Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! (СИ) - "Котус" - Страница 11

Билеты до Питера я купил, ещё когда провожал тёщу. Правда, пришлось для этого ехать с вокзала Либаво-Роменской дороги, который когда-нибудь, я верю, всё же станет объединённым пассажирским, до вокзала линии Московско-Варшавской. В любом случае это ближе, чем специально ехать за билетами из Дубового Лога. Насчёт реорганизации вокзалов — дело двигалось, хоть и неспешно, соединительную ветку в семь сотен метров уже почти построили, осталось соорудить стрелочные переходы и семафоры, а также перестроить перроны и здание вокзала. Если не случится ничего катастрофического — возможно, уже через год будем уезжать с объединённого большого вокзала. А пока — забавный казус получается: на дороге, которая ведёт в обе столицы, а другим концом — в Европу, стоит вокзал второго класса, а на чисто внутренней и построенной для преимущественно грузовых перевозок — первого[1]. С другой стороны — мы всё равно садимся в Смолевичах, для титулованных дворян, выкупивших два купе первого класса «остановку по требованию» делали без особых уговоров. Более того, мне кажется, что и железнодорожникам это было удобнее — залить воду в Смолевичах, чтобы не беспокоиться уже о ней до самого Борисова и не останавливаться для заправки тендера на каком-то полустанке в деревне Жодино. Но — это заботы и заморочки железнодорожников, мне они не особо интересны, разве в той части, что напрямую касается моего удобства.

В поезд «заселялись» уже привычно, при помощи проводника и дружинника, который погонит фургон обратно уложились вообще в две минуты, но поехали всё рано после того, как в паровоз закончили доливать воду, то есть, минут через десять после остановки. И ехали, как я и предполагал, без остановок до самого Борисова, нагнав расписание. Вагон, на три купе который, до нашей посадки шёл пустым, в третье купе пассажиры должны были сесть только в Витебске. То есть, половину пути мы были предоставлены сами себе, что радовало. Если бы не проводник — вообще бы одни были, а так его присутствие не давало вести себя слишком уж по-домашнему. В Витебске подсел гвардейский подполковник с сопровождавшим его майором и несколькими портфелями документов. Закрылись в купе и только требовали сперва несколько раз — чай, потом — коньяк и больше до самого нашего выхода на перроне Царского Села признаков жизни не подавали. Оно и к лучшему, дорожные знакомства — вещь непредсказуемая.

Я ещё из поезда, как только разложили вещи и переоделись, связался с Канцелярией, сообщить дату и время приезда, чтобы успели без суеты приготовить наши комнаты, но не ожидал, что за нами пришлют экипаж! Точнее — экипажи: крытый грузовичок для вещей и небольшую карету на четверых — для нас. Неужели при дворе всё ещё считают, что для аристократов приличествует только конный выезд? Вроде бы Государь не показался мне человеком, не приемлющим технику, скорее — наоборот. Но, с другой стороны, вряд ли он лично составляет регламент встречи гостей, так что это, вполне возможно, проявление вкуса кого-то из множества придворных. Так или иначе — доехали, зашли в канцелярию зарегистрироваться. Конечно, там и так в курсе о нашем прибытии, но, во-первых, так положено, а во-вторых, своего рода знак вежливости по отношению к принимающей стороне.

Сегодня, кстати, дежурил ещё один молодой представитель младшей ветви старого и могущественного семейства, представившийся как корнет Воронцов. Причём судя по регалиям, которые я вынужденно научился различать, он был виконтом, причём в данном случае это не титул вежливости, применяемый к наследнику графа, а пожалованный титул. Ногу сломишь с этими виконтами, маркизами и британскими баронетами, у которых единственных это был самостоятельный, пусть и младший, титул, а не форма вежливого обращения к наследнику барона, как у нас и в германских государствах. У германцев, впрочем, тоже хватает бурелома с жутким количеством производных от графа: всякие пфальц-, бург-, ланд- и прочие маркграфы, причём разобраться в их иерархии способен, по-моему, только урождённый немец, ибо она зависела ещё и от размера владений, и от их древности. Древности не рода, заметьте, а именно владения! Пусть даже тебе его год назад даровали…

Спросил у деда, как с этим обстояло в его мире, на что получил краткий и ёмкий ответ: «А пёс его знает». Но потом, подумав, он сказал, что с виконтами и маркизами всё примерно так, как у нас, у германцев тоже была куча «графов с прицепами», но он в это не вникал, а титул баронета, в качестве самостоятельного и родового, тоже был только у британцев, причём в его мире кто-то из королей придумал его для пополнения бюджета, и купить такой титул мог едва ли не любой желающий, но — дорого. Потому «настоящие» аристократы баронетов за ровню не принимали, и считали, что о чём-то можно говорить как минимум с представителем седьмого поколения таких носителей купленного титула. А в свой круг принимать, как достойных того — поколения с десятого, не раньше. Хм, а у нас, во всяком случае — официально, его ввели как награду за отличия в бою. Но слухи ходят, да, что порою в сражении, где участвовала от силы рота британцев вдруг находится до десятка отличившихся беститульных дворян и офицеров из богатых мещан…

Пока побеседовали с молодым Воронцовым, пока неспешно дошли до своих комнат — да, тех же самых, багаж уже был не только доставлен, но и частично разобран. Деда моего просто трясло от мысли, что незнакомые люди так вот запросто лазят в чужие чемоданы, да ещё и бельё перетряхивают, но у нас это было в порядке вещей. Главное, чтобы в по-настоящему личные вещи, включая документы, нос не совали, но такое, как правило, отправлялось в ручную кладь или в отдельный чемодан с пометкой «не вскрывать». Всё остальное — законная зона деятельности горничных и камердинеров. Ну, а чтоб перед ними стыдно не было — просто не надо возить с собой заношенное бельё, растянутые ветхие рубахи и рваные носки. Да даже если такое, по бедности или недосмотру, случится — какая разница, слуг это не касается, равно как и вкусы нанимателя в части расцветок и фасонов.

«Касаться, может, и не касается — но обсуждать между собою будут. Обязательно, как ни запрещай».

«И что? Если между собой — то пусть».

«Во-первых, это повлияет на отношение к тебе у услышавших. Во-вторых, кто-то может слухами и с хозяевами поделиться, при достаточно доверительных отношениях. Или с начальством. Да и вообще — фу это!»

Так и не понял, с чего бы это «фу». Прачек он, значит, не стесняется, хоть им бельё в куда как более неприглядном виде попадает, а горничных и камердинеров — да. И потом ещё заявляет, что у нас этикет сложный и запутанный.

Пока разбирались с вещами и приводили себя в порядок с дороги, как раз подоспело время обеда. На вопрос слуги о том, когда его подавать, я, зная уже некоторые нюансы, ответил:

— Накройте в гостиной через четверть часа, подавать — не нужно. Без особых предпочтений.

Да-да, та самая разница, что и с чаем. Подавать обед — это со всеми ритуальными телодвижениями и тягомотина минимум часа на полтора, если вместе с чаем и десертом считать, а накрыть — это принести, расставить в должном порядке (под крышками, чтоб не остывало и не заветривалось) и оставить пару слуг, которые будут по мере необходимости снимать крышки, убирать использованную посуду и при необходимости подавать свежие приборы — например, вместо упавших на пол. Можно уложиться минут в тридцать-сорок и без десятка изображающих бурную деятельность посторонних вокруг. Слуга (стреляйте — не знаю, какую должность он занимает, но не лакей и не дворецкий, это всё, что могу сказать с уверенностью) кивнул с пониманием и уточнив только, мясное или рыбное меню, ушёл распоряжаться. Ушёл недалеко — до шнурка вызова прислуги, висевшего в углу комнаты, и подёргал за него в каком-то особом порядке.

«Прямо как разведчик, что шифровку в штаб передаёт. И морда такая сурово-сосредоточенная, словно систему уравнений в уме решает».

«Систему не систему, но насчёт шифровки — это точно, явно какой-то код. Вот и вспоминает, чтобы ничего не перепутать».