Переход II (СИ) - Номен Квинтус - Страница 52

— Стыдно будет не вручить… ладно, я с интригой закончил, а еще хотел вот что обсудить…

Алексей не «придумал» мобильную телефонию, он просто очень хорошо в свое время изучил «техническую историю» страны и прекрасно знал, то Леонид Куприянович первым такую связь придумал и в пятьдесят седьмом первый в мире мобильник уже продемонстрировал широкой публике. Готовый аппарат и готовую базовую станцию, и Алексей Павлович за относительно небольшие деньги узнал практически все про этого выдающегося изобретателя. Где работал, когда и что изобрел — а заодно выяснил и причины того, что «тогда» это изобретение не взлетело. В основном из-за отсутствия требуемой элементной базы, а еще — из-за того, что тогда разговоры по «радиотелефону» было довольно несложно и перехватить. А так как аппараты стоили отнюдь не три копейки и их предполагалось использовать разного рода руководителям предприятий (в том числе и секретных), процесс развития приостановился, и лишь через семь лет разработчики из Воронежа смогли создать тоже первую в мире автоматическую систему мобильной связи «Алтай». Но если к уже существующей системе добавить модули сквозного шифрования…

Куприянович совою систему «радиотелефона» разработал под частоту в сто пятьдесят мегагерц, а Алексей выбрал только сто из-за того, что пока микросхемы устойчиво работали на частотах как раз до ста, хорошо если ста десяти мегагерц. Но он считал (потому что где-то в свое время вычитал), что связь будет куда как более устойчивой на частотах от трехсот мегагерц и выше. Однако такие приборы вроде бы изготавливать по ТТЛ-технологии очень и очень непросто, так что он просто зашел к директору института и предложил Клавдии Васильевне «подумать по поводу КМОП-процессов при изготовлении микросхем». Забавный с этой выдающейся женщиной вышел разговор: даже при том, что Клавдия Васильевна была в настоящий момент пожалуй самым знающим специалистом по изготовлению полупроводниковых приборов в стране (а, возможно, и в мире в первую пятерку входила), она очень долго не могла понять, о чем парень вообще говорит. Но знания и опыт не пропить, так что после примерно недельного обсуждения она согласилась взяться за новое направление, а Алексей снова «пошел в люди» (то есть к руководству) с запросом очередных фондов под новый проект. Впрочем, кое-что он уже понял, поэтому со своими просьбами сунулся не к Берии или Абакумову, а сразу обратился к товарищу Пономаренко:

— Пантелеймон Кондратьевич, тут проект новый всплыл, по полупроводникам. То есть полупроводники там будут старые, а вот технологии изготовления приборов на них принципиально новые, и если эту технологию мы освоим, то обгоним потенциального противника минимум на десятилетие.

— Ясно, опять денег предлагаешь потратить кучу. Сколько? Сколько-сколько⁈ Да ты вконец охренел!

— Можно и так сказать, а можно сказать и по-другому. Например, так: сейчас у нас большая ЭВМ считает со скоростью около двенадцати миллионов операций в секунду, потребляет пять-десять киловатт мощности и весит пять центнеров. А с новой технологией мы изготовим машину, которая будет жрать полкиловатта, считать свыше сотни миллионов операций в секунду, весть будет килограмм десять… и да, стоить будет не сотню тысяч, а тысяч пять.

— Ну и зачем нам эти миллионы?

— Зачем? Если такую машину поставить на баллистическую ракету, то она, пролетев полпланеты, легко попадет в мишень диаметром в десять метров, самолет с такой машиной на борту сможет ночью в шторм спокойно взлетать и садиться, а если программисты и разработчики разных датчиков постараются, то даже автомобиль с такой машиной на борту раз в сто реже в аварии попадать будет. И я уже не говорю о том, что машину ценой в пять тысяч можно будет поставить не только на каждом заводе, но и в любом колхозе и любом магазине, а если все машины соединить проводами, то руководства в любую секунду будет точно знать, что и сколько у нас произведено и сколько денег получено и сколько их можно потратить на новые проекты.

— Я помню, ты говорил насчет учета товаров… а эти миллионы когда такой результат-то дадут?

— Вот это я сказать не могу. Может через год, может даже через два или вообще через три — но как только результат появится, эффективность экономики сразу поднимется минимум вдвое. Просто потому, что деньги на ветер больше пускаться не будут.

— Да, ты мне и об этом говорил. Но почему ты за деньгами ко мне пришел, а не, скажем, в Госплан?

— Потому что почти половину этих денег нужно будет платить в братские страны. В основном немцам, а еще более в основном — китайцам и корейцам.

— Это почему так? Ты не подумай, я против братских стран ничего… но понимать-то мне нужно, за что им платить!

— Немцам за прецизионное оборудование, а нашим восточным друзьям — за сырье. Только прежде чем платить, я как раз с вами хотел обсудить вот что: по моим прикидкам нужное сырье есть и в Корее, и в Китае, и нам в принципе должно быть безразлично, у кого его брать.

— Если все равно, то у кого оно дешевле будет, нет?

— Ни китайцы, ни корейцы нужного нам сырья пока не добывают, так что нам всяко придется самим и рудники строить, и ГОКи. А вопрос в том, что лично мне китайцы нравятся меньше, уж больно товарищ Мао ненадежный.

— Тогда у корейцев.

— Но если мы начнем выгребать его в Корее, то там оно закончится быстрее, и получается, что в Китае нам его добывать в этом плане выгоднее: когда там сырье заканчиваться будет, то в Корее нас нетронутые месторождения ждать будут. Но тут опять все непросто: сырья-то на сотню лет и там и там природа запасла, а что будет через сто лет, лично я предсказать не берусь. Да и в Корею средства вкладывать для меня приятнее я же с ними…

— Это верно, у тебя же корейская Звезда, причем у единственного в Союзе. А на два рудника и два ГОКа сколько денег-то потребуется?

— Понятия не имею, это точно не ко мне вопрос.

— Ну… да, надо будет Мингеологии туда направить. Но вот где нужные месторождения искать, и как…

— Как как? Вы же нашли уран в Казахстане, вот и в Корее с Китаем нужные минералы найдете. Мне как-то попался один немецкий геолог, и если он не наврал…

— Партизан, уж мне-то не ври! Геолог ему попался фашистский… ты хоть примерно пальцем на карте попасть можешь там, где искать что-то нам нужно?

— Очень примерно, с точностью километров до десяти.

— Ох, не слышит тебя Лаврентий Павлович! Ладно, я тебя ему не сдам… у тебя карта есть с собой? Хорошо, сейчас попрошу чтобы принесли. И это, обедать пойдешь?

За обедом Пантелеймон Кондратьевич, что-то про себя обдумав, задачу уточнил:

— Я китайцами я насчет геологии сам договорюсь, они у нас много чего сейчас просят и нам, скорее всего, не откажут. А вот с товарищем Кимом наверное тебе придется договариваться: из наших он только товарищу Сталину ни в чем не откажет… и тебе скорее всего тоже.

— А почему вы так обо мне думаете?

— Я не думаю, а вот Ким центральный военный госпитали назвал именем товарища Воронова. Там ему наших много помогало, но вот так, именем советского товарища что-то назвать, других прецедентов не было. И если товарищ, имя которого там на мемориальной доске при входе золотом выбито…

— Понял, попробую договориться. Но только по окончании летней сессии.

— И вот о чем подумай: если ты к Киму поедешь с женой и сыном, то это будет куда как лучше: для корейцев это будет знаком высшего доверия. А чтобы вы времени много на путешествие не потратили, я тебе самолет правительственный обеспечу. За такие миллионы самолет лишний раз сгонять — вообще не расход. А даже если ты пальцем вообще в небо попадешь, так только твой уран все уже окупил на десятки лет вперед…

— Он не мой, а казахский.

— Советский. Но все равно твой: я про геолога из Магдебурга умирать буду, и то не поверю. А вот в то, что наш, советский человек на такие открытия способен… Доел? Ну пошли в карту пальцами тыкать…