Шпионаж и любовь - Малли Клэр - Страница 89

Несколько лет спустя появился роман польской писательницы Марии Нуровской. Несмотря на то что книгу часто игнорируют, как вымысел, она была основана на трех основных источниках: интервью с некоторыми лондонскими друзьями Кристины, рукопись Владимира Ледоховского и воспоминания отца автора, который знал Кристину до и во время войны. Мария встретила меня в Закопане, помогла отделить факты от домыслов и рассказала, как была поражена совпадением между версиями Ледоховского и воспоминаниями ее отца.

Наконец, полковник Ян Ларецкий, бывший разведчик послевоенного коммунистического правительства в Польше, опубликовал свое произведение: «Кристина Скарбек: Агент со множеством лиц» – полезное изложение фактов и статистики жизни Кристины с несколькими новыми теориями на ее счет. Полковник Ларецкий согласился встретиться со мной в Варшаве, чтобы обсудить истории и источники. В жизни не часто мне целовали руки бывшие коммунистические шпионы; он курил, пил кофе эспрессо, и, надо признаться, я была очарована.

До сих пор иногда говорят, что еще один опубликованный портрет Кристины можно найти в первой книге Иена Флеминга «Казино Рояль», изданной в 1952 году. История о том, что у Кристины и Флеминга был роман, привлекательна. Кристина, безусловно, была прообразом его персонажа, и описание темного и загадочного восточноевропейского агента-женщины, то лежащей на солнце, то активно действующей, отлично подходит Кристине. Но хотя у Флеминга и Кристины было несколько общих друзей, и он говорил о ней после того, как ее смерть на мгновение сделала ее знаменитой, нет надежных доказательств того, что они когда-либо встречались. Более серьезная и основанная на фактических данных, хотя все еще короткая, запись о Кристине появляется в романе Кейт О’Мэлли и ее матери Энн Бридж «Место, где надо выстоять», основанном на их военных подвигах в Будапеште.

В Национальном архиве Великобритании есть много файлов о Кристине, ее коллегах и операциях, которые были опубликованы за последние несколько лет, и Закон о свободе информации позволил мне получить доступ к некоторым другим. Некоторые документы доступны в Имперском военном музее, который также утверждает, что у них хранится ее пистолет. Клуб спецназа сохранил принадлежавший Кристине образ Мадонны, а Польский институт и Музей Сикорского экспонирует единственный известный портрет Кристины маслом, а также получил ее беспроводной радиопередатчик, нож коммандос, медали и несколько документов, включая ее карманный дневник 1949 года. В архиве Лидделла Харта в Королевском колледже Лондона содержатся документы, касающиеся работы Кристины во Франции и Италии. Существует значительная контекстная информация в Исследовательском фонде Польского подпольного движения (Лондон), Национальном институте памяти и Центральном военном архиве (Варшава), а также в музеях Веркора во Франции. Гораздо больше частных архивов позволило собрать дополнительные фрагменты информации, равно как и невероятный диапазон британских, польских, французских и американских книг из вторичных источников, переведенных хорошими друзьями во всех этих странах, включая Мацека и Ивону Хельфер, Яна Ледоховского, Кристофера Каспарека и Альбертин Шарплз.

Однако именно люди, которые знали Кристину и ее друзей, и их дети предоставили мне самые яркие источники новых историй и информации. На ежегодной церемонии поминовения во Франции я встретила ветеранов Сопротивления, которые сражались вместе с Кристиной в Веркоре. В Польше Мария Пенковская, племянница Анджея Коверского, показала мне его медали и позволила примерить коралловое ожерелье Кристины и красивый браслет из золота и слоновой кости, который когда-то купил ей Анджей. К сожалению, моя рука оказалась слишком крупной, чтобы пройти в ее деревянный браслет – Кристина, судя по всему, обладала очень тонкими запястьями. Я также осмотрела дом ее детства в Тшебнице, в Центральной Польше, теперь заросший растительностью, с разрушающимися прекрасными лепными потолками, и встретила священника римско-католического прихода, который показал мне запись о ее крещении, но настоятельно советовал не продолжать работу над этой книгой. Однажды вечером за вишневой водкой, после долгого дня в Польском национальном институте памяти, мы с моим польским другом и переводчиком Мацеком Хельфером поняли, что через несколько лет после того, как моя мать увидела, как покраснело от пожаров небо над Лондоном, а мой дедушка отправился добровольцем на ночные дежурства во время налетов нацистской авиации, его бабушка наблюдала, как во время восстания горит небо над Варшавой. А тем временем дедушка моего мужа погиб, сражаясь с немцами в Сталинграде.

В Великобритании польские сети привели меня к Мечиславе Вазач, которая любезно поделилась своим фильмом 2010 года о Кристине, необычной графине, для которого она брала интервью у многих друзей Кристины. Это, в свою очередь, вывело меня на Николаса Гиббса, человека с большим знанием привилегированных частных школ и секретных агентов; он щедро уделил мне несколько часов, а пока мы с ним говорили, маленький зеленый попугай бегал по его шее. Автор и коллекционер документов и материалов Второй мировой войны в Испании Ян Сойер, который знал Анджея Коверского в 1970-х годах, пытался помочь мне отследить его работы, не видевшие света в течение почти сорока лет. Мне прислали школьные отчеты Кристины, ее первое свидетельство о браке, освещение в прессе польского национального конкурса красоты 1930 года, неопубликованные мемуары ее второго мужа, Ежи Гижицкого. Граф Анджей и графиня Марыся Скарбек, кузен Кристины и его жена, пригласили меня на ланч и просмотр альбомов семейных фотографий. Дети ее друзей и коллег в Будапеште, Каире, Лондоне и Найроби вытащили письма, фотографии и неопубликованные автобиографии, вспомнили анекдоты и любезно поделились ими, в том числе и через Интернет.

Запросы, сделанные через Клуб спецназа, бюллетени Вспомогательного женского корпуса и группа УСО в Интернете подарили мне воспоминания о военном Каире, встречах с Кристиной и незаконные фотографии секретных зданий. Я говорила с британскими сотрудницами Вспомогательного корпуса, которые работали вместе с Кристиной в Каире и Алжире, и польскими женщинами, которые знали и беспокоились о ней в послевоенном Лондоне. Я выпила по бокалу вина с Кэтрин Уайтхорн, близкой подругой жены Фрэнсиса Кэммертса, Нэн, и пообедала со Збигневом Мечковским, служившим в польских бронеполках и обедавшим с Кристиной в том же ресторане в тот день, когда она была убита. Историки УСО, включая Мартина Кокса и Джеффа Байнса, позволили мне прослушать записанные ими интервью с другими должностными лицами и агентами, которые помнили Кристину. Семья О’Мэлли щедро делилась коллекцией писем, написанных Кристиной и Анджеем к Кейт О’Мэлли, а также рассказами самой Кейт о работе Кристины в Будапеште и о ее похоронах в Лондоне. Записка на сайте семейной генеалогии даже привела к тому, что со мной связался Стивен Малдоуни, племянник человека, убившего Кристину в 1952 году, который поделился историей своей собственной семьи.

Но были и частые случаи, когда я приходила слишком поздно. Бумаги брата Кристины были выброшены, пачки писем и коробки с фотографиями утеряны, их существование подтверждалось только в воспоминаниях. И теперь осталось очень мало людей, которые знали Кристину лично. С течением времени человеческая береговая линия разрушается, и нам повезло, что многие из тех, кто знал Кристину, написали собственные мемуары или согласились дать интервью Имперскому военному музею для их звукового архива, для документального фильма Мечиславы Вазач 2010 года о Кристине и для таких проектов, как «Наша секретная война» Мартина Кокса и «Реальная Шарлотта Грей» Четвертого канала Би-би-си. Но когда я увидела наиболее цельный набор фотографий Кристины, выскользнувший из коричневого конверта в папках архива Министерства внутренних дел в Кью-Гарденз, я почувствовала, что она, в конечном итоге, ускользнула от меня. Это были фотографии с места преступления, настолько подробные, что раскрывали каждую деталь, от единственной капли крови на ее пальцах до щелочек между зубов, и все же по иронии судьбы они показали, что она исчезла.