Скованные одной цепью (СИ) - "allig_eri" - Страница 38

— Мы были заняты другими делами, — улыбнулся Бейес.

Илазий Монтнар заметил нас и воспользовался поводом, чтобы прекратить наказание. Впрочем, он бы и так вот-вот завершил бы процесс, поскольку пот уже заливал жирное — чуточку схудевшее — лицо, а сам советник дышал, как кузнечные меха.

Не обращая на него внимания, я подошёл к слуге. Старик стоял на четвереньках, прикрывая руками голову. Красные рубцы украшали его пальцы, шею и всю костлявую спину. Под ними виднелись следы более старых шрамов. В грязи рядом с несчастным валялся украшенный драгоценными камнями, сломанный ошейник с поводком. Похоже именно с него сорвали того… тараканолова.

— Это не твоё дело, колдун, — узнал меня Монтнар. — Есть проступок — и есть наказание.

— Этот мужчина вместе с другими слугами помогал удерживать удары сайнадов, когда войска Пилекса Зарни пытались разорвать нас у реки Верден, — возразил я. — Они помогли сохранить твою голову на плечах, Илазий.

— Логвуд украл нашу собственность! — завизжал аристократ. — Так постановил Совет Знати, поддержанный архонтом! Был назначен штраф!

— Назначен, — негромко подтвердил Бейес, — и использован по назначению у выгребной ямы.

Монтнар развернулся к нему и занёс плётку.

— Предупреждаю, — успел сказать я, — если ударишь солдата или его лошадь — тебя повесят.

Толстяк явно пытался совладать с яростью, поднятая рука дрожала.

Вокруг собирались другие аристократы, которые явно сочувствовали положению, в котором оказался Илазий. Повторно оглянувшись, я убедился, что Силаны по-прежнему нет. Полагаться на девушку в такой ситуации было бы немного чрезмерно. Всё-таки она представляла собой лидера этого сборища и должна соответствовать. Чисто логически, Плейфан нужно будет поддержать своего потного советника — чтобы и впредь оставаться голосом этой разноплановой кичливой массы. Поэтому всё-таки хорошо, что её сейчас здесь нет. Уверен, она бы воспротивилась — и наказанию, и этому пререкательству.

Как бы её, за такое, не лишили доверия и не начали делать гадости. Положение у Силаны и так не самое прочное.

— Плевать, — едва слышно произнёс я. Несмотря на наплыв людей, я не верил, что дело дойдёт до насилия. У аристократов, конечно, сидели в голове бредовые представления о мире, но самоубийцами они точно не были.

Выпрямившись, я невольно покосился на культю, вздохнул и махнул Бейесу.

— Взвали старика на седло. Мы заберём его к лекарям. Думаю, обойдётся без мага, хватит бинтов и целебных отваров.

— Так точно, — ответил мой подчинённый и помог мне поднять лишившегося сознания слугу на лошадь.

— Его следует вернуть мне, как только целители закончат! — крикнул мне в спину Монтнар.

— Чтобы ты его снова избил? — коротко оглянулся я. — Нет, он к тебе не вернётся.

— Все нарушения монхарбского закона, который Логвуд и архонты обещали поддерживать всеми своими силами, не останутся незамеченными! — завизжал Илазий. — За всё заплатите! С процентами!

Сдерживаемая злоба полезла наружу, водная пощёчина — воду использовал из собственной фляжки, чтобы обойти анимагический амулет толстяка — разбила Монтнару губы и нос, сбив его с ног и заставив упасть на мёрзлую землю. Следующий шаг создал вокруг меня и советника маленький ров, который, словно остров окружил пятачок земли — сугубо для того, чтобы никто из окружающих нас людей не мог быстро оказаться рядом и помешать мне.

Плётка Илазия отлетела в сторону. Глаза аристократа наполнились ужасом — точно как у собачки, которая болталась в зубах у пса.

— Ты, наверное, думаешь, — прошипел я, склонившись над ним, — что я сейчас начну тебе рассказывать о том, в каком положении мы все находимся. Но совершенно очевидно, что это бесполезно. Ты — безмозглый отморозок, Монтнар, что бы там по этому поводу не говорила архонт Плейфан. Ещё раз меня доведёшь — я вскипячу твои кишки, не вытаскивая их из брюха, понял, свинья?

Глаза советника закатились, его сотрясла дрожь — мужчина потерял сознание. Воздух наполнился запахом мочи.

— Неудачно получилось, — пробормотал Бейес. — Но вместе с тем забавно. Будет что ребятам в лагере рассказать.

— Это уж точно, — хмыкнул я, хоть и не считал случившееся таким уж смешным поворотом событий.

У этого однозначно будет продолжение, которое может сильно мне не понравится, — обожгла неприятная мысль.

— Ну, зачем же так? — недовольно проговорил знакомый голос. Из толпы вынырнул сгорбленный старик-купец Геварди Нородон. — Наша очередная петиция и так уже разрослась, а теперь к списку жалоб добавится ещё и личное оскорбление. Эх, Изен-Изен…

Он, словно родной дед, попенял мне за излишне резкое поведение.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — влез Бейес. — Но лейтенант никогда не отличался кротким и всепрощающим нравом, а в бою, как волшебник, стóит пятерых колдунов, ведь не просто так носит титул Сокрушающего Меча Кохрана. Травма руки не играет для такого мага никакой роли, а вот злости добавляет изрядно. Поверьте, только высочайшая выдержка позволила лейтенанту ограничиться пощёчиной, а не разорвать тело советника Илазия Монтнара на куски своим излюбленным потоком кипятка под бешеным давлением. Тогда с неба до сих пор падали бы кусочки варёного фарша — на радость всем окрестным псам.

Нородон задумался и плотнее закутался в длинный плащ.

Бейес ехидно мне подмигнул.

— Лучше поспешим, сэр, — произнёс он.

Толпа на площадке сохраняла гробовое молчание и взорвалась криками лишь когда мы оба скрылись в проходе между шатрами.

Мы быстро перебирали ногами — нужно было дотащить бедолагу-слугу до лекарей, а потом ещё успеть на собрание Логвуда.

— Всё-таки меня поражает, как они упорствуют — верят, что мы переживём этот поход, — внезапно произнёс Бейес.

О, как. А я думал, что один сомневаюсь в успехе. Однако одно дело — обсуждать подобное с Маутнером или Логвудом, другое — с парнем, ниже меня по званию. Не положено вышестоящим сомневаться в успехе. Ой не положено!

— А в тебе нет такой веры, боец? — поинтересовался я.

— Нам не дойти до Магбура, сэр, — шмыгнул он носом и натянул на лицо дурацкую лыбу. — А эти кретины пишут петиции, жалобы — на тех самых людей, которые спасают им жизнь.

— Очень нужно поддерживать иллюзию порядка, Бейес. Во всех нас, — отвернулся я.

Соратник насмешливо скривился.

— Не заметил, как ты там проявлял сочувствие, лейтенант.

— Само собой, — хмыкнул я.

Мы покинули лагерь знати и вошли в хаос тропок между повозками с ранеными. Голоса вокруг сливались в немолчном хоре боли. Нутро болезненно сжало. Даже без регулярных налётов сайнадов ситуация не стала сильно лучше. Походный госпиталь — пусть и на колёсах — нёс в себе глубокое чувство страха, вопли отчаянной борьбы за жизнь и молчание смирения, поражения. Многочисленные утешительные покровы жизни здесь были сорваны, а под ними — раздробленные кости, внезапное осознание смерти, пульсирующее, как обнажённый нерв.

Эти понимание и откровение создавали посреди промёрзшей земли такую густую атмосферу, о какой жрецы могли только мечтать в своих храмах. Страх божий — это страх смерти. Там, где люди умирают, боги уже не стоя́т между ними и смертью. Там заканчивается благословенное заступничество. Они отступают назад, и ждут с другой стороны. Смотрят и ждут.

— Нужно было другой дорогой идти, — пробормотал Бейес.

— Даже если бы у нас не было раненого на лошади, боец, — заметил я, — было бы правильно пройти здесь.

— Зачем? Я уже выучил этот урок, — напряжённым тоном ответил он.

— Судя по сказанному сегодня, я бы предположил, что урок, который ты выучил, отличается от моего.

Парень вздрогнул, а потом поправил потёртую форму, пестрящую заплатками.

— Неужто тебя это место бодрит, Изен? — откровенно спросил он. — Ты, конечно, сам из категории целителей, но…

— Я бы сказал, что оно делает сильнее, хоть это и холодная сила, признаю. Забудь о жрецах, королях и богах. Вот что мы есть. Бесконечная борьба без прикрас. Исчезают идиллия, обман собственной важности, ложная скромность собственной незначительности. Даже когда мы сражаемся в глубоко личных битвах, мы едины. Здесь все равны, солдат. Это урок, и мне кажется, не случайно безумной толпе в золоте и бархате приходится идти вслед за этими повозками.