Стажер магического сыска 3 (СИ) - Гладкая Юлия Борисовна - Страница 20

— Порфирий, стойте! — крикнул Буянов и бросился за беглецом.

Майор сходу протаранил закрытые входные двери в особняк, отозвавшиеся громким треском разбвишегося стекла и выбежал на улицу.

Зимняя ночь мгновенно обдала ледяным холодом, пронизывающим до самых костей. Мела мелкая пурга, чернела бездна леса, кроны деревьев которого едва-едва были подсвечены полной луной.

— Роман, стойте! — крикнул Глеб. — Бежать некуда, вы там умрете!

Вместо ответа майор остановился, достал из-за пояса револьвер и выстрелил.

Пуля просвистела мимо в добром полуметре, но и того хватило, чтобы Глеб рефлекторно пригнулся и отбежал в сторону. Майор же, не теряя времени, бросился в лес.

Не было времени раздумывать ни над новыми планами, ни над тем, как бороться с человеком, вооруженным револьвером, так что Глеб просто устремился за Романом, чья спина уже почти терялась в густом мраке ночного леса, между сосновых стволов. Сразу же Глеб провалился по пояс в сугроб, в ботинки набился снег, ноги сковало холодом. Не прекращая ругаться вслух, отчего изо рта вырывались белые клуба пара, он упрямо продолжал рваться вперед.

— Роман, стойте!

В ответ он получил только два новых выстрел, один из которых свистнул так близко, что выбил кору из сосны, рядом с головой Глеба. Продолжая продираться сквозь сугробы, как ледокол сквозь торосы, он всё думал: что лучше, что майор пока что сознательно не хочет его пристрелить или что он мажет? В любом случае, у него ещё три патрона в барабане револьвера, а значит и ещё три попытки.

Выстрел.

Глебу показалось, что пуля пронеслась так близко, что обожгла щеку, но останавливаться было поздно. Осталось всего два патрона.

— Если не остановишься! — выкрикнул Роман. — Снесу тебе башку следующей! Жалеть больше не стану!

Значит всё-таки мазал специально. Это плохая новость. Глеб спрятался за ствол дерева, осторожно выглянул. В тусклом серебряном свете звезд всего лишь метрах в двадцати впереди виднелась темная фигура майора.

— Роман! Ты что, думаешь до Парогорска добраться? Не сходи с ума, ты насмерть околеешь через час.

— Катись к черту! — отозвался тот. — Не твоя забота.

С места он, однако не сдвинулся. Значит, либо настроен все-таки о чем-то договориться. Ну или решил пристрелить Глеба прямо здесь.

— Слушай! — выкрикнул Буянов, отринув второй неутешительный вариант. — Давай поговорим!

— Не о чем мне с тобой говорить.

— Я безоружен! — он показал майору поднятые руки. — У тебя плана-то никакого нет, как мне кажется. Умереть решил? Да не похоже, вроде. Роман, ты подумай спокойно. Если в чем-то согрешил, так суд разберется. А отец простит! Всяко лучше, чем замерзнуть насмерть, согласись?

Он сам не заметил, как перешел на «ты». Хотя в другой ситуации это могли счесть и серьезным оскорблением, у майора же прямо сейчас имелись куда большие проблемы, чем этикет.

— Ну, выйди, поговорим, — ответил он.

Глеб медленно вышел из-за дерева, не опуская руки.

— Это правда, что ты поймал Морозова и разоблачил секту Князева? — крикнул Роман.

Лицо его в темноте было не разобрать, только белый пар кружился возле головы.

— Правда. Не то чтобы я один. Там ещё мои товарищи работали. Но, да, мы их поймали.

— И что с ними стало, напомни?

— Морозов до конца жизни будет в тюрьме гнить. А Князев умер.

— Значит, хочешь и для меня такой участи, да?

Глеб слишком поздно понял, к чему были эти вопросы. Но упрекать себя времени уже не осталось.

Словно в замедленной съемке он увидел, как Роман поднимает револьвер. Глеб, инстинктивно защищаясь вскинул руку, будто это могло защитить от пули. Но с его пальцев, против собственных желаний и ожиданий, сорвалась яркая белая вспышка. Клубок энергии вспыхнул, откинув длинные причудливые тени деревьев на снег, молнией полетел вперед, завихряясь.Попади он на метр правее врезался бы прямо в грудь майора, но на общее счастье магия ударила в дерево. Разорвалась, будто артиллерийский снаряд, оглушительно грохнув и разметав снег, а Романа отбросило в сторону.

В первую секунду Глебу показалось, что он убил его. Но из снега раздался тяжелый стон, майор с трудом приподнялся на колени, держась за голову. Нервно выдохнув, Глеб подбежал ближе, попытался найти револьвер, но тот то ли куда-то улетел, то ли утонул в снегу. Без металлоискателя до весны тут можно провозиться, так что Глеб плюнул на его поиски, подошел, осмотрел Романа. Тот был цел, только контужен, судя по рассеянному взгляду и неловким попыткам подняться.

— Говорил же, давайте по-хорошему, — проворчал Глеб, поднимая майора на ноги и закручивая ему рук за спину. — Нет ведь, надо было револьвером тыкать. Чуть не убил вас. Из-за вас же.

Роман всё-никак не мог прийти в себя, так что пришлось буквально тащить его на себе, из-за чего обратный путь сильно затянулся. Весь организм потряхивало, то ли от холода, то ли от адреналина, то ли от такой бездумной траты атмана, а то может и всего вместе разом.

Почти обессиленный Глеб под локоть затащил в дом ещё полуоглушенного Романа. Вся одежда промокла насквозь, в тепле комнаты с неё валил пар. Все обитатели особняка Лазарева были в каминной, словно нетерпеливо дожидались их возвращения. Ни Апрельский, ни Мартынов, со злостью подумал про себя Глеб, конечно же и не подумали помочь ему ловить беглеца.

— Слава богу, вы живы, — сказал Порфирий, подбегая ближе. — Они все сразу разбежались, пришлось носиться тут, всех обратно созывать-собирать, угрожать. А я не пастушья собака, знаете ли!

— Я тоже рад, что вы живы, — лязгая зубами ответил Глеб. — Подайте стул кто-нибудь!

Тут же услужливо подскочил Мартынов, поставил стул посреди комнаты и Буянов посадил на него пойманного майора.

— Ну что молчите, голову повесили? — спросил Глеб. — Всё, отбегались. Теперь рассказывайте.

— Идите к черту, — угрюмо отозвался Роман, продолжая смотреть в пол.

— Сын, — послышался твердый голос старика Лазарева. — Вспомни о чувстве собственного достоинства. Рассказывай всё.

— Что? — глухо спросил майор и Глебу показалось, будто тот всхлипнул.

— Яд и шприц твои?

— Мои…

Он сказал это едва слышно, но в комнате висела такая тишина, что слова прозвучали, как удар по металлу.

— Зачем? — спросил Лазарев.

— Хотел… хотел… хотел подмешать его тебе. Или вколоть. Не знаю. Не придумал. Не решился…

— Зачем? — повторил Лазарев.

— Долги… Очень много… Проиграл в карты… А на службе почти не платят… Не знал, как выпутаться…

Роман отвечал медленно и отрывисто, словно каждое слово давалось ему с болью, раздирая горло.

— Какой позор, — прошипела Апрельская.

— Ужасный, ужасный несмываемый позор, — поддержал её муж.

— Ты мог просто прийти ко мне, — в голосе Лазарева слышалась неприкрытая горечь.

Майор нервно пожал плечами.

— Дал бы ровно столько чтобы покрыть долги? — сказал он. — А что потом? Снова возвращаться к обычной жизни? Когда я мог бы продать этот дом и до конца дней своих ни в чем себе не отказывать? Мне уже сорок лет, я устал, я просто хотел пожить для себя…

— Какой позор, какой мерзавец…. — продолжала нудеть Апрельская.

— Замолкните, — оборвал её Лазарев. — Это мой сын. И я не позволю его оскорблять в моём доме. И что бы там он не хотел сделать, его проступок — это мой проступок.

Глеб положил руку на шею майора, по сознанию будто кнутом хлестнуло чужими эмоциями. Добела раскаленный стыд, жгучий, пульсирующий, как бьющая фонтаном кровь. Отчаянье и смятенье…

— Я ничего не успел сделать, — доносился до его слуха, будто сквозь вату голос майора. — Хотел, да… Но не решился. Испугался. Когда увидел записку с угрозой, которую кто-то прислал… Даже на такую низость не нашел в себе смелости. Я не знаю, кто отравил виски. Не знаю, кто пытался убить моего отца. Не знаю, кто прислал ему эту записку. Я никого в свои планы не посвящал. Не знаю, кто и как мог узнать. И не знаю кто отравил. Клянусь, это правда.