Чародей - Смит Уилбур - Страница 31

– Я приказываю вам всей властью печати сокола… – он коснулся амулета на своей правой руке, – …поработать для меня с Лабиринтами Амона Ра.

Таита подчеркнуто покорно наклонил голову. Много недель он ждал этого ультиматума и откладывал гадание только для того, чтобы продлить отсрочку, которая давала Неферу относительную защищенность от честолюбивых притязаний регента. Он все еще был убежден, что господин Наг не сделает в отношении Нефера никакого рокового шага, пока ему не дадут разрешения Лабиринты.

– Полнолуние – наиболее благоприятный период для Лабиринтов, – сказал Таита. – Я уже сделал приготовления.

Наг снова сел на табурет.

– Вы хотите провести обряд здесь, в моих покоях? – сказал он.

– Нет, господин регент, это было бы не идеально. – Таита знал, что, если хочет получить влияние на Нага, то должен вывести его из равновесия. – Чем ближе мы будем к влиянию богов, тем точнее будут предсказания. Я договорился со жрецами в храме Осириса в Бусирисе. Там я хочу поработать с Лабиринтами в полночь полнолуния. Я проведу таинство во внутреннем святилище храма. Там хранится хребет бога, джед-столб, отрубленный его братом Сетом. Эта священная реликвия увеличит силу нашего гадания. – Голос Таиты был полон тайного значения. – В святилище будем только мы с вами. Никакой другой смертный не должен услышать то, что боги скажут вам. Один из отрядов Асмора будет охранять подходы к святилищу.

Наг была человеком Осириса, и выражение его лица стало торжественным. Таита знал, что время и место, которые он выбрал, произведут на него впечатление.

– Будь по-вашему, – согласился Наг.

Поездка к Бусирису в царской барке заняла два дня. Отряд Асмора следовал за ней на четырех военных галерах. Они высадились на желтом прибрежном песке под стенами храма, где их ждали жрецы, чтобы приветствовать регента псалмами и подношениями гуммиарабика и мирры. Любовь регента к душистым веществам была уже известна по всей стране.

Гостей провели в приготовленные для них покои. Пока Наг купался, душился и закусывал плодами и шербетом, Таита в обществе верховного жреца посетил святилище и принес жертву великому богу Осирису. Затем, после тонкого намека Таиты, верховный жрец удалился, оставив Мага одного, чтобы тот подготовил все необходимое на вечер. Господин Наг никогда не присутствовал при работе с Лабиринтами – немногие смертные видели ее. Таита мог организовать для него впечатляющую демонстрацию обряда, но не имел намерения истощать свои силы в мучениях подлинного ритуала.

После заката верховный жрец развлекал регента на небольшом празднестве. Он приказал подать в его честь знаменитое вино с виноградников, окружающих храм. Именно в Бусирисе великий бог Осирис подарил Египту виноград. Когда ароматное вино смягчило регента и остальную часть компании, жрецы разыграли перед ними несколько театральных представлений, рассказывающих историю жизни великого бога. В каждом Осириса изображали с различным цветом кожи: белым после обертывания мумии пеленами, черным для царства мертвых, красным для бога возмездия. Он всегда держал скипетр и плеть, знаки отличия правителя, а ноги плотно сомкнутыми, будто у трупа. В заключительном акте его лицо было окрашено зеленым, что символизировало его значение для природы. Как просо дурра, означавшее жизнь и хлеб насущный, Осириса похоронили в земле, что означало смерть. В темноте нижнего мира он пророс подобно семени проса и затем явился вновь в величественном круговороте вечной жизни.

Во время представления верховный жрец называл имена власти бога: «Глаз Ночи», «Вечно Доброе Существо», «Сын Геба» и «Веннефер, Совершенный в Величии».

Затем, окутанные дымом из горшков с ладаном, под удары гонга и барабана жрецы запели эпическую поэму о борьбе между добром и злом. Легенда повествовала о том, как Сет, завидуя своему добродетельному брату, запер Осириса в сундук и бросил в Нил, желая утопить. Когда его мертвое тело выбросило на берег, Сет разрубил его на части и спрятал их. Здесь, в Бусирисе, он спрятал хребет. Исида, их сестра, отыскала все части тела и вновь соединила их. Затем она совокупилась с Осирисом. В миг соития ее крылья вновь раздули в нем дыхание жизни.

Перед полуночью регент Египта выпил бутыль ароматного крепкого вина и пришел в возбужденное и восприимчивое состояние, а жрецы пробудили в нем религиозный трепет. Когда серебряный луч полной луны проник сквозь точно размещенное в крыше храма отверстие и медленно заскользил по плитам нефа к закрытой двери святилища, верховный жрец дал сигнал, и все жрецы вышли шествием, оставив господина Нага и Таиту одних.

Когда пение отбывающих жрецов затихло вдали и в помещении повисла тяжелая тишина, Таита взял регента за руку и повел по залитому лунным светом нефу к дверям святилища. Как только они приблизились, большие покрытые бронзой двери сами собой распахнулись. Господин Наг вздрогнул, и его рука задрожала в руке Таиты. Он хотел отойти, но Маг повел его вперед.

Святилище освещалось четырьмя жаровнями, по одной в каждом углу маленькой комнаты. В центре покрытого плиткой пола стоял низкий табурет. Таита подвел Нага к нему и жестом показал, чтобы он сел. Едва он сделал это, двери позади них захлопнулись и Наг испуганно оглянулся на них. Он снова хотел встать, но Таита положил руку ему на плечо, чтобы удержать.

– Независимо от того, что вы увидите и услышите, не двигайтесь. Не говорите ни слова. Если вам дорога ваша жизнь, ничего не делайте. И ничего говорите.

Таита оставил его сидеть и торжественно приблизился к статуе бога. Он поднял руки, и внезапно в них оказался золотой кубок на длинной ножке. Он высоко поднял его и обратился к Осирису, чтобы тот благословил его содержимое, затем вернулся к Нагу и приказал ему выпить. Вязкая как мед жидкость вкусом напоминала дробленый миндаль, лепестки розы и грибы. Таита хлопнул в ладоши, и кубок исчез.

Он простер пустые руки и сделал перед лицом Нага таинственный пасс вперед и назад, и в мгновение ока его сложенные чашей руки заполнили Лабиринты Амона Ра. Эти пластинки из слоновой кости Наг узнал по причудливым рассказам о ритуале, которые он слышал. Таита попросил его взять пластинки в руки, пока сам обращался к Амону Ра и хозяину пантеона.