Его самая темная страсть (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 22

— Такие, как твоя Кейт?

— Да, как Кейт, — она отошла, села на старый стул в дальнем конце веранды и положила коробку на колени. Деревянный стул заскрипел под ее весом.

Круус двинулся ближе к ней, остановившись в полоске тени между открытой дверью и окном.

— Что он с тобой сделал, Софи?

Софи невесело рассмеялась, не глядя на него.

— Было бы проще спросить, чего он со мной не делал.

Она сунула руку в коробку и погладила кролика. Между ее бровями залегла страдальческая складка, а уголки губ были опущены. Она смотрела вдаль с пустотой в глазах, которая не понравилась Круусу.

Он скользнул к ней щупальцем и провел им по лодыжке. Исходящее тепло ощущалось сильнее, чем когда-либо, и он мог почти почувствовать текстуру ее носка.

— Расскажи мне, Джозефина Дэвис.

Она взглянула на тень, ласкающую ее лодыжку, прежде чем на несколько мгновений перевести взгляд на него. Наконец, она вздохнула и перевела взгляд на кролика.

— Тайлер — симпатичный парень. В нем есть что-то особенное, харизма, которая привлекает людей. И вот я сижу одна в том же старом кафе, на том же самом месте, что и каждый день, когда пишу, и внезапно… его внимание приковано ко мне. Я была шокирована тем, что он проявил хоть какой-то интерес, что выбрал меня из всех присутствующих женщин. Он флиртовал со мной и возвращался в течение следующих нескольких дней. Казался таким заинтересованным мной и моей жизнью. Это было так приятно, что я никогда… никогда не задумывалась, что он делал на самом деле.

Крууса с самого начала привлекала Софи, у нее была какая-то притягательная сила, о которой она, казалось, не подозревала, сила, неподвластная ее контролю. Но Тайлера, как он догадался, привлекло не это.

— Что он делал?

— Нацелился на меня. А я была такой доверчивой, что позволила очаровательной улыбке, ласковым словам и внимательности сломать ту скудную защиту, которая у меня еще оставалась, — она наклонила голову, и выбившаяся прядь волос скользнула вниз, коснувшись щеки. — Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я потеряла своих родителей, у меня не было ни близких друзей, ни других живых родственников, и моя работа, сама по себе, очень уединенная. Я все время ходила в ту кофейню, но ни с кем не общалась. Просто… После смерти родителей я чувствовала себя слишком изолированной дома, поэтому и ездила туда, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Он быстро понял это. У меня никого не было, и я была намного уязвимее, чем думала. Если бы только у меня был друг, который сказал бы мне, что события развиваются слишком быстро, что с ним что-то не так, или кто-то, кто указал бы мне на знаки, я, возможно, сделала бы совсем другой выбор. Я даже не заметила, как попала в его сети. Мы поженились три месяца спустя. Это было похоже на бурный роман, но, оглядываясь назад, я понимаю, что мы действовали так быстро, чтобы я не успела разглядеть трещины в маске, которую он демонстрировал миру. Я так и не узнала его по-настоящему. Он создал иллюзию, будто существует только ради меня. И раскрыл карты не сразу. В каком-то извращенном смысле он любил и ценил меня… но как собственность, а не партнера.

Она покачала головой и на мгновение прикусила нижнюю губу зубами.

— Думаю, где-то внутри, подсознательно, я понимала, что что-то не так. Я ведь… Я даже никогда не говорила ему, что обычно меня зовут Софи. Я представилась Джозефиной, и он начал называть меня Джози, а я просто смирилась с этим. Решила, что это… наша фишка, ведь он был единственным, кто так делал.

— Софи — имя твоего сердца, — произнес Круус, повторяя слова, сказанные им, когда они обменялись настоящими именами. — Почему Софи, а не Джозефина?

— Родители всегда называли меня Софи, — ответила она, грустная улыбка тронула ее губы, когда она мельком взглянула на Крууса. — Они говорили, что в детстве я не могла произнести «Джозефина» и всегда получалось просто «Софи». Они подумали, что это очень мило, так оно и прижилось. Мне нравилось. И, знаешь… я рада, что не рассказала ему. Это частичка меня, которую он никогда не получит. Это мое, единственное, что он не смог забрать.

Круус нежно сжал ее лодыжку, вызвав новую волну тепла.

— Продолжай, Софи.

— Вскоре после свадьбы он начал намекать на то, что я должна бросить писать. Сначала из-за денег. Он хорошо зарабатывал, и мы не нуждались в доходе, который я приносила. Его тон начал меняться, когда я вновь и вновь повторяла, что мне нравится писать, и я не хочу бросать это занятие. Тогда он стал говорить, что в моих книгах разврат и грязь, и он не может мириться с тем, что его жена фантазирует о других мужчинах и думает о сексе с ними. Он запретил мне ходить в кафе, и вскоре это распространилось практически на все места. Мне не разрешалось выходить одной, потому что он не хотел, чтобы я с кем-то флиртовала. Доходило до того, что стоило мне только взглянуть на другого мужчину, как настроение Тайлера менялось, и он обвинял меня в неверности. Единственное место, куда мне можно было ходить одной — продуктовый магазин, пока он был на работе. Но даже тогда он писал или звонил мне на протяжении всего похода за покупками, чтобы убедиться, что я не делаю ничего неподобающего. А после он всегда возвращался к этому и объяснял тем, что слишком сильно любит меня и хочет, чтобы я была в безопасности. И даже если я не очень верила в это, я соглашалась. Долгое время.

Софи опустила руки на нижнюю сторону коробки, сжимая ее уголки, но Круус успел заметить, что они слегка дрожат.

Он обхватил усиком тени ее щиколотку, провел им выше по ноге, а сам переместился и расположился позади стула, возвышаясь над ней. Положив призрачную руку ей на плечо, он отчаянно желал почувствовать это прикосновение, которое казалось почти реальным. Софи слегка наклонилась ему навстречу.

Круус знал, что такое собственничество. Этот лес принадлежал ему. И он хотел, чтобы она тоже принадлежала. Но обладание не гарантировало удовлетворения. Если Софи будет несчастна… Она станет существовать, а не жить. Как птица с подрезанными крыльями, навечно прикованная к земле, когда ее душе было суждено парить. Вся красота, которую она излучала, весь свет, который несла в своем сердце, в конце концов поблекнет, пока не погаснет совсем.

— Однажды вечером, примерно через пять месяцев после свадьбы, мы пошли на встречу с несколькими коллегами, с которыми он был дружен. Думаю, Тайлер хотел немного покрасоваться мной — это было нормально, что он хотел это сделать. В общем, я приоделась, и мы встретились с его друзьями в баре. Все шло хорошо, и я наслаждалась происходящим впервые за долгое время. Я всегда была немного затворницей, но после свадьбы с Тайлером все стало гораздо хуже. Так что было приятно выбраться из дома, побыть среди людей, просто расслабится и повеселиться. Но один из его друзей, Дэн, все время втягивал меня в разговор. У Тайлера, казалось, не было проблем, когда я общалась с женами его коллег, и я не предала этому значения. Поэтому улыбалась и болтала с Дэном, не замечая, каким напряженным становится Тайлер и сколько пьет. Он начал часто вмешиваться в разговор, пытаясь исключить меня из диалога, но Дэн был настойчив. Он продолжал возвращать свое внимание ко мне. Я поняла, что Тайлер… злится, когда он сказал, что нам пора уходить и взял меня за запястье, — она сжала пальцы в кулак. — Я до сих пор помню ту боль, ведь он схватил меня слишком сильно.

Она сделала паузу и медленно разжала руку.

— Он выволок меня на улицу, на парковку. Подальше от группы людей, стоявших у дверей. Он не кричал. Его ярость была в глазах, в голосе и языке тела. Он обвинил меня во флирте с Дэном, сказал, что по нашим взглядам ясно, что мы давно крутим за его спиной. Я все отрицала. И была зла, так чертовски зла. Впервые за долгое время мне было весело, и я почувствовала себя нормальным человеком. Мне было больно от его ужасных обвинений и от того, что он так не доверял мне. Я назвала его параноиком, и Тайлер… ударил меня.