Аландский крест (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 24

Автором идеи был умерший в 1842 году польский (и русский) генерал Юзеф Раутенштраух, а непосредственным исполнителем молодой (ему едва исполнилось 34 года) и талантливый финансист — Михаил Христофорович Рейтерн. Устав и положение этого пенсионного фонда пока еще только разрабатываются, но копить средства мы уже начали.

Возвращаясь к совещанию комитета министров, могу сказать одно — возражать никто не осмелился. Таков уж порядок, если государь сказал, стало быть, решение принято, ибо правительство — не место для дискуссий! Пока же моим противникам оставалось надеяться, что однажды я все-таки оступлюсь и получу обидное поражение от союзников. Или, что еще лучше, и вовсе сверну себе шею. Все же война — дело опасное!

— Не дождетесь, — одними губами прошептал я, глядя на их безжизненные, заросшие седыми бакенбардами или усами лица.

Впрочем, далеко не все ко мне относились враждебно. Блудов меня, можно сказать, боготворил. Орлов, Дубельт и Киселев, скорее, поддерживали. Занятые своими проблемами Брок и Норов, пожалуй, нейтральны.

Больше всех от озвученных новостей напрягся Долгоруков. Масштаб полномочий и близость к императору с моей стороны становились прямой угрозой его власти в Военном ведомстве.

— Василий Андреевич, — отвлёк его от тягостных раздумий голос императора, — надеюсь, я могу на тебя рассчитывать?

— Приказывайте, ваше величество!

— Жду от тебя всемерной поддержки нового главнокомандующего, поскольку полагаю, что твой опыт и знания будут ему необходимы!

— Приложу все силы! — поспешил заверить его князь.

Как я уже говорил, больше всего Александр желал сохранить стабильность, а потому уговорил меня не начинать конфронтацию с членами правительства, обещав взамен полную поддержку по всем важным вопросам. И в первую очередь это касалось военного министра.

— Ну что ты хочешь от князя, — уговаривал он меня накануне. — Едва два года минуло, как он стал министром, а тут война, да еще с таким противником. Трудно требовать от него невозможного, он ведь всего лишь человек!

— Прости, Саша, но тут я с тобой категорически не согласен! Думаешь, я забыл, что до получения портфеля он был товарищем у Чернышева? Мало того, когда в памятном 1848 году князя Александра Ивановича сразил апоплексический удар, именно Долгоруков заправляет всем в военном ведомстве. Хочешь оставить его по политическим причинам, чтобы не возбуждать среди заслуженных генералов оппозиции — воля твоя. Но пожалуйста, не ищи ему оправданий там, где их нет и быть не может!

— Так ты не станешь с ним ругаться? — ничуть не смутившись моей отповедью, спросил Александр.

— Покуда он не будет мешать, нет! Но отношения переменять не стану, ибо этот человек не на своем месте.

— Большего и не прошу. Пойми, брат, я нисколько не обманываюсь насчет качеств министров нашего бедного отца. И будь покоен, как только придет время, всех до единого поменяю. Но не теперь.

— Хорошо, Саша. Я сделаю все, как ты хочешь. Но помяни мое слово, с этими людьми мы каши не сварим.

В общем, Долгорукова он отстоял, но вот с Нессельроде я так просто не сдамся. По глубочайшему моему убеждению, пока нашей дипломатией руководит этот человек, ничего хорошего нас не ожидает.

— Господа, — воспользовавшись очередной паузой, вновь заговорил я, — есть еще одна проблема, которую нам необходимо обсудить. — Как всем, полагаю, известно, и Англия и Франция превосходят нас на море даже по отдельности. А уж находясь в союзе, им и вовсе не составляет ни малейшего труда прислать к нашим берегам объединенную эскадру, заведомо превосходящую все наши наличные силы.

— К чему ты клонишь? — вопросительно посмотрел на меня Александр.

— К тому, что на суше ситуация ровно противоположная. Английская армия просто ничтожна, а французская хоть и достаточно велика, но даже вместе с британцами значительно меньше нашей.

— Прости, я все же не понимаю.

— Все просто. Как бы господа союзники ни старались, одними кораблями они нам поражение не нанесут. Им в любом случае понадобится армия.

— Видали мы их хваленую армию! — фыркнул Блудов.

— И этой армии у них пока нет, — продолжил я, не обращая внимания на воинственно настроенного Дмитрия Николаевича. — Но давайте подумаем, где они могут ее взять?

— У Наполеона достаточно сил, — хмыкнул Долгоруков.

— Но большая их часть сосредоточена на Восточной границе Франции, против Австрии и Пруссии. И если наши друзья по «Союзу Черных орлов» проявят хоть немного активности, французы не смогут снять оттуда ни единого батальона.

— Ваше высочество желает, чтобы Вена и Берлин вступили в войну на нашей стороне? — изумился Нессельроде. — Нет, это решительно невозможно!

— Господь с тобой, Карл Васильевич, я вовсе не о том. Какие уж из них вояки. Но хотя бы маневры они устроить могут? Резервистов на пару недель призвать. Ты вечно толкуешь о дружественных чувствах к нам Франца-Иосифа. Неужто откажет в такой малости?

— Не думаю, что венский двор решится на такой демарш, — задумался канцлер. — Разве что мы пообещаем поддержать их притязания на Дунайские княжества?

— С какой это стати? — возмутился Орлов.

— Поддержу Ивана Федоровича, — кивнул Александр. — Это неприемлемо!

— К тому же вряд ли сработает, — усмехнулся я. — Ведь эти княжества уже обещали им французы.

— Ты думаешь, это возможно? — с тревогой посмотрел на меня брат.

— Нет, конечно. Как говорят у нас в народе — обещать не значит жениться! Держу пари, что Наполеон обведет их вокруг пальца.

— По-вашему, граф Буоль [4] младенец? — с откровенной жалостью посмотрел на меня Нессельроде.

— Смотря с кем сравнивать, — не без яда в голосе отозвался я. — Впрочем, сейчас не об этом. Отчего бы нам тоже не пообещать австриякам то, что нам не принадлежит? Скажем, Боснию и Герцеговину.

— Но как это возможно?

— А в чем проблема-то? Турция все равно рано или поздно развалится, и ее балканские владения придется делить. Почему бы не учесть желания дружественного нам двора? Или Вена вовсе не так уж к нам хорошо расположена, как ты об этом постоянно толкуешь?

— Боюсь, вы требуете от наших союзников слишком много!

— Да я вообще ничего не требую. Просто рассматриваю варианты. Однако было бы недурно намекнуть Францу Иосифу, что эта война не навсегда. И если он желает сохранить дружественные отношения, было бы недурно предпринять для этого кое какие усилия. Кстати, берлинского дядюшку это тоже касается!

— Ну это ты, пожалуй, хватил, — остановил меня император.

— Нет, так нет, — легко согласился я. — Но это не единственный источник солдат для союзников. Есть еще второстепенные державы, постоянно нуждающиеся в деньгах, но при этом обладающие достаточно современными армиями. В первую очередь это Сардиния и Испания.

— Деньги всем нужны, — развел руками Орлов. — А у англичан они есть.

— И, если правительства Виктора Эммануила или королевы Изабеллы решат предоставить свои войска враждебной нам коалиции, мы ничего не сможем сделать, — развел руками канцлер.

— Разве? А как насчет признания притязаний дона Карлоса? Или обещания поддержать объединение Италии вокруг Савойской династии?

— Поверить не могу, что это говорит мне сын императора Николая! Да вы хуже любого карбонария…

— Отнюдь. Я всего лишь хочу, чтобы вы занялись своим прямым делом или уступили место тому, кто это может!

— Спокойнее, Костя, — выразительно посмотрел на меня брат.

— Кроме того, — ничуть не смущаясь, продолжил я. — Мною получены известия, что англичане начали вербовку наёмников. Планируется создать несколько легионов. Немецкий, Швейцарский и Итальянский. Если не принять никаких мер, то вскоре они смогут сформировать несколько полноценных дивизий и использовать их для очередного наступления.

— Это точно?

— Это правда, — вынужден был признать канцлер.

— Милостивый государь, — ледяным голосом процедил император. — Вы озаботились подать хотя бы ноту протеста правительствам этих стран?