыбались — настолько заразительным был его смех. В своем веселье он был убедителен как настоящий клоун.

В данный момент он растянул губы в самой доброжелательной улыбке, которая была адресована человеку, осторожно пробиравшемуся к их столику.

Ленс Кулсон был старшим инспектором полетов Бюро Гражданской Астронавтики Теамы. В свои почти шестьдесят он так и не обзавелся связями в высших кругах, которые были необходимы для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Это означало, что вплоть до самой отставки он так и будет заниматься рутиной наблюдения за полетами и поддержания связи в пределах системы Новой Калифорнии. Это его унижало и способствовало тому, что он по сходной цене снабжал таких людей, как Андре Дюшамп, необходимой информацией. Сев за столик, он долго рассматривал Эрика.

— Раньше я вас не видел.

Активизировав усиленные имплантами органы чувств, Эрик направил в память своих нейронных процессоров образ Ленса Кулсона и запустил программу поиска данных. Визуальный ряд: полный мужчина, кожа лица красновато-коричневого оттенка — следствие прямого воздействия солнечных труб, серый костюм с высоким стоячим воротником, слишком тесным для его шеи; светло-каштановые волосы, подкрашенные биохимическим красителем. Звуковой ряд: хрипловатое дыхание, учащенное сердцебиение. Запахи: кислый запах мужского пота, капельки которого выступают на широком лбу и тыльных сторонах полных ладоней.

Ленс Кулсон занервничал — люди, с которыми этот слабовольный человек вступил в разговор, вывели его из равновесия.

— Потому что я раньше здесь не был, — ничуть не смутившись, парировал Эрик. В памяти его процессоров каких-либо сведений о Ленсе Кулсоне не было. Это означало, что Кулсон не входил в число известных преступников. «Вероятно работает по-мелкому», — подумал Эрик.

— Главный инженер моего звездолета Эрик Такрар, — представил Эрика Андре Дюшамп, — он превосходный специалист. Вы ведь не будете оспаривать мое право нанимать в экипаж собственного звездолета тех людей, которых я сочту нужным? — в этих словах вполне можно было различить нотки гнева, которые заставили Ленса Кулсона заерзать в своем кресле.