Переход II (СИ) - Номен Квинтус - Страница 9

Вот только разговор его не порадовал очень сильно: Сона сказала, что в больнице ее продержат минимум еще неделю. А Лена (вероятно, помахав где надо своим вовсе не врачебным удостоверением) устроила парню встречу с главным врачом больницы, и тот с грустью уточнил некоторые детали:

— Мы, конечно, делаем, что можем, и определенная вероятность благоприятного исхода…

— Доктор, мы оба врачи, — прервала его Лена, — так что давайте начистоту и без умолчаний.

— С высокой степенью вероятности у больной Соны Вороновой детей не будет. Но, сами понимаете, что-то утверждать безапелляционно… организм еще очень молодой, и есть определенная вероятность того, что он все же сможет восстановиться. А вы ей кто?

— Ясно, — Лена повернулась к Алексею: — Лёш, пойди погуляй, ты же педиатр, а не гинеколог, мы детали без тебя обсудим. Иди-иди, я-то знаю, о чем спрашивать, а ты все равно ни вопросов, ни ответов не поймешь. Я тебе все потом человеческим языком растолкую…

А по дороге домой она Алексею кое-что все же на самом деле растолковала:

— В общем, есть некоторые повреждения труб, некритические, но оплодотворение будет, по крайней мере пока, затруднено. Насколько сильно — предсказать никто не может, но даже если вообще ничего у вас получаться не будет, то все равно есть варианты. Если хочешь, даже я могу вам ребенка родить…

— Лен, ты опять…

— Не опять: я говорю о том, что могу выносить вашего ребенка. Ты же сам всю технику в институте отработал!

— Не я, я там только…

— В общем, не психуйте, без детей мы вас не оставим. А уж как — это не сейчас решать нужно будет, пусть девочка все же поправится сначала. И подрастет! Да, у меня к тебе еще один вопрос, уже профессиональный. Мне намекнули, что ты в случае необходимости какие-то специальные препараты изготовить можешь, так вот: если к тебе с такими идеями сунется кто угодно кроме меня лично и персонально, то… ты, говорят, довольно успешным партизаном был. Вот навыки партизанские и восстанавливай в таких случаях.

— А можно все-таки поинтересоваться, кто у тебя начальник?

— Можно, только вопрос этот не мне задавай. И учти: я сейчас скажу то, что сама не очень понимаю, но ты мне ни в коем случае ничего не объясняй. Так вот, вопрос ты задавай тому, кому рассказывал на ночь страшные истории в начале декабря. Вроде не перепутала слова… но надеюсь, ты в любом случае понял, о чем я сказала. Еще раз: мне ничего не поясняй! Все, приехали. Тебе помощь по дому нужна будет? У нас есть специальная служба… помощи на дому.

— Нет, спасибо. Я сам со всем справлюсь… а тебе за помощь спасибо отдельное. И завтра я к Соне уже сам поеду. А ты или домой и занимайся дочкой. Спокойной ночи!

А зайдя уже в подъезд, Алексей задумчиво пробормотал:

— А помощь, Лен, твоя нам точно понадобится. Но, надеюсь, лишь как участкового врача…

Глава 4

Домой Сона вернулась в последний день каникул, и вернулась в настроении очень мрачном. А со следующего дня снова погрузилась в учебу, вот только теперь она на автобусе в университет не ездила: ее до «Белорусской» уж на машине довозил, а дальше она уже на метро добиралась. Обратно домой она все же общественным транспортом ехала, но во-первых, на первом курсе было всего по три пары и возвращалась она задолго до часа пик, а во-вторых ехала она только на троллейбусе: почему-то «рогатый транспорт» ее не пугал, в отличие от автобусов.

И обратный путь у нее каждый день проходил одинаково: сойдя с троллейбуса, она заходила сначала в булочную возле остановки, затем в «Гастроном», расположенный через два дома — и после этого она прямиком шла домой. Каждый день, и к приходу Алексея его ждал вкусный ужин, причем почти каждый день — разный. Сона на самом деле очень хорошо умела «вкусно готовить». Однако кулинария у нее занимала времени очень мало, и в основном она дома просто сидела, глядя в окно на двор: «репетиторы» ведь тоже к ним после работы приезжали, к тому же не каждый день, а «домашние задания» по всем предметам они с Алексеем давно уже договорились делать вместе, поскольку так они дополнительно помогали друг другу разбираться с математикой и физикой: эти предметы и в Университете, и в Механическом давались по одной и той же программе, отличаясь разве что в мелочах…

Лена Ковалева точно так же после работы возвращалась домой, но она, забрав Наташу из яслей, еще с дочкой часок гуляла во дворе: как «молодая мать-одиночка», она работала по шесть часов в день и Наташку забирала из яслей сразу после тихого часа, а врачи рекомендовали всем маленьким детям до полдника обязательно погулять. Вот она и гуляла — и обратила внимание на постоянно смотрящую в окно Сону. Положено ей было на такие вещи внимание обращать, так что уже в середине февраля она, покормив дочку и перепоручив заботу о ней няньке, зашла к соседке:

— Сона, я тут гуляла, заметила, что ты постоянно у окна сидишь. Что с тобой не так?

— Все со мной так.

— А я тебя не как соседка спрашиваю, а как участковый врач.

Неожиданно Сона горько расплакалась:

— Лёшка меня скоро бросит, а я без него жить не могу!

— Ты глупостей-то не говори! Не бросит он тебя, он и сам без тебя жить не может!

— Как же!

— А вот так. Мы еще в общаге заметили: он, когда с тобой познакомился, будто переродился. До этого был какой-то… ну, как древний старик, которому уже на все плевать, а потом просто ожил, на человека стал похож.

Слезы у Соны высохли:

— А с чего бы он был как старик? Я такого вообще не замечала. Мы когда еще в поезде с Ахтубы вместе ехали… он обычным парнем был, заботливым даже. Хотя меня он тогда и не знал вовсе.

— А он всегда заботливым и был, и обо всех в общаге тоже заботился. Особенно о девушках: нам-то в общаге труднее жилось, а особенно если дети… ты знаешь, благодаря ему наверное половина девушек наших детей смогли родить, и даже моя Наталья Алексеевна благодаря ему на свет появилась…

— То есть он там со всеми бабами? И ты тоже с ним… — Глаза Соны вспыхнули неприкрытой ненавистью, но она все же старалась подобрать слова… цензурные.

— Нет, я же сказала «благодаря ему», а не «от него». Он сам-то на девушек вообще внимания не обращал, то есть… в общем, относился ко всем именно как старый дед. Но он — если кто вдруг оказывалась беременной, сразу окружал такую заботой. И деньгами помогал, и просто морально поддерживал. И… ты знаешь, он, наверное, лучше всех понимал, что большей части девушек после войны никогда найти мужа не получится, потому что мужчин на войне погибло очень много — а еще он понимал, что если у женщины ребенок будет, то она уже не останется одинокой и смысл в этой жизни появится. И он всех в этом убеждал, и даже организовал хитрую систему, обеспечивающую всех беременных всем необходимым. Он же на самом деле больше полусотни новых лекарств придумал, но выставлял авторами этих препаратов как раз беременных студенток.

— Зачем?

— А за изобретения большие деньги платили, и те, у кого ребенок должен был появиться, могли не беспокоиться о том, что его прокормить, обуть-одеть не выйдет, потому что денег платили очень много. И он договорился так, что денег будет хватать даже тем, кто в изобретателях препаратов числиться не будет, поэтому многие решили ребенка родить. И я тоже…

— А Наталья твоя все же Алексеевна, это как? — ненависть в глазах Сону погасла, но подозрительность еще осталась.

— А это… вообще случайно. Там у большинства наших мамашек молодых вообще об отце известно крайне мало: учетный номер, цвет глаз и волос, рост. А я, причем случайно, точно знаю, кто у нее отец… биологический, это так называется. Дед один был, все плакал, что один на всем свете остался, мол помрет — и не останется от него ничего на земле, а я предложила ему сдать… материал. И сама же позже и воспользовалась… неважно. Твой Алексей детей всех любит, ему вообще плевать на то, кто отец!

Сона снова зарыдала, еще более горько, чем вначале разговора: