Мертвый сезон в раю (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 41

— Выдержит.

Он даже не раздумывал, прежде чем ответить. Баран упертый.

— А если нет? — не сдавалась Эль, даже ускорила шаг и забежала вперед, преградив ему дорогу, чтобы он наверняка ее услышал и понял. — А если не сердце, а какое-нибудь кровоизлияние, спазм сосудов?

Он остановился, кажется, поморщился — во мраке было уже не разобрать.

— Ты сама, что ли, в лекари записалась с такими диагнозами? — поинтересовался ехидно.

Но Элинор не собиралась сдаваться, мотнула головой, упорно стоя на своем.

— Что. Тогда, — повторила с многозначительной паузой между словами. — Если ты умрешь от этого удара — что тогда?

Вот теперь Тэйт скривился совершенно точно.

— Тогда — отмучаюсь, — припечатал он, а затем отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и, обойдя, словно бездушный валун, оказавшийся на его пути, ушел вперед, не оглядываясь.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как догонять.

Сделка есть сделка. Она сделала все, что могла.

Глава 45

Когда они пришли к морю, уже совсем стемнело. Звезд и луны видно не было — небо внезапно заволокло тучами. А потому там, где не имелось уличных фонарей, двигаться приходилось, ориентируясь исключительно на магическое зрение — обычное в такой темноте было совершенно бесполезно.

На берегу вдали от мест, облюбованных туристами, искусственного освещения, ясное дело, не предусматривалось вовсе. И в какой-то момент Тэйт положил ладонь Элинор на руку в районе локтя. Она вздрогнула от неожиданности.

— Мне так тоже видно, — пробормотал он, словно извиняясь, и Эль не стала ни ерничать, ни вырываться.

Днем, на жаре, скорее всего, она не вытерпела бы и попросила (а может, и потребовала) убрать от нее руки. Но сейчас, у моря, откуда дул прохладный ветер, освежающий кожу и продувающий одежду насквозь, чужое прикосновение не вызывало какого-либо дискомфорта. Плюс в какой-то мере так было даже удобнее: не потеряются в темноте.

Элинор только надеялась, что после дня на солнцепеке от нее не разило потом. От него — не разило. Даже наоборот, приятно пахло какими-то травами. Тонизирующими чаями, что ли, балуется? Хотя нет, судя по тому, что они за сегодняшний день друг друга еще не придушили, то скорее уж успокоительными.

При этой мысли она усмехнулась и тут же была поймана с поличным.

— Что тебя развеселило? — спросил Тэйт.

— Бурное воображение, — загадочно откликнулась она, и не подумав делиться плодами своей фантазии. Зато поспешила переменить тему, а заодно и потянуть время: — Как, кстати, прошло ваше свидание с Инессой?

Ей показалось, или его ладонь на ее руке напряглась?

— Превосходно, — ответит он сквозь зубы.

Она даже споткнулась от неожиданности, но Тэйт галантно ее поддержал. Ну вот, может же вести себя как человек, когда хочет.

— Серьезно? — удивилась Эль, не став заострять внимание на том, что он стал держать ее чуточку крепче, явно ожидая новой попытки увязнуть в песке. Зря, теперь Элинор шагала аккуратнее. — Инни, когда собиралась к тебе, сказала мне большое спасибо и чуть не расцеловала меня за помощь. Она выглядела такой счастливой… — Элинор прервалась, поняв, что ее слова сопровождаются лишь плеском волн, а со стороны спутника — гробовым молчанием. — Все так плохо, да? — уточнила, поморщившись.

— Угу, — прилетело в ответ.

И в это короткое мрачное «угу» было вложено так много, что дальнейшие вопросы о том, как прошло их вынужденное свидание, были бы бессмысленны. Поэтому Эль прикусила язык и затолкала свое неуместное любопытство поглубже. Не ее дело, действительно.

— Она хоть от тебя отстала? — неожиданно спросил Тэйт, замедляя шаг.

До неспокойной из-за ветра темной воды оставалось всего ничего.

— В каком смысле? — не поняла Элинор.

Она не видела его лица, но даже не сомневалась, что посмотрел он на нее в этот момент как на идиотку. Во всяком случае, голос прозвучал именно так:

— В прямом, Сардинес, в прямом. Лоуфорд унялась со своим шантажом? В следующий раз не потребует от тебя нас обвенчать и обвязать свадебными лентами?

Эль сдавленно прыснула, представив себя в образе полулысого жреца, совершающего священный обряд. Кто его знает, почему именно лысого, но получилось смешно.

— Нет уж, — поспешила отказаться от такой для себя роли. — Со свадьбой вы уж как-нибудь сами.

— Не дай боги, — кажется, искренне ужаснулся Тэйт.

Он вдруг резко остановился и убрал кисть с ее локтя. Под пронизывающим ночным ветром без его теплой ладони стало неуютно и даже холодно. Вдали послышались еще приглушенные, но уже отчетливые раскаты грома.

Элинор обняла себя руками и запрокинула лицо к темному небу. Ветер парусом раздувал рубашку на ее спине.

— Кажется, гроза, — пробормотала очевидное.

Черт возьми, да что угодно, лишь бы потянуть время, а лучше — перенести этот самоубийственный эксперимент на потом. Еще лучше — на никогда.

Однако Тэйт был кем угодно, но только не дураком. Поэтому и не подумал попасться на ее прозрачные, в общем-то, уловки.

— Давай. Ты обещала. — Он встал прямо напротив нее.

Эль различала лишь силуэт. В небе, видимом за его плечом, блеснула кривая молния, разрезая тьму надвое.

Элинор вздрогнула от очередного раската грома. Тэйт же даже не шелохнулся.

— Давай, — настаивал он.

Новая молния сверкнула ближе, на мгновение осветив его лицо: пристальный взгляд, упрямо сжатые губы.

Эль едва не застонала. Ну что с ним прикажете делать? Она дала слово, но бить магией в человека — это неправильно. Даже если обещала, даже если этого человека порой хочется и вправду пришибить за длинный язык и вредность. Но ведь понарошку же! Убить по-настоящему — даже представить страшно.

— Давай! — рявкнул Тэйт, расставив руки в стороны.

Вот кто тут настоящий примский маньяк. Сумасшедший.

И в то же время Элинор не могла сказать, что не понимает его. Магия — это не просто способность управлять энергией. Это как плоть и кровь, то, без чего рожденный магом никогда не почувствует себя цельным. Каково это — лишиться части себя? А каково, почти смирившись, вновь ощутить в себе силу? Пусть ненадолго, но стать полноценным.

Нет, она не могла представить. Но понимала.

— Черт тебя! — выкрикнула Эль и выпустила магию.

В свете природной молнии было отчетливо видно, как другая, рожденная магией, черная молния вошла в стоящего напротив человека в светлой развевающейся на ветру рубашке. Ударила прямо в грудь.

Тэйт, вздрогнув, запрокинул голову к небу и все еще держал руки широко раскинутыми в стороны.

Элинор закусила губу и попятилась от него. Ноги вязли в песке.

Обернулась через плечо. Что теперь? Бежать? Ну, не убьет же он ее, в самом-то деле? Сделка завершена? Завершена. Слово сдержано? Сдержано. Гарантий она не давала? Не давала. Так что какие к ней претензии, да же?

Или нет…

— Сардинес! — рявкнул Тэйт, сообразивший, что она намеренно ударила не то что вполсилы — в десятую часть той мощи, которой случайно приголубила его на кладбище.

И Эль больше не колебалась: пискнула, точь-в-точь как Луиза, когда убегала от швыряющегося в нее подушками Кардина, и бросилась наутек.

— Сардинес, мать твою!

Элинор хотела крикнуть в ответ, что не надо «мать ее», но поперхнулась от ударившего в лицо ветра и понеслась дальше.

О том, что они живут в одном здании, сейчас не думала. Главное — сбежать, пока он в бешенстве от ее обмана. В бешенстве же?

Похоже, что да, потому что догнал быстрее, чем она планировала. И это по песку!

Эль попыталась ускориться, зацепилась за незамеченную в темноте корягу и дальше полетела уже кубарем.

Удар.

Треск.

Боль.

Элинор зашипела сквозь стиснутые зубы и попыталась подняться. Лодыжка снова прострелила острой болью — до искр из глаз.

— А-а, черт! — Она с досадой лупанула кулаком по влажному песку.

Коряга, какая-то дурацкая коряга, вынесенная волной! Это же надо было так умудриться!