Аландский крест (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 35

Маршрут построен так, чтобы охватить самые населенные и потому важные для нас части великого княжества Финляндского. Сначала Выборг, за ним Фидрихсгам, Ловиза, столичный Гельсингфорс с крепостью Свеаборг, Экнес, наконец, Або, откуда наш путь поворачивал прямиком к Бомарзунду.

И всюду готовили застолья и танцы. Веселье и шампанское лились рекой. А что, имеют право герои войны немного себя побаловать? Но это я шучу, конечно. Дело прежде всего. В пути слушал доклады подсаживающихся по очереди спутников, обсуждал планы на кампанию 1855 года, даже записывали черновики приказов. У местного начальства спрашивал в подробностях, чего и как делается для подготовки к новому этапу войны, проводил смотры войск гарнизонов, оценивал состояние обороны и складов с припасами. Выносил свой суровый вердикт, раздавал особо ценные указания, пару раз пришлось и вовсе снять с должностей и заменить на более шустрых. Не без того… И дальше в путь.

А по дороге, чтобы не терять время и не скучать, вдумчиво и без суеты общался с подчинёнными. Особенно интересный разговор у нас вышел с Шестаковым. Человек он, надо сказать, непростой. Поскольку офицерам флота частенько приходится бывать при дворе или заграницей, многие из них со временем становятся настоящими «дипломатами». Другие же, напротив, остаются прямыми и грубыми, как бушприт. Иван Алексеевич, определенно, принадлежал к последним.

Свободолюбивый, критически настроенный по отношению к окружавшей его действительности и резкий в суждениях офицер, казалось, из-за вечных ссор с начальством был просто обречен похоронить свою карьеру. Но я-то знал, что передо мной будущий управляющий морским министерством, автор «Двадцатилетней кораблестроительной программы океанского броненосного флота 1883–1902 годов» и пресловутого «Положения о Морском цензе». То есть, как ни крути, один из виновников поражения в Русско-Японской войне.

С другой стороны, здесь и сейчас бравый рейдер проявил себя с самой лучшей стороны и, как минимум, заслуживал щедрой награды. А как максимум, стать одним из моих соратников в нелегком деле обновления флота.

— Ну, рассказывай, герой, — с легкой усмешкой начал я, когда нам, наконец, выпало время поговорить.

— С чего прикажете начать? — остался серьезным Шестаков.

— Полагаю, с самого начала.

И он принялся не без литературной изящности излагать. Слава Богу, не с печенегов начал, но… первым делом, кратко, четко и, я бы даже сказал, безжалостно, описал порядки при заказе судов заграницей. По его словам выходило, что, если бы не постоянные проволочки, заказанные в Англии корветы типа «Витязь» вполне могли быть построены задолго до начала войны и служили бы теперь в нашем флоте, а не в британском.

— Хорошо хоть деньги мы сумели отозвать, и суда не попали готовыми в руки неприятеля.

Далее прошелся по эпопее с покупкой корабля в Америке и с «помощью», точнее отсутствием таковой от дипломатов.

— За «Шарпсы» отдельное спасибо, — не преминул похвалить я, но Иван Алексеевич лишь нервно дернул плечом и продолжил свое повествование рассказом о защите Колы.

С его слов выходило, что город спасен только чудом, ибо начальство оказалось озабочено чем угодно, кроме войны. Что, к слову сказать, было не совсем справедливо.

— А что делать, коли добрая половина адмиралов у нас если и бывали в плаванье, то еще в мичманских чинах, и если чем и командовали, то лишь самыми незначительными судами! — рубил правду-матку Шестаков. — Не лучше и штаб-офицеры. Кораблей сторонятся как черт ладана, предпочитая службу на берегу. Иные хоть и числятся командирами, но на вверенных им кораблях появляются не чаще раза в год, а то и вовсе не бывают. Глядя на них, распускаются и обер-офицеры, а это уж вовсе бардак! Про то, как матросов учат, и говорить срамно. Виданное ли дело, маршировать умеют не хуже, чем в гвардии, ружейные фигуры выделывать могут, корабельной же службы, а иной раз даже и названий снастей не ведают!

— А ты не преувеличиваешь? — подначил я его.

— Только если преуменьшаю! — громыхнул в ответ капитан второго ранга.

— Критиковать вы все мастера. Конкретные предложения есть?

— Перво-наперво, — ничуть не смутился офицер, — в матросы брать людей из приморских губерний. Архангельской, Астраханской, Олонецкой и прочих, включая приволжские уезды Саратовской и иных провинций. Что касается господ-офицеров, то крепко-накрепко затвердить — кто в море не ходил, тому следующий чин не давать, пусть хоть мхом в мичманах покроются! Кроме того, обучать, начиная с Морского корпуса штурманскому и артиллерийскому делу. Не дело главнейших для военного флота специалистов в черном теле держать.

— Согласен, — кивнул я, услышав созвучные мне мысли. — Но это вопрос будущего. Скажи лучше, что в предстоящую навигацию делать будешь?

— Чего тут думать? Как лед вскроется, надо в океан выходить.

— Не боишься, что союзники перехватят?

— Те, кому боязно — пусть на берегу служат! — отрезал Шестаков. — К тому же Белое море не Балтийское и не Черное, его больно-то не закупоришь! Да и артиллерию «Аляски» за счет трофеев изрядно усилили, так что, если господа англичане пожелают переведаться, так и мы не против!

— Зачем такие большие пушки против купцов?

— Я, ваше императорское высочество, — как бы ни в первый раз за весь разговор назвал меня полным титулом офицер, — купчишек, конечно, не пропускаю. Однако ими не ограничиваюсь. Про то, как пушки для обороны Колы добыл, слышали?

— Конечно, — ухмыльнулся я. — И даже про то, что у англичан в Плимуте потом взрыв случился тоже. Не хмурься, не в укор сказано. Теперь война, а на войне все средства хороши… погоди-ка, ты, верно, что-то еще придумал?

— Есть одна мысль, Константин Николаевич.

— Излагай!

— Извольте видеть, что среди навербованных в Америке матросов и даже офицеров немалое число ирландцев. Более того, весьма многие из числа принадлежащих к этому племени пленников пожелали перейти к нам на службу. Полагаю, грех этим не воспользоваться.

— Продолжай.

— Мой шкипер — Патрик О’Доннелл принадлежит к числу так называемых американских фениев и имеет среди них определенные связи…

— Предлагаешь навербовать там бойцов и устроить на Изумрудном острове небольшую заварушку?

— Именно! — кивнул Шестаков.

— Собственно говоря, почему бы и нет? — задумался я. — Британцы не стесняются снабжать черкесов оружием, так отчего бы не отплатить им той же монетой? Правда, на Певческом мосту подобной идее не обрадуются…

— А зачем им знать? — жестко усмехнулся капитан второго ранга.

— Тоже верно. Как думаешь действовать?

— В Северо-Американских штатах достаточно людей, не испытывающих теплых чувств по отношению к бывшей метрополии. Навербуем желающих, суда для перевозки захватим у самих же англичан.

— А оружие?

— Найдется. Среди фениев в Америке есть немало состоятельных людей, которые могут оплатить даже «шарпсы». Мы тоже можем кое-что подкинуть… Несколько лет назад после голода, когда треть Ирландии вымерла, они ничего толком не смогли показать. Но если на Зеленый остров явятся отлично вооруженный и дисциплинированный отряд стрелков во главе с решительным командиром…

— Да, когда война на пороге, появляется тридцать стрелков, а за ними миллионы, миллионы и каждый готов! — процитировал я неведомого здесь и сейчас Ф. Скляра и заслужил искренне уважительный взгляд Шестакова. Определенно, эти строфы он приписал моему экспромту… Ну да пусть ему…

— Полагаешь, в таком случае им удастся устроить восстание?

— Скорее всего, нет, но этого и не нужно. Главное, чтобы у англичан забот прибавилось!

Признаюсь сразу, неприкрытый цинизм Шестакова пришелся мне по сердцу. Не принято сейчас так себя вести. Все привыкли оглядываться на Европу, мыслить категориями — Ах, что они про нас подумают!

— От меня что нужно?

— Да, собственно, ничего кроме разрешения. Ну и денег на первое время. И хорошо бы еще роту ваших морпехов…