Великая книга пророков: Книга 2. Заглянувшие в будущее - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 8

Джованни Джакомо Казанова. Гравюра на меди Иоганна Берка, конец XVIII в.

Граф Сен-Жермен настолько удивил Казанову, что тот набросал его портрет: «Он был высоким, ученым, отлично говорил на большинстве языков, был великим музыкантом, великим химиком и лицом был приятным».

В 1759 г. граф Сен-Жермен жил в Париже, на ул. Ришелье, дом 101, в гостинице вдовы своего банкира — кавалера Лам-бера. Среди тех, кого принимала вдова, был барон Глейшен (или Гляйхен), бывший проездом в Париже в качестве посланца маркграфа Байрейта, с которым он только что объездил всю Италию. Граф Сен-Жермен собрал некоторое количество картин. Он показал их господину Глей-шену, говоря при этом, что даже в Италии во время своей поездки, он таких не видел: «И действительно, он говорил почти правду, ибо те картины, которые он мне показал, все отличались оригинальностью или совершенством, что делало их куда интереснее, чем многие первостатейные работы. Особенно интересно было изображение Святого Семейства работы Мурильо, которая не уступала в красоте работе Рафаэля из Версальского дворца»[1].

Граф показал барону также «огромное количество камней и цветных бриллиантов удивительных размеров и красоты. Там были чудеса, достойные пещеры Аладдина. Я увидел среди камней опал чудовищных размеров и белый сапфир величиной с яйцо, яркость которого затмевала все остальные камни, которые я клал рядом с ним. Я знаю толк в камнях, и могу заверить, что на глаз не было причин сомневаться в драгоценности этих камней, тем более, что они не были оправлены».

Глейшен добавил, что граф Сен-Жермен «знал некоторые химические секреты, особенно секреты изготовления красителей, красок для тканей, в частности редкой красоты краски под золото. Возможно даже, он сам сотворил те камни, о которых я говорил, и о драгоценности которых можно было судить, лишь распилив их».

С каким бы акцентом граф ни говорил по-французски, он был обворожительным собеседником. Согласно мадемуазель дю Крэ (в книге г-жи Жанлис «Воспоминания»), беседы с ним были «поучительными и развлекательными. Сен-Жермен много путешествовал, знал современную историю вплоть до удивительных деталей, что привело к слухам, будто он лично разговаривал с героями прошлых эпох. Однако никогда я от него ничего подобного не слышала».

Как мы помним, граф был отличным музыкантом, и графиня дю Крэ это подчеркивает: «Он был замечательным музыкантом. Он импровизировал на клавесине аккомпанемент ко всему, что бы ни пели, и при этом так замечательно, что даже Филидор удивлялся этому, так же как и его наигрышам».

Музыка была не единственным талантом графа. «Он был хорошим физиком и очень хорошим химиком, без конца давал мне какие-то вкуснейшие конфеты в виде фруктов, о которых он утверждал, что делал их сам. Это его дарование я ценила ничуть не меньше других его талантов. Он также подарил мне бонбоньерку с удивительной крышкой, которую сам смастерил: большая шкатулка была из черной черепахи, верх ее был украшен агатом, меньшим, чем сама крышка. Если подержать бонбоньерку около огня, то спустя несколько мгновений агат становился невидимым, и на его месте появлялась миниатюра, изображающая пастушку с корзиной цветов. Изображение оставалось, пока шкатулку снова не нагревали. После нагрева вновь появлялся агат, который скрывал изображение».

Граф был и искусным художником. «Рисовал он маслом, не мастерски, как говорили, но приятно. Он владел секретом совершенно удивительных цветов, благодаря которым его полотна были совершенно необычными. Рисовал он исторические сюжеты, и всегда изображал женщин в украшениях из камней. Для изумрудов, сапфиров, рубинов и т. п. он использовал свои краски, и тогда они сияли, переливались и блестели как настоящие. Разные художники, в т. ч. Латур и Ванлоо, приходили смотреть его картины и восхищались красками, из-за которых, однако, сами изображения блекли, теряли в правдоподобности. Зато для украшений можно было бы использовать секрет этих удивительных красок, тайну которых господин де Сен-Жермен так никогда и не выдал».

Посещал Сен-Жермен и Италию: в 1764, 1770 и 1773 гг., побывав в трех городах: Венеции, Мантуе и Генуе. Однако неизвестно, что он делал с 1773 по 1776 гг., поскольку никакие итальянские документы точных данных не дают.

Граф д'Алвенслебен в своем письме Фридриху II от 25 июня 1777 г. об этом говорил: «Общеизвестно, что иногда он исчезал на несколько лет, и никто не знал о его местонахождении. Он поступал так для того, чтобы избавиться от любопытных, которые постоянно закидывали его вопросами».

Вид Венеции. Худ. Антонио Каналетто

В июле 1777 г. граф Сен-Жермен направился в столицу Пруссии по приглашению князя Фридриха-Августа Брунсвикского и с согласия Фридриха II.

Как-то вечером граф Сен-Жермен пришел на ужин к госпоже дю Труссель[2]. Общество было изысканное. Рискнули заговорить с ним о философском камне. Он всего лишь заметил, что те, кто этим занимается, допускают большую ошибку, используя лишь огонь в качестве действующего агента. Ибо огонь разделяет и расщепляет, и абсурдно прибегать к его помощи там, где нужно создавать новое соединение. Он довольно долго развивал эту мысль. Данное заключение из области алхимии, кстати, абсолютно правомерное, исходя из принципов той эпохи.

В августе 1779 г. граф Сен-Жермен приехал в замок Готторп, где встретился с принцем Карлом Гессен-Кассельским, старшим сыном Фридриха, принца Гессенского. Князь Гессенский «уважал графа и ценил его от всего сердца, каждый день занимался с ним по три часа». Граф много говорил об улучшении красок, очень дешевых, об облагораживании металлов и при этом добавлял, что совершенно не нужно изготовлять золото, даже если вы умеете, и оставался верным этому принципу. Драгоценные камни стоят дорого при покупке, но если вы разбираетесь в деле их облагораживания, их ценность растет во много раз. Почти ничего не было в природе такого, чего он не умел бы использовать. Он доверил мне почти все свои знания о природе, но только начальные знания: он добивался того, чтобы я сам находил на опыте успешные способы экспериментирования над металлами и камнями и радовался моим успехам. Что касается красителей, он действительно мне их дал, вместе с другими, более важными.

Он утверждал, что эти знания получил собственным трудом и исследованиями. Травы он знал в совершенстве, и изобрел лекарства, которыми пользовался постоянно, они продлевали ему жизнь, укрепляя его здоровье.

Трагическое пророчество Сен-Жермена

Пожалуй, самым интересным историческим свидетельством о предсказаниях Сен-Жермена является его знаменитое предупреждение королевской семье о грядущей гибели. Один из первых об этом написал апокрифические воспоминания, которые состоят из двух частей, барон Этьен-Леон де Ламот-Ланжон. Первый эпизод описывает события 1775 г., сначала в Париже, в особняке графини д'Адемар, придворной дамы королевы Марии-Антуанетты. Графиня была одна дома, ее муж уехал к родственникам на юг Франции. В восемь часов утра прибыл граф Сен-Жермен и назвался графом де Сен-Ноэлем.

«Появился граф. Он мне показался свежим, здоровым и даже помолодевшим.

В свою очередь, он сделал мне комплимент, но я сомневаюсь, что он был настолько же искренним, насколько и я.

Я напомнила ему, что в лице покойного короля он потерял друга и покровителя.

— Я вдвойне сожалею об этой потере, за себя и за Францию.

— Страна с Вами не согласится, она ждет много хорошего от нового короля.

— Она ошибается: царствование будет трагичным.

— Что Вы говорите? — сказала я, понижая голос и озираясь.

— Правду… Гигантский заговор образовывается, у него пока нет видимого главаря, но скоро он появится. Они стремятся ни много ни мало к тому, чтобы разрушить все существующее и построить заново на других основаниях. В опасности и королевская семья, и духовенство, и аристократия, и судьи. Однако пока еще можно раскрыть заговор. Позже это будет невозможно сделать.