Эхо древних звёзд (СИ) - "Charmonium" - Страница 22

– Никогда.

– Я люблю тебя, - прошептала она, и эти три слова взорвали мир Лео. Слышать это... Чувствовать это... Это совсем другое. Это как если бы кто-то включил свет в комнате, где он всю жизнь жил в темноте.

– И я тебя, - отвечал юноша, целуя её в ответ. – Больше, чем ты можешь себе представить.

Она снова начала плакать, но теперь это другие слёзы. Те, что приходили после шторма. После того, как весь страх, вся боль, всё одиночество наконец-то нашли выход.

И пусть весь мир катится к чертям собачьим.

Звуки поцелуев смешивались со стонами, которые Лео не мог сдержать, несмотря на пульсирующую боль в голове. Руки Лиры исследовали его тело с отчаянной страстью, словно она боялась, что этот момент может оказаться последним. Воздух в медкапсуле стал густым, пропитанным запахом страсти и антисептика.

И в этот момент двери медотсека распахнулись с грохотом, который должен был предупредить их - но они были слишком погружены друг в друга, чтобы услышать. Первым звуком реальности стал взрывной рёв Хэнсена: "Что за чёртово...!"

Лира подскочила как ужаленная, её щёки горели. Лео попытался сесть, но головокружение и внезапный стыд сковали его движения. Перед ними стояли все: родители Лео с лицами, словно высеченными из мрамора, Айрон Солт с профессионально-нейтральным выражением, и Хэнсен - багровый, с выпученными глазами, выглядевший так, будто вот-вот хватанёт инфаркт.

Хэнсен взорвался ругательствами, обращаясь к Лео:

– Ты мелкий ублюдок! Как ты посмел тронуть её? Ты не достоин даже дышать с ней одним воздухом!

Лео попытался встать, но мир закружился вокруг него. Голос Пола Хэнсена гремел по всему медотсеку, каждое слово было как удар хлыста. Лео пытался что-то сказать в ответ, но Хэнсен не давал ему вставить ни слова:

– Ты думаешь, что достаточно хорош для неё? Посмотри на себя!

– Пол, прошу вас, – попытался вмешаться Солт, но Хэнсен только разъярился сильнее:

– Не лезьте, люминарий! Это моя девочка! А этот… – он презрительно кивнул в сторону Лео, – ...этот просто воспользовался её слабостью!

Лира попыталась встать между ними, но Хэнсен продолжал:

– Ты думаешь, я не знаю, как эти штучки работают? Вначале романтика в медкапсуле, потом… – он осёкся, не желая говорить при Лире то, что крутилось на языке.

– Я люблю её, – наконец нашел силы сказать Лео, хотя голос его дрожал.

– Любовь? – фыркнул Хэнсен, – Ты даже не знаешь значения этого слова! Ты просто пацан с кучей проблем!

Родители Лео стояли в стороне, потрясенные этой сценой. Мать попыталась подойти к сыну, но отец остановил её. Они никогда не видели своего мальчика таким - готовым бросить вызов даже самому грозному офицеру ради девушки.

– Слушай меня внимательно, юноша, – Хэнсен навис над Лео. – Если ещё раз посмеешь прикоснуться к ней, я лично переломаю тебе руки и ноги. Понятно?

Лео сжал зубы, но не опустил глаз. Он знал, что Хэнсен может выполнить свою угрозу. Но даже это не могло заставить его отказаться от Лиры. Не теперь, когда она наконец была с ним.

Отец Лео смотрел на сына так, словно видел его впервые. В его глазах читалось всё: разочарование, страх, отвращение. Как будто его сын только что превратился в какое-то отвратительное насекомое.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только писком медицинских приборов. Айрон Солт переводил взгляд с одного участника этой драмы на другого.

– Сын, - голос мистера Каросна прозвучал неожиданно мягко для человека, который последние месяцы почти не разговаривал. – Ты в порядке? Действительно в порядке?

Его глаза сканировали лицо Лео, как будто пытаясь найти там ответы на невысказанные вопросы. Лео почувствовал, как что-то сжимается в груди. Он кивнул, стараясь игнорировать головокружение.

– Да, пап. Это был просто... несчастный случай. Я остаюсь здесь. В Зенотаре.

Его голос прозвучал твёрже, чем он ожидал. Твёрже, чем когда-либо за последние месяцы.

Айрон Солт выбрал именно этот момент, чтобы вмешаться.

– Мистер и миссис Карсон, - он сделал шаг вперёд, становясь между разъярённым Хэнсеном и семьёй Лео. – Я понимаю ваше беспокойство. Но должен отметить, что Лео подаёт большие надежды. Его прогресс…

– Прогресс? – перебил Хэнсен, но Солт невозмутимо продолжил:

– И я уверен, что текущая... ситуация с Лирой и Лео вскоре найдёт своё разрешение. Под нашим присмотром, разумеется.

Его слова повисли в воздухе, многозначительные и осторожные одновременно.

Мать Лео сделала ещё один шаг вперёд, её глаза блестели от слёз.

– Но это же неподобающе... – начала она, но отец снова остановил её жестом.

– Мы доверяем твоему решению, сын, – сказал он, глядя прямо в глаза Лео.

Лео кивнул, чувствуя, как краснеют щёки.

– Хорошо, – добавил отец, делая шаг назад . – Мы оставим вас... разбираться с ситуацией.

Он бросил последний взгляд на Лиру, затем на Лео, и его лицо на мгновение исказила гримаса боли. Боли от того, что он видел перед собой не только своего младшего сына, но и призрак Райана – в каждом движении, в каждом взгляде.

– Мы будем на связи, – сказала мать, прежде чем они с отцом повернулись к выходу.

Когда двери закрылись за его родителями, Лео осознал, что всё это время не выпускал руку Лиры. И что удивительно – она тоже не отпускала его.

Люминарий любезно предложил переместиться в его кабинет, дабы никто не помешал. Хэнсен чувствовал, как его внутренности превращаются в кашу из ржавых гвоздей и осколков стекла. Каждый вдох обжигал, словно он вдыхал раскалённый песок. Перед глазами стояла картина - её руки на теле этого розоволосого ублюдка. Его пальцы впились в подлокотники кресла так, что кожа побелела.

– А ты еще кто такой, чёрт возьми? – выплюнул он в сторону ниралийца, даже не пытаясь скрыть презрение. Слова падали как камни в колодец, отражая всю глубину его отчаяния. Кайрос сидел напротив, идеально прямой, как будто его позвоночник был выточен из того же материала, что и стены академии – холодного, безупречного, бесчувственного.

Лира съёжилась в углу дивана, её пальцы теребили край формы, создавая и разрушая невидимые складки. Лео смотрел в пол, но Хэнсен видел, как его челюсти сжаты, как мышцы на шее напряжены. Мальчишка был готов к драке. И это только добавляло масла в огонь.

– Мистер Хэнсен, – голос люминария звучал как отдалённое эхо разбитого стекла, – я понимаю ваше беспокойство, но...

– Нет, ты не понимаешь! – взорвался Хэнсен, резко поднимаясь. Кресло жалобно скрипнуло позади него. – Ты не видел, как она росла! А теперь…

Пол махнул рукой в сторону Лео и Лиры, словно стряхивая невидимую грязь.

– А теперь это!

Комната замерла. Только тихое гудение систем жизнеобеспечения нарушало тишину. Хэнсен чувствовал, как кровь пульсирует в висках, отсчитывая секунды его унижения. Он, бывший офицер, человек, который учил её завязывать шнурки, выбирать безопасный маршрут, держать удар – теперь сидит здесь, беспомощный перед лицом... чего? Любви? Влечения? Гормонального помешательства?

– Родители мистера Кайроса заняты важными делами, – продолжал люминарий, его голос был мягким. – Родители мистера Карсона уже покинули академию. Поэтому нам нужно решить эту ситуацию здесь и сейчас.

– Какая ситуация? – Хэнсен почти рычал. – Ситуация в том, что ваша система образования превращает детей в животных! Она должна учиться, а не…

Он снова махнул рукой, не в силах произнести это слово.

– Испытательный срок, - слова люминария Солта падали как капли кислоты на обожженную кожу. – Плюс дополнительные занятия после уроков.

Хэнсен взорвался. В его груди что-то лопнуло, как переполненный воздушный шар.

– Вы называете это контролем? – заорал он, его голос срывался на высоких нотах, словно ржавые петли двери. – Ваша академия - это цирк! Балаган для избранных недоумков!

Слюна летела во все стороны, когда он говорил, его лицо покраснело до цвета свежего мяса.