Мученик (ЛП) - Райан Энтони - Страница 76

«Я ничего вам не должен, милорд», подумал я, глядя прямо в ненавидящие глаза лорда Рулгарта. Я знал, что если бы замок Уолверн пал перед этим человеком, то не было бы никакой пощады ни мне, ни тем, кем я командовал. Удивительно, несмотря на то, что в жизни я часто излишне потворствовал мстительной злобе, но всё же не чувствовал её ни к этому человеку, ни к его племяннику. Конечно, Серые Волки проливали кровь невинных – простых погонщиков и возчиков убивали за провоз припасов армии Короны. Но можно ли смерть на войне на самом деле считать убийством?

– Они враги? – повторила старуха, нетерпеливо щёлкнув пальцами.

«Почему она считает, что обязана спрашивать?», недоумевал я, переводя взгляд с невезучих лордов на пожилую каэритку. «Почему бы просто не убить этих двух нарушителей и не покончить с этим?». Тогда ко мне пришло определённое понимание, которое должно было снизойти ещё в первую нашу встречу, вот только помешало моё плохое состояние.

– Сдаётся мне, – сказал я, поворачиваясь к ней лицом, – что я ещё так и не узнал вашего имени. И никого в этой деревне. Хотелось бы узнать его сейчас.

Она прищурилась, и её глаза, казалось, уже и так неестественно светившиеся, засияли ещё ярче.

– Тебя сюда не языком чесать позвали, Ишличен.

– Вот, – сказал я, тыкая в неё пальцем, – имя. Ваше прозвище для меня. Могу себе представить, что так вы называете весь мой народ. А ещё могу поспорить, оно далеко не одобрительное.

– Этот спор ты бы выиграл, – проскрежетала старуха. – Оно значит нечто малополезное или вовсе бесполезное. Никчёмная вещь, которую никак не выбросишь.

– И всё же не выбросили. – Я направился к ней, и от этого пятеро воинов с топорами напряглись, пока старуха не подняла руку, чтобы их успокоить. – Вы меня оставили, – тихо продолжал я, остановившись в шаге от неё и глядя в её обиженные прищуренные глаза. – И, кажется, я знаю, почему. – Наклонившись так, чтобы только она могла меня слышать, я зашептал: – Вы притворялись, что равнодушны к Доэнлишь. А на самом деле вы в ужасе от неё. И потому вы так же в ужасе и от меня. – Я замолчал, посмотрев на алундийцев. – А иначе зачем вам моё разрешение убить этих двоих? – Снова взглянув на неё, я увидел, что взгляд её твёрд, но губы поджаты, а один уголок рта подёргивается.

– Эти люди жизненно важны для планов Доэнлишь, – сказал я ей. – Для планов, до которых вам, по вашему утверждению, нет дела. Вы сохраните им жизнь, и вы скажете мне своё имя. Если я неправ, прикажите воинам зарубить нас всех здесь и сейчас.

Я точно знал, что она тщательно обдумывает мои слова, хотя, помимо прищуренных глаз и редкого подёргивания рта, она ничем этого не выказывала. Одно короткое слово, и наше надоедливое вторжение будет окончено. Но такой старый человек наверняка знает неудобную правду о том, что у всех действий бывают последствия, и некоторые намного серьёзнее прочих.

– Улла, – сухим и безжизненным, как пустыня, голосом проговорила она. – Меня зовут Улла.

– Элвин Писарь. – Я поклонился. – К вашим услугам. – Я выпрямился и указал на пленников. – Позвольте вам представить лордов Мерика Альбрисенда и Рулгарта Колсара, до недавнего времени из герцогства Алундия. Эти замечательные благородные люди оказались сейчас без дома и, я уверен, будут очень благодарны вам за ваше гостеприимство.

Улыбка соскользнула с моих губ, и я тоже сердито уставился на неё, добавив твёрдости в голос:

– Нам потребуется дом. Заебали коровы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Как я понял, дом, который нам предоставили, раньше был жилищем недавно умершего старика. Он уютно расположился во всём своём косом, покрытом мхом великолепии у старого, шишковатого ствола тиса, который вширь, казалось, был больше, чем в высоту. Дерево и дом предсказуемо располагались на удалении от остальной деревни, зато удачно близко от быстроводного ручья. Отодвинув полусгнившую дверь без петель, я оказался посреди затхлого аромата, множества паутин и незначительного количества мелких бывших обитателей, судя по их дружному паническому бегству.

– Всё равно это лучше, чем коровник, – сказал я лорду Мерику, когда мы затащили его почти бессознательного дядю внутрь. Заметив останки кровати в центре тёмного помещения, мы переместили обмякшее тело аристократа на матрас из сложенных мешков и шкур, подняв при этом клубы пыли. Рулгарт пробовал слабо протестовать, бубня слова без особого смысла, кроме одного, вызвавшего на ум изобилие нежеланных образов:

– Селина…

– Жар. – Я добавил в голос грубых ноток, прижимая руку ко лбу Рулгарта. – И давно он так?

Лорд Мерик ответил не сразу, а таращился на меня пустыми глазами, такими измождёнными, что выказывали только лёгкую озадаченность.

– Почему вы спасли нас? – спросил он, и его голос был таким же пустым, как и выражение его лица.

– Я подумал, что от вас будет польза. – Это была наглая ложь, поскольку я от этих двоих не ожидал ничего, кроме горя. Но этот юный полуголодный аристократ счёл бы правду попыткой обмануть его. – Как давно? – подсказал я ему.

– Уже прошло несколько дней, – сказал он, удивлённо моргая, и печально посмотрел на дядю. – После падения с горы надо было спешить, но он слишком быстро заболел. Я нашёл в лесу запас орехов, на которых и жил какое-то время, но его не смог заставить съесть больше нескольких горстей. Искал ещё еды, но ничего не нашёл. Наверное, мои следы и навели ту каэритскую сучку на нашу пещеру.

– Тогда, наверное, та каэритская сучка спасла вас обоих.

Я бросил взгляд на дверь, где задержался внук Уллы. Во время нашего короткого путешествия к этому дому я вытащил из него его имя: Кулин. Он без споров выдал его, несмотря на растущую подозрительность и усиливающийся страх, которые я читал на его лице. По всей видимости, унижение бабушки произвело на него глубокое впечатление.

– Нам нужен лекарь, – сказал я ему, и по-командирски сердито зыркнул, когда он не ответил тотчас. – Ты знаешь это слово?

Кулин нахмурился, а потом кивнул и исчез из дверей, никак не ответив на приказ, который я выкрикнул ему вслед:

– И побыстрее!

– Почему они вам подчиняются? – спросил Мерик, и на его лице частично отразилась подозрительность каэрита.

– Благословление Помазанной Леди проникает в сердца даже самых отъявленных еретиков. – Я протянул руку к ногам Рулгарта. – Помогите мне снять его сапоги.

Кулин довольно быстро вернулся с каэритским лекарем. Он относился к числу тех коренастых людей, что встречались в этой деревне, с весьма мускулистыми руками, открывшимися, когда, после краткого осмотра Рулгарта в бреду, он снял свой плащ и закатал рукава шерстяной рубахи. Проведя рукой по лбу лорда, он понюхал пот на ладони и проворчал несколько слов.

– Воды, – перевёл Кулин. – Много воды и тепла.

Поскольку Мерик из-за слабости работать не мог, я раскопал в кучах вещей в доме большой бронзовый котелок и наполнил его водой из ручья. Кулин послушно развёл костёр у двери и достал железный треножник, на который подвесили котелок. Я подозревал, что это со стороны лекаря отвлекающий манёвр, поскольку знал, что они предпочитают работать без помех от заботливых друзей или родственников, хоть я не был ни тем, ни другим. Мерика выдворили из дома, потому что он встревожился тем, что лекарь обильно изрисовал обнажённое тело его дяди какой-то вонючей пастой.

– Вряд ли стоит предполагать, – сказал я Мерику, когда мы сидели снаружи в пару из неиспользованной воды, поднимавшейся над угасающим костром, – что вы на своём пути встречали Отруба? Мне бы очень хотелось снова с ним повидаться.

– Я уверен, вы с ним встретитесь довольно скоро, – ответил юный аристократ. Видимо, тепло и тарелка каши восстановили его дух настолько, что он добавил едкости в свои слова: – Мы нашли его врезавшимся в дерево, с торчавшим из шеи куском льда. Он будет ждать вас перед Порталами вместе со всеми остальными грешниками, лишёнными награды Вечного Царства.