Прятки с охотником - Рэй Теона - Страница 8

В темноте подворотни скрываться и жить несложно, все же не хуже чем в том приюте, куда я направилась первым делом. В нем подлечили мои ноги, выделили мне койку, накормили. Забрали мое платье, выдали серый балахон. А потом избили. За что? Я не знаю, но поклялась себе, что в приют не вернусь.

Воняет в подворотнях, правда, до рези в глазах. Плесенью и гнилью, а еще разложением – как та крыса, что умерла в нашем подвале и пролежала там две недели.

Я жмусь к каменной стене многоэтажки, чувствую сырость спиной, но не обращаю внимания. Жадно вгрызаюсь в отвратительно жирный пирожок с мясом, урчу от удовольствия и облизываю сок с грязных пальцев, когда сворованный с подноса пирожок съеден.

Видела бы меня мама. Если бы ей или мне кто-то сказал всего месяц назад, что я от голода потеряю рассудок и в самом деле возьму что-то у торговца, не заплатив, я бы рассмеялась ему в лицо. Но поглядите-ка, что делает голод даже с такими, как я.

Одного куска теста с фаршем мне мало, а взять еще негде. Я глажу полупустой живот. Осторожно крадусь к углу дома и выглядываю на оживленную улицу. В десятках мерцающих огней снуют люди: с работы, в гости, по магазинам. Кто-то с пакетами, кто-то тащит за собой до отказа забитую тележку. На руках у молодой матери разрывается плачем ребенок, и мне хочется орать вместе с ним, но я молчу. Душу в себе эмоции и не роняю и звука.

Мимо проносится гужевая повозка, так близко ко мне, что я невольно пугаюсь и отскакиваю обратно в темноту.

Я располагаюсь здесь же, среди сломанных деревянных коробов на гнилом матрасе. Выбросили его, наверное, а мне вот пригодился.

Надолго пригодился. Я возвращаюсь к нему снова и снова, каждую ночь, пока это место не занимает здоровенный пьяный мужик, чье право на матрас мне не хватит сил оспорить.

Стою, переминаясь с ноги на ногу перед огромной рекламной вывеской на стене театра. Изображение мужчины с седыми подкрученными усами выцвело от времени, в правом глазу зияет прожженная дыра, а что он держит в руках, и не разобрать. Что-то светлое и круглое, мяч, что ли. Рядом с вывеской на крошечном белоснежном листе черные буквы: «В театр “Лилия” требуется уборщица! График 6/1, оплата в конце каждой смены».

Спустя четыре смены я сбегаю из театра под проклятия старого артиста, которому никак не удается роль дерева, зато отлично выходит хватать молоденьких уборщиц за грудь. В этот день я узнала, что женская грудь – не просто часть тела, но еще и причина сальных взглядов. Я-то четыре дня думала, что у старика с глазами проблемы.

Следующие полгода смешались в кучу грязи, голода, холода. Пришли морозы, метели. Я сменила три работы, а на последней решила остаться подольше – мне нравилось работать за барной стойкой, весело это, и безопасно: стойка всегда защитит, а охранник Гриха, если что, поможет. Да и жить можно прямо в баре – на втором этаже мне выделили комнатушку. Не идеальные условия, но терпимо.

А еще здесь каждое утро появлялась свежая бесплатная газета, из которой я узнавала последние новости. В основном плохие…

Король расформировал армию на несколько подразделений. Отделил лучших солдат и создал из них охотников за особями. Наделил артефактами-поисковиками, чтобы охотники безошибочно определяли, где находится их цель. Говорят, правда, что эти артефакты не показывают точное местоположение цели, а начинают мигать и нагреваться, когда охотник оказывается неподалеку от особи. Теперь нелюдей не убивали сразу, а свозили в столицу и казнили на площади для развлечения Высших.

Помимо газет, новости можно было узнать и от посетителей, но чаще приукрашенные. Горожане разделились на два лагеря: одни под влиянием королевского слова возненавидели нелюдей, другие делали вид, что им все равно. Защищать не вызывался никто: за помощь особям, как нас стали называть, карали смертью.

Я привыкла пугающе быстро. Родителей и Иво оплакивала украдкой, а всем говорила, что осталась сиротой в далеком детстве. Придумала себе прошлое и сама в него поверила.

Все было хорошо, пока в один из дней я не встретила в баре парня с волосами цвета крепкого кофе с каплей молока. Он смотрел на меня с неясным разочарованием в глазах. Попросил пинту меда. Выпил и негромко сказал, что я должна пойти с ним.

У меня не было времени на размышления. И на сборы тоже не было. Я выскочила через черный ход и понеслась по покрытой ледяной коркой дороге в трущобы, куда и охотники забредали нечасто. Надеялась, что там сумею накопить достаточно сил, чтобы добраться до другого города. Здесь этот парень, а я теперь, кажется, его цель.

ГЛАВА 5

Эгра плакала, Горан сильнее хмурился, а я злилась. Бежать со всех ног? Ни за что. Хватит с меня скитаний по миру. За десять лет я где только не жила, чего только не видела! Не сосчитать, сколько раз могла погибнуть или оказаться в рабстве. А о том, что я целых полгода провела в качестве невесты амгара кочующего племени, даже вспоминать не хочется. Слава богам, невинность потеряла не с ним.

Нет уж, я достаточно побегала в поисках края мира, и вот, когда нашла его, уже не уйду.

– Эгра, – позвала я старушку. – Община должна увидеть, кто я на самом деле. Я не человек, и, если показать это…

– Ба, Аяна дело говорит.

Эгра провела сморщенной ладошкой по лицу.

– Ты ж не умеешь ничего, – напомнила она.

Я развела руками. Не умею, это так. Ведьм я и не видела никогда раньше, все они жили в лесах, как оказалось, может, и до сих пор там живут хоть несколько, а по лесам я не пряталась. Думала, что в крупных городах меня точно не найдут, а вот искать ведьму в лесу охотники стали бы первым делом. Уже много позже, когда Роланд нашел меня у имухагов, я поняла, что ошиблась в своих предположениях.

– Хотя… – протянула Эгра задумчиво. – Есть один способ. Давай-ка сбегай к Юрцу, попроси его народ собрать.

Эгра дождалась, когда Горан уйдет, и обратилась ко мне.

– Вот что, девочка, единственный шанс показать себя – встретиться с хищником. Лечить ты не умеешь, природой управлять тоже, но животные – другое дело. Ни один зверь не обидит ведьму.

– Знаю, – кивнула я.

Проверено уже. Чуть не умерла тогда от страха, но, выяснилось, зря испугалась волчьей стаи.

Я провела какое-то время в нервном ожидании, пока не вернулся Горан. Запыхавшись, он возник на пороге и махнул рукой.

– Идем! Собираются потихоньку. Ирон уже успел оповестить народ о чужачке, так что вовремя мы решили сами их собирать. Там уже бунт назревает.

Старушка слезла с топчана, держась руками за край. Я вцепилась в ее локоть от внезапного приступа волнения. Засосало под ложечкой, когда мы переступили порог и оказались на улице.

Место собраний находилось не среди домов, а на закрытом участке. Люди расселись по лавкам полукругом, в центре стоял старик. Он опирался на палку, рука его ходила ходуном. Я так поняла, это и есть Юрец. Не староста, но кто-то вроде. Все-таки не бывает общества без главного, никак не бывает.

Я протянула руку для приветствия. Юрец кивнул, но руку не пожал.

Отовсюду слышались шепотки. Я всматривалась в лица, стараясь определить, кем являются местные жители, но, конечно, мы все выглядели как люди. Кроме вон того орка под три метра ростом да двух женщин-гномих. Никого из них с человеком не перепутать, поэтому их расы были истреблены подчистую еще в первые два года.

Я наткнулась взглядом на Ирона. Он и его братья сидели прямо за спиной Юрца и смотрели на меня с нескрываемой яростью. Ирон ухмыльнулся, в глазах вспыхнуло пламя и окрасило радужку янтарным.

Оборотень. Я вспомнила, какими злыми бывают обиженные оборотни. Зря, очень зря я дала ему отпор.

Прикрыв глаза, я медленно вдохнула, успокаиваясь. Эгра говорила, что я не должна бояться Ирона, и она права: ведьма способна подчинить себе оборотня, так как вторая их ипостась – волк. Вот только я не полноценная ведьма, а пока ею стану…