Ткач (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 8

Зурваши начала войну, чтобы захватить районы, где в изобилии рос корень Мендера — не из-за целебных свойств корня, а потому, что из него можно было получить ее любимый оттенок фиолетовой краски. Не имело значения, что Терновые Черепа свободно обменивались корнями с теневыми охотниками. Королева решила, что ей нужно захватить эти земли и все корни для себя.

Уркот потерял руку, Рекош, Кетан и Телок обзавелись бесчисленными шрамами, а Ишкал, старший брат Кетана — наряду со многими другими теневыми охотниками — умер, и все это ради того, чтобы Зурваши могла повесить на свой пояс фиолетовый шелк.

Получив то, что она хотела, Зурваши потеряла интерес к войне с Терновыми Черепами и отозвала свою армию прежде, чем они смогли выступить на Калдарак. Рекош сомневался, что она знала, сколько ее воинов утратили волю к битве, сомневался, что она знала, сколько из них были готовы бросить все и вернуться домой.

Но это знание ничего бы не изменило. Королева всегда принимала во внимание только свои собственные чувства.

Он никогда бы не подумал, что увидит это место, не говоря уже о том, что он и его товарищи будут жить здесь в мире и дружбе с теми самыми вриксами, с которыми так жестоко сражались много лет назад. И все же он уже давно чувствовал себя в Калдараке как дома, больше, чем в Такарале.

Рекош с легкостью ориентировался в Калдараке. К настоящему времени он мог бы дойти от своего логова до дома Ахмьи даже с завязанными глазами, двигаясь только на ощупь и по памяти. Сколько раз он проделывал этот путь? Сколько раз он наблюдал за самкой, которую страстно желал сделать своей, произнося любые слова кроме тех, которыми побуждали поделиться его сердца?

Хотя Рекош и здоровался со встречными Терновыми Черепами, он не останавливался, чтобы завести разговор, как обычно.

Сегодня не день для паутины шепотов. Никаких сплетен, никаких слухов, никаких забавных историй. Каждый шаг был быстрее предыдущего, неся его со все возрастающей скоростью к месту назначения.

Навстречу судьбе.

Во время визита в Такарал он болезненно чувствовал нити судьбы, которые были натянуты туго, несмотря на то, что оставались запутанными. Но когда он и его друзья вернулись, он почувствовал, что эти нити сплетены в гармонии. Они образовали веревку, бесконечно более прочную, чем любая отдельная нить.

Веревку, ведущую его прямо к Ахмье.

Прибытие Рекоша и его племени привело к расширению этого города. Искусные мастера из Терновых Черепов соорудили три новые платформы на одном из массивных деревьев, соединив их с остальными мостиками из толстого шелкового шнура. Прочные ступени соединяли платформы друг с другом, облегчая передвижение людей между ними.

На самой низкой и широкой платформе располагались два самых больших сооружения. Одно из них было местом, где люди могли собираться, чтобы разделить трапезу и поговорить — место для тусовки, как они говорили. Рядом с ним находилось логово, которое делили Уилл и Диего, что было почти в три раза больше других. Такой размер был обусловлен его двойным назначением как жилого пространства для пары и места исцеления, где они ухаживали как за людьми, так и за вриксами.

На верхнем ярусе располагалось логово Коула, сразу бросавшееся в глаза благодаря просторной деревянной террасе, которую он построил вокруг. Резные столбики невысокого ограждения и изготовленные им же стулья со столом — ничто в Калдараке не могло сравниться с этим.

Но внимание Рекоша всегда привлекала средняя платформа с тремя маленькими домами на ней — Келли слева, Лейси посередине и Ахмьи справа, где платформа расширялась и становилась более просторной.

Его сердца бешено заколотились, когда он посмотрел в сторону ее логова. Она была снаружи, стояла спиной к Рекошу, и пряди ее длинных черных волос развевались на ветру. С его позиции были видны только ее голова и плечи.

Он ускорил шаг, перепрыгивая через веревочный мост, чтобы добраться до человеческих платформ, надежно прижимая подарок к животу.

Рекош прожил целый лунный цикл, не видя ее и не разговаривая с ней, и гораздо дольше мечтал заявить о своих правах, которые так долго ощущал в сердцах.

Он промчался через нижнюю платформу и поднялся по лестнице на следующую. Проходя мимо домов Келли и Лейси, он даже не взглянул на них, устремив взгляд вперед в ожидании момента, когда из-за плавного изгиба платформы Ахмья снова появится в поле зрения.

Слова роились в его голове, формируя сотню фраз, которые он мог бы сказать ей, сотню способов заявить о своих правах. Но какие из них были правильными? Какие действительно выразили бы его тоску, его обожание?

Мог ли он вообще должным образом выразить свои чувства на ее языке?

Затем его взгляд остановился на ней, и его сердце бешено забилось, отбрасывая все сомнения.

Его ви’кейши — его маленький цветок, который сиял так же ярко, как солнце.

Она стояла лицом к своему логову, скрестив руки на груди, приподняв одно бедро и насмешливо скривив губы.

Жвалы Рекоша дернулись вверх в улыбке, но опустились, когда его взгляд пробежался по ее телу. Вместо синего комбинезона или белой рубашки и шорт, которые обычно носили она и другие люди, Ахмья была одета в ярко-розовый шелк — одна часть была обернута вокруг груди, обнажая живот, другая обвязана вокруг талии и свисала до колен.

Он сжал пальцы, прижав когти к ладоням, и едва сдержал рычание. Ему страстно хотелось сорвать этот шелк с ее тела не потому, что он был недостаточно хорош, каковым он, безусловно, и был, а потому, что он был не его. Она заслуживала носить только самый лучший.

Предполагалось, что она будет носить только шелк Рекоша.

Ахмья рассмеялась. Легкий, музыкальный звук прогнал напряжение Рекоша, успокоил его дух и потянул за нить его сердца, маня к себе немного быстрее.

Успокойся, Рекош. Терпение. Она твоя, и она никогда больше не наденет ничьего шелка, кроме твоего.

Когда он приблизился к логову Ахмьи, его внимание привлекло движение слева. Рекош замер.

Коул стоял на коленях перед окном, держа в руках концы шелковой веревки, обмотанной вокруг распиленного пополам бревна. Вторая веревка была привязана к другому концу бревна, подвешивая его к каркасу из толстых ветвей, который выступал из верхней части окна.

— Так хорошо? — спросил Коул по-английски.

— Немного выше, — сказала Ахмья.

— Ты говорила это в прошлый раз, а потом оказалось, что слишком высоко!

В прошлый раз? Как часто Коул навещал Ахмью в отсутствие Рекоша? Что еще самец-человек сделал для нее?

Она снова рассмеялась.

— Не моя вина, что ты передернул.

Коул хихикнул.

— Невозможно переборщить с передергиванием!

— О, ты такой отвратительный.

Рекош склонил голову. Он понимал их слова, но интонация Ахмьи заключала в себе скрытый смысл — эта странная человеческая привычка вплетать дополнительные значения в речь.

И, судя по его наблюдениям, больше всего они любили использовать совершенно посторонние слова, чтобы намекнуть…

— Я просто мужчина с элементарными человеческими потребностями. Я же не прошу кого-то другого передернуть мне. Если только ты не хочешь…

Покраснев, Ахмья ткнула пальцем в самца.

— Прекрати сейчас же! Этого никогда не случится, Коул.

…намекнуть на спаривание.

Хотя Рекош не до конца понимал, люди были способны исказить, казалось бы, любое слово в своем языке, чтобы подразумевать что-то сексуальное. Судя по их тону — и реакции Ахмьи — это было именно то, что Коул сейчас делал.

Жар вспыхнул в груди Рекоша и вырвался наружу из-под шкуры. Сжав кулаки, он сократил расстояние между собой и людьми.

— Да ладно тебе, — продолжил Коул. — Я не могу…

— Я передерну, — прорычал Рекош.

Оба человека вздрогнули, Ахмья резко втянула воздух, а Коул выругался, пытаясь ухватиться за маленькое бревно.

— Черт, чувак! — Коул резко повернул лицо к Рекошу. — Ты напугал меня до чертиков.