Код Марвел: Сын Криптона (СИ) - Sagex Валерий - Страница 38

— Подремать? Отдохнуть? Не выспался, значит. Вот что я тебе скажу, парень, — он улыбался, но голос звучал с наигранной серьёзностью. — Ночью надо спать, а не шляться неизвестно где с девчонками. Ладно, ступай, симулянт. Отдыхай, — продолжил он уже мягче. — Я понимаю, дело молодое.

Я кивнул и поблагодарил тренера. Пусть он и догадывается, что я что-то недоговариваю, но, по крайней мере, отнёсся по-человечески. «Хороший мужик», — подумал я, сворачивая на боковую тропинку, ведущую от стадиона к жилым корпусам. Пройдя несколько десятков шагов, я заметил у края площадки большое раскидистое дерево. Оно словно манило меня тенью и надеждой на покой. Однако мне нужно было не просто спрятаться от солнца — у меня была цель.

Я огляделся, убедился, что никто из ребят на меня не смотрит, и прыгнул. Моих сил хватило, чтобы мгновенно оказаться на одной из верхних веток, укрытой зелёной листвой. С высоты было удобно обозревать почти весь лагерь, и я активировал своё «сверхчувствительное» зрение, чтобы разыскать Диану. Вскоре я её заметил: она сидела на небольшом ветхом причале в стороне от главного пляжа, свесив ноги в воду и, похоже, предаваясь размышлениям в одиночестве.

Я спрыгнул с ветки и не торопясь направился к тому причалу. Лёгкий порыв ветра освежил моё лицо; от озера веяло влагой, и это немного помогло мне прийти в себя.

Приближаясь, я заметил, как солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву прибрежных деревьев, скользили по её волосам, отбрасывая странные золотистые отблески на чёрные пряди. Ветер играл этими прядями, аккуратно приподнимая их и опуская, словно невидимая рука художника, добавляющая в картину тонкие штрихи. Диана была одета в простую футболку нежного голубого цвета и шорты, едва доходящие до середины бедра. На первый взгляд, в ней не было ничего примечательного — обычная шестнадцатилетняя девушка из летнего лагеря. Но я чувствовал напряжение, исходящее от неё: в каждом движении угадывалась скрытая сила. Она сидела с прямой спиной, будто готовая в любую секунду вскочить и защищаться или убежать. При этом лицо её оставалось задумчивым, а взгляд устремлён к воде, где рябили солнечные блики и метались теневые разводы.

Вся сцена казалась пропитанной особой тишиной, в которой слышались лишь слабый шелест волн у берега, порывистое дыхание ветра да встревоженные крики птиц где-то вдалеке. На главном пляже кипела жизнь — там плескались ребята, громко смеялись и играли в мяч, но здесь, на этом маленьком тихом причале, время будто замедлилось.

Я подошёл к Диане и, не говоря ни слова, опустился рядом, тоже свесив ноги в воду. Сделал вид, будто меня внезапно заинтересовали мелкие рыбёшки, скользящие между камнями на дне, и старался придать себе максимально беззаботный вид. Диана коснулась меня взглядом, однако не сдвинулась с места, лишь насторожённо напряглась, словно волчица, почувствовавшая опасность.

— Может, хватит играться? — внезапно спросила она, почти шёпотом, но в голосе звучала угроза. — Что тебе нужно от меня?

Я расплылся в небрежной улыбке:

— Играться? Да это скорее ты вчера хотела мной закусить, помнишь? — Я посмотрел на неё краем глаза. — Так что у меня возникли вопросы. Думаю, тебе же выгоднее ответить на них — вдруг я окажусь не последним, кто заметил твоё умение.

— Я тебе ничего не должна, — отрезала она, вставая так резко, что доски под её ногами чуть не заскрипели. — Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывалась?

Похоже, она собралась уйти. Я понял, что нужно действовать жёстче, чтобы не потерять нить разговора.

— Сядь! — произнёс я твёрдо, буквально пригвоздив её к месту взглядом. — Поверь, это в твоих же интересах.

Она на миг колебалась, но всё-таки послушно опустилась обратно, позволив ногам вновь коснуться воды. Теперь на её лице читались глубокая усталость и грусть, а от прежней напускной дерзости почти ничего не осталось.

— Скажи, ты опасна для окружающих? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно.

— Нет, — покачала головой Диана. — Я себя контролирую. Иначе меня уже давно бы схватили или убили. Так что уверенна на все сто: я не представляю угрозы для тех, кто не нападает на меня первым.

— А почему тогда ночью ты напала на меня? — продолжал я осторожно, стараясь не пропускать ни тени эмоции на её лице.

— Ты… не ощущаешься человеком, — тихо призналась она, словно сомневаясь, стоит ли мне рассказывать подробности. — Ты даже не пахнешь, как они. Поэтому я не заметила тебя, пока ты не заговорил. Когда услышала голос, испугалась… А во время полнолуния все животные инстинкты многократно усиливаются. Когда животное пугается, оно либо убегает, либо атакует. Я атаковала. Вот и всё.

Я молча кивнул, принимая к сведению её объяснение. Её оправдание выглядело логичным, но от этого не становилось легче.

— Хорошо, — сказал я. — А те двое проклятых? Что они делали здесь, в лагере?

— Это уже сложнее, — ответила она с заметной усталостью. — Но если упростить, то они пришли за мной.

— Ну, до этого я и сам догадался, — прищурился я. — Но мне нужны детали. У нас масса времени, и ничего не мешает тебе рассказать всё по порядку.

Диана тяжело вздохнула и закатила глаза, но всё же не стала отказываться от разговора:

— Моего отца зовут Джек Рассел. Оборотничество я унаследовала от него. Первые пятнадцать лет я жила, ни о чём таком, не подозревая: мама воспитывала меня одна, и мне всегда казалось, что мы — обычная семья. Но на моё прошлое день рождения всё изменилось. Впервые превратившись в волка, я чуть не потеряла над собой контроль. Потом оказалось, что мне всё-таки повезло: никого не убила, но маму напугала до смерти. Тогда она и призналась, кто мой отец, — Диана на миг замолчала, словно решая, стоит ли продолжать, — и дала мне его телефон. Я позвонила. Представилась дочерью, сказала: «Здравствуйте, мистер Рассел, я ваша дочь. И у меня проблема — я вою на луну. Может, вы поможете мне с этим?»

Она умолкла, явно вспоминая ту абсурдную ситуацию и чувства, которые ей довелось пережить.

Я тоже погрузился в свои мысли, вспомнив, что мне рассказывал Абрахам об этом самом Джеке Расселе. Он давно связан с нашим сообществом, помогал охотникам, когда мог, но… это был очень непростой человек со своей трагической судьбой. И именно он, по словам Абрахама, являлся своеобразным «союзником охотников». А ещё — весьма несчастным человеком.

Я сидел на краю причала и размышлял о том, что теперь делать с этой информацией, глядя на тихую водную гладь, где солнечные пятна и тени плясали в задумчивом танце. И при этом перед глазами словно стоял образ Джона Рассела, о котором мне так много говорили, но которого я ни разу не видел лично.

*****

«Воспоминания»

Абрахам ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями, и обвёл взглядом тёмное помещение. В свете одинокой лампы его лицо казалось усталым, а в глазах отражалась затаённая боль — память о тех, кого ему довелось встретить и потерять за долгие годы охоты на нечисть. Затем он слегка приподнял подбородок, и тихо, но отчётливо начал говорить:

— Не все «дети ночи» — бездушные чудовища, Брюс. Есть среди них и те, кто вопреки проклятию остаётся человеком, даже в облике монстра. Один из таких — Джек Рассел. Он не выбирал путь тьмы. Судьба предрешила его рождение, окрасив кровь наследственным грехом. Род Расселов начинается от Григория Руссоффа — того самого безумца, который когда-то продал душу за нечеловеческую силу, не задумываясь о цене. С тех пор любой первенец в этой семье становится оборотнем… живым зверем в человеческой шкуре.

Голос Абрахама звучал спокойно и мягко, но в каждом слове чувствовалась горечь. Он нахмурился, словно вспоминая что-то болезненное:

— Джек не выбирал этой доли, Брюс. В полнолуние его кости ломаются, мышцы рвутся, кожа трещит, а сердце бьётся так сильно, словно хочет разорвать грудную клетку и выскочить наружу. И несмотря на это невыносимое страдание, он не теряет себя полностью. В его глазах, даже когда они светятся янтарным хищным огнём, живёт человеческий разум. Это и делает его по-настоящему опасным — и для врагов, и для самого себя.