Пепел и Тьма - Барчук Павел - Страница 12

Я замер, парализованный уже не страхом, а абсолютным, животным ужасом. Любые вероятности чудесного спасения исключались. Порез на шее юного графа был аккуратный, но глубокий. Его голова запрокидывалась назад не просто так. Она с трудом держалась на шее.

А потом мертвец заговорил. Голос был низким, хриплым, будто шел не из горла, а из самой земли. Пустой, резонирующий звук, от которого стыла кровь в жилах.

— Ты… хочешь знать… — проскрежетал сын графа Суворова, не двигая губами. — Ты… видишь… слышишь… Не все… как кажется… Девятеро лгут… Встреча… это ловушка… Суворовы… ни с кем не сговариваются… Мы… сами по себе…

Я не мог пошевелиться, даже вздохнуть. Просто смотрел в эти мертвые глаза, слушал этот жуткий, потусторонний звук и не двигался. Мне в одну секунду отказали сразу все конечности одновременно.

Это была некромантия. Не та, о которой пишут в книгах, а самая настоящая. Больше нет на всем белом свете силы, которая могла бы поднять мертвеца и заставить его говорить.

— Безымянный… — продолжил юный Суворов. Его голос стал немного четче, но при этом губы по-прежнему не шевелились. Он говорил так, будто его рот набит землей. — Волконские не знают…Он ищет… старую кровь… Ту, что была… до Катастрофы… Хочет цепи… вернуть… Сделать Нижний… своим поместьем… Превратить вас всех… в рабов… Он собирает силу… ту, что под пеплом…

Мой мозг вопреки здравому смыслу, который вопил и бился в истерике, требуя прямо сейчас вскочить на ноги и бежать подальше отсюда, принялся лихорадочно перерабатывать информацию.

Рабов…Он говорит о рабах. То есть делишки Безымянного с Департаментом Труда… это только часть правды? Он хочет не просто отправлять нас на заводы, а вернуть настоящее рабство?

Выходит, Суворов говорил с Волконским, изображал неведение, а сам всего лишь вытаскивал информацию из брата князя. Пытался выяснить, что известно Волконским. И уж точно не собирался рассказывать, что, в свою очередь, известно Суворовым. А им явно что-то известно.

Голос графёнка снова стал тише, прерывистей.

— Катастрофа… не конец… начало… Серая Госпожа… ждет… Под пеплом… правда… и сила… Ты… видишь… слышишь… Осторожнее…

Последнее слово потонуло в хрипе. Тело Суворова дернулось еще раз, а потом упало назад, на доски, застыв в прежней неестественной позе. Глаза потускнели. Он снова стал просто трупом.

Я сидел на полу, весь в земле, в чужой крови, и не мог пошевелиться. Хотя, на самом деле, в моей голове, в моем сознании крохотный Малёк бегал кругами и вопил от ужаса. Кошмар из страшных снов, он был здесь.

Сила, та, что убила Бритоголового на рынке… та, что показала мне видение в туннеле… и та, что сейчас заставила мертвеца говорить… Она реальна. И она связана со мной. Со мной!

Мертвый Суворов сказал о старой крови, о Серой Госпоже, о чем-то под пеплом. Но при чем тут я?

Неожиданно, в голове снова всплыла фраза, которая ну никак, вообще никак не могла принадлежать мне. Будто кто-то прошептал ее прямо в мой мозг.

«Ты сможешь все исправить. Мы сможем».

Если я не сошел с ума, в чем уже, если честно, не уверен, то голос, пожалуй, можно было идентифицировать как мужской. Но это неточно. Мне прежде не приходилось слышать посторонних людей в своей собственной башке.

— Надо бежать. — Произнёс я вслух. Это как-то успокаивало, вот так говорить с самим собой. — Немедленно бежать. Убираться из этого проклятого места, пока хрень, очень сильно похожая на некромантию, не решила использовать мое тело для своих жутких игр.

Я невольно представил себя на месте Суворова и меня передернуло.

Но сначала — импланты. Уже чисто из принципа не уйду без них.

Я вскочил на ноги, игнорируя ноющую спину и дрожь во всем теле, которая никак не желала прекращаться. В глазах потемнело на секунду из-за резкого движения и пережитых волнений.

Я должен взять коробку. Я должен выполнить задание. Пожалуй, только эти две мысли удерживали меня на границе между настоящей паникой и способностью контролировать свое поведение. Нельзя сорваться.

— Трупы, да… Они разговаривают. Ну что ж… Бывает… Жизнь — забавная штука. И что? Поговорил парень немножко. Но ведь успокоился. Вон, лежит себе тихонечко…– Бубнил я без перерыва, двигаясь вдоль стеллажей к нужной букве «Ф».

Как только увидел надпись «фильтры-импланты», схватил верхнюю коробку и рванул обратно к лазу. Наконец, можно отсюда убраться!

Коробка была тяжелой, реальной, настоящей в отличие от всего остального. Потому что остальное упорно продолжало казаться мне каким-то непрекращающимся кошмаром.

Прижал ее к груди и резко остановился. Еще одну? Нет. Нельзя. Нет времени.

Вообще-то, в ангаре валяются двое благородных чуваков, да не абы-каких. Один — брат главы Рода Волконских. Второй — младший сын графа Александра Александровича Суворова.

Если меня тут застукают… Черт… Это даже не кража. Это — убийство. Никто, конечно, не поверит, что пацан навроде меня так легко грохнул двух взрослых человек. Но искать настоящего убийцу тоже никто не будет.

Любой следователь сразу поймет, случившееся — дело рук Палача. Смерть двух высокородных господ была заказной.

Но Волконским и Суворовым, ровно как и всей высшей знати, нужно будет заткнуть рот. Поэтому меня бросят им, как косточку голодной собаке. Уж как-нибудь объяснять столь странную ситуацию. Тринадцатилетний подросток убил взрослого, крепкого мужика и парня — форменный бред. Впрочем… Скажут, был в состоянии аффекта. Да что угодно, скажут!

Нет, надо валить. Гризли верно говорит, нельзя жадничать.

С коробкой в руках, я поспешил обратно к своей норе под полом. Копнул немного, расширив вход — хватит, чтобы пролезть с ящиком.

Протиснулся внутрь, толкая коробку перед собой. Сырость, грязь, клаустрофобия — все вернулось, но теперь к этому добавился липкий ужас пережитого, слова мертвого графенка и страх быть пойманным с поличным, или что еще хуже, найденным той силой, что заставляет мертвецов говорить.

Хотя… Я нервно хохотнул. Найденным той силой… Она уже вроде как во мне… Это ведь я произношу фразы на незнакомом языке, это я убиваю всяких Бритоголовых…

Наконец, мой нос почувствовал свежий, пусть и пепельный, воздух, который поступал снаружи. Я с новыми силами рванул вперёд.

Выбрался, тяжело дыша, весь в грязи по самые уши.

Крыс с Балагуром ждали меня там, где я их оставил. Оба мои «брата» откровенно нервничали. Крыс что-то бормотал себе под нос и носком ботинка тихонечко долбил землю. Балагур просто топтался на месте, как медведь-шатун, который потерял направление.

Заметив мое появление, Крыс сначала резко вскинулся и злобно сверкнул глазами. Наверное, собирался отчитать за долгое отсутствие. Но тут же застыл, ошарашенно изучая мою выбравшуюся из-под земли персону.

— Малек! Что с тобой⁈ Ты весь в каком-то дерьме. И это не земля…

Крыс шагнул ближе, схватил меня за руку, а потом заставил повернуться лицом к свету уличного фонаря, который висел неподалёку.

— Это что, блин… Кровь⁈

Я в ответ просто протянул ему коробку.

— Взял, — Голос не слушался. — Только одну.

— Одну⁈ — возмутился Крыс, выхватывая упаковку имплантов. — Почему одну⁈ Там же…

И тут воздух разрезал громкий пронзительный вой сирены. Сигнализация. Она сработала. Вдали, на территории соседних ангаров и возле здания охраны, замигали красные огни.

Паника в одно мгновение накрыла и Крыса, и Балагура. Они оба вздрогнули, и напряглись, готовые к бегству. А вот я, что удивительно, остался спокоен. Меня наоборот внезапно отпустило. И страх, и дрожь, и тревога — все исчезло.

Наверное, после пережитого, особенно после говорящих трупов, человека очень сложно чем-то напугать или удивить.

— Сигнализация! Это ты ее задел? — прошипел Крыс.

— Ты дурак? — Поинтересовался я. — Система безопасности сработала после того, как я выбрался наружу, а не до. Голову включи. Бежим!

Последнюю фразу буквально выкрикнул. Сирена надрывалась так громко, что за ее воем ни черта не было слышно.