Код Марвел: Сын Криптона (СИ) - Sagex Валерий - Страница 46

— Как тебе кресло, дружок? — спросил отец, усаживаясь рядом. — Должно быть вполне комфортно. Я специально попросил именно эти места, чтобы ты мог смотреть на город при взлёте.

Я улыбнулся ему, стараясь передать эту благодарность без слов.

— Спасибо, пап. Лучшего и не придумаешь.

Рядом с ним устроилась мама — она сразу же достала журнал о дизайне интерьеров и погрузилась в чтение. Её глаза весело блестели, выказывая радость предстоящих каникул.

— Так, все пристегнулись? — бодро спросила стюардесса, проходя мимо нашего ряда. — Взлетаем через пару минут, уважаемые пассажиры. Желаете что-нибудь выпить перед взлётом?

Она предложила нам на выбор соки, воду или шампанское и коньяк для взрослых. Мне было бы интересно пригубить бокал игристого, но, учитывая моё официальное пятнадцатилетие, ограничился апельсиновым соком.

Самолёт начал разгоняться по взлётной полосе: я почувствовал вибрацию корпуса, лёгкое давление в спину, а затем мягкий толчок, когда шасси оторвались от земли. Сквозь небольшой иллюминатор я наблюдал, как ночной Нью-Йорк остаётся внизу. С высоты птичьего полёта город казался огромной светящейся сетью: переплетения дорог, блестящие ручейки автомобильных фар, неоновые огни рекламы, мерцающие и сменяющие на вывесках небоскрёбов. В 1989-м году мегаполис бурлил своей особой энергией — одновременно гламурной и сумасшедшей. Небоскрёбы выглядели словно игрушечные макеты, а река, серебрящаяся лунным светом, — тонкой лентой фольги.

Постепенно огни начали растворяться в темноте, и самолёт взял курс над Атлантическим океаном. Облака, подсвеченные снизу огнями большого города, теперь сменил бескрайний сумрак. Я впился взглядом в это чёрное полотно, ощущая странную тоску. «Как же я хочу научиться летать сам… — промелькнуло в голове. — Мои способности раскрываются почему-то постепенно, словно кто-то включает их по одному, когда считает нужным. Но я так жажду обрести умение парить в небесах, свободно, без всяких там турбин и кресел… Когда же это произойдёт?»

Я вздохнул, мельком взглянув на родителей. Мама что-то негромко говорила отцу, он кивал и улыбался, но, похоже, тоже подустал после хлопот с подготовкой к поездке. Зрение у меня было превосходное: если захочу, могу сфокусироваться на мельчайших деталях, но сейчас я попытался отключиться от всего, просто слушая ровный гул двигателей. Лёгкая вибрация корпуса самолёта вгоняла в дремоту, глаза начинали слипаться.

Вдруг сзади раздался резкий окрик, пронзительный крик, перешедший в неразборчивый шум. Я инстинктивно встрепенулся и включил своё «зрение», позволяющее, словно сквозь стены, видеть, что творится в салоне. На картинке, появившейся перед моим внутренним взором, я различил троих незнакомцев, одетых в тёмную одежду. Они судорожно размахивали оружием — пистолетами, прокричав, что самолёт захвачен, и все должны сидеть тихо. Один из них уже перебирался в бизнес-класс.

«Ну здорово… — горько подумал я, ощутив, как азарт молнией пронзает каждый нерв. — Будто я притягиваю неприятности, словно магнит для всей этой дурацкой драмы. Нельзя даже спокойно отдохнуть?»

Отец и мама пока ничего не понимали, они лишь встревоженно обернулись на звуки суматохи. Я почувствовал, как сердце начинает колотиться чаще — не от страха, а скорее от интереса. Ведь у меня есть способности, и я могу предотвратить катастрофу.

И тут дверь между салонами резко распахнулась — один из террористов, судя по тяжёлой поступи, влетел в бизнес-класс с перекошенным от ярости лицом, сжимая пистолет так, что у него побелели костяшки пальцев…

Глава 15

Мужчина встал перед нашими рядами, медленно водя дулом пистолета из стороны в сторону, словно выискивал среди пассажиров того, кто первым осмелится проявить неповиновение. В салоне повисла напряжённая тишина: люди замерли, почти не дышали, боясь лишний раз пошевелиться. Родители сидели рядом со мной, и я явственно ощутил, как рука матери сжала мою ладонь чуть сильнее обычного. Отец же застыл, уставившись куда-то вперёд, словно лихорадочно пытаясь найти выход из этой ситуации. Казалось, его мысли бешено носились в голове, и каждое движение террориста лишь усиливало его внутреннее напряжение.

Внезапно меня посетила почти абсурдная мысль: «Ну сколько можно, дайте уже спокойно отдохнуть». Чувство усталости перед лицом угрозы выглядело нелепым, но, видимо, усталость от последних событий, вызывала странные реакции. Террорист выглядел чересчур уверенно, точно был убеждён в своей неуязвимости. Бросив на нас короткий изучающий взгляд, он скривил губы и выпалил глухим, злым голосом:

— Всем тихо! Никаких криков и паники! Никому не двигаться: кто дёрнется — пристрелю на месте. Запомните, мы — «Десять колец», и отныне этот самолёт под нашим контролем. — Он окинул пассажиров надменным взглядом и добавил с насмешкой: — И еще самолёт заминирован. Любая попытка сопротивления — и мы все взлетим на воздух.

Упоминание бомбы ударило по сознанию, словно вылили ушат холодной воды. Я почувствовал, как моё сердце начинает биться, будто загнанное в ловушку дикое животное. Хуже всего было осознавать, что рядом родители, которых нужно защитить. Я поймал себя на том, что машинально пытаюсь разогнать мозг до предела. Сосредоточившись, отчего всё вокруг замерло, я чётко понимал: каждое моё действие и решение может стоить жизни родителям и просто невинным людям вокруг меня.

Осторожно, и очень аккуратно, я высвободил свою руку из материнской и не торопясь двинулся по самолёту, бросая взгляд на вооружённых людей. В бизнес-классе был только один террорист, ещё двое находились в экономе. «Как же нейтрализовать их всех так, чтобы не выдать себя?» — мелькнула мысль. В салоне полно свидетелей, а террористы угрожают бомбой. Любая неосторожность, и я могу засветится.

Я снова внимательно посмотрел на захватчиков: на первый взгляд — стандартные европейцы, без каких-либо особых примет, но при этом вооружённые. «Где же сама бомба?» — в голове у меня завертелись догадки. Включив рентгеновское зрение, я начал методично осматривать самолёт. И не зря: через несколько секунд заметил ещё двоих подозрительных мужчин. Один застыл в молитве: на нём чётко проглядывался что-то вроде пояса шахида. Второй же, без пояса, но, как я увидел, с огнестрельным оружием. «Как они вообще смогли пронести всё это мимо службы безопасности? Неужели никто не заметил?» — возмутился я про себя.

Тихо приблизившись к мужчине без бомбы, я принялся его обыскивать. Неожиданно мои пальцы нащупали удостоверение. «Билл Маркс, федеральный воздушный маршал», — прочитал я. Пробежав глазами по документу, ощутил внезапное облегчение: «Значит, хоть один законник на борту… Может, он мне поможет».

В его руке была зажатая фляга. Я осторожно встряхнул её, затем приоткрыл крышку и понюхал. «Вискарик, — мысленно ухмыльнулся я. — Пьёте на работе, мистер Маркс? Не лучший поступок. Но, учитывая наши обстоятельства, может, это и к лучшему».

Оставив маршала в покое, я направился к террористу с бомбой. Без лишних колебаний начал быстро и аккуратно изучать конструкцию взрывного устройства. Отключил детонаторы, выдернув все важные провода — теперь бомба не сработает, если, конечно, кто-то не выстрелит прямо в неё или не совершит ещё чего-то непредсказуемого. Но у этого мужчины, как я заметил, никакого оружия, кроме самого пояса, не было.

Оставались ещё трое захватчиков, разбросанных по самолёту. Я окинул салон быстрым взглядом. В голове у меня уже формировался план: нужно создать иллюзию внезапной турбулентности или «воздушной ямы». Я прикинул прочность конструкции, вычислил, какое усилие смогу применить незаметно, чтобы слегка сотрясти самолёт, но не разрушить его.

Закончив расчёты, я едва заметно кивнул себе и, чуть подпрыгнув, аккуратно направил точечную силу в нужное место корпуса. В ответ раздался негромкий скрежет, будто от внешней турбулентности. Почувствовав, что всё идёт по плану, я вернулся к террористам и быстренько перевёл предохранители на их оружии, чтобы они случайно не выстрелили. Затем с лёгким движением оглушил каждого из них, подбросив вверх коротким толчком — они как в очень замедленной съемке начали взлетать вверх. В этот самый миг я вернулся на свое место и «отпустил» время, вернув самолёту его естественный ход.