Системный приручитель 2 (СИ) - Пислегин Алексей - Страница 2

При взгляде на получающееся чудовище Франкенштейна от мира инженерии, в голове сами собой всплыли слова отца: «Запомни, Матвейка: хороший инженер славится умением увидеть в куче хлама и мусора то, что он потом превратит в произведение искусства».

Назвать ЭТО шедевром вряд ли выйдет, но если это поможет ему выжить, то какая собственно разница?

В процессе создания он снял сгоревшие моторы, заменил их ручной лебёдкой из троса и шкивов по принципу велосипедных педалей. Простой механизм, позволяющий двигаться вниз, для чего нужно вращать рычаг мускульными усилием. Усилие передается на шестерни от сервоприводов, соединённых с коленвалом. В условиях невесомости и отсутствия трения довольно легко разогнать её до приличных скоростей.

В качестве тормозной системы собрал колодки из титановых пластин, прижимаемые к тросу винтовым механизмом: закручиваешь здоровенную гайку, и трение замедляет движение. Конечно, тормоза вышли одноразовые, но он не собирался возвращаться на станцию.

А для резерва — восемь больших баллонов от системы пожаротушения, пристёгнутые ремнями по бокам. Четыре направлены соплами вверх, четыре вниз. Для набора скорости и торможения.

— Если я смог из мусора собрать велосипед в семь лет, и он поехал… — Матвей вздохнул. — То уж сейчас-то эта хреновина тоже поедет — и так, как мне надо. Опыта же у меня теперь больше?

По станции прошла лёгкая вибрация. Похоже, где-то в жилом секторе от нарастающего напряжения лопнула переборка. Матвей вздрогнул, прижавшись к стене.

— Чёрт!

Ясно было одно: надо торопиться, пока станция не развалилась на части.

Обливаясь потом, он покатил тележку к приемной шахте. Закрепил на тросе космического лифта всю эту нелепую конструкцию, ещё раз проверив её со всех сторон, и удовлетворённо кивнул.

В его условиях — в громоздком скафандре, ещё и с перерывами на смену кислородных баллонов — лучше всё равно было не сделать.

Матвей захватил запасные баллоны с кислородом и открыл аварийный люк, предназначенный для сброса лифта. Под ногами появилась зияющая пропасть, он доплыл до тележки и дёрнул рукоять — лебёдка со скрипом завращалась, и тележка начала спуск.

Матвей продолжал двигаться вниз, методично вращая рычаги и набирая скорость. Станция давно превратилась в маленькую точку света, затерянную среди звёзд.

Каждые несколько минут он проверял конструкцию, но пока всё шло по плану: скорость держалась на приемлемом уровне, используемые для разгона баллоны экономно расходовали газ, пару раз проверенная система торможения исправно работала.

Но, чем больше проходило времени, тем сильнее ощущались последствия его колхозного инженерного решения. Металлический кадавр скрипел, болты периодически подвергались вибрации и, в целом, было понятно, что слишком велик шанс того, что всё может просто одномоментно развалиться.

Правда, другого выбора не было, и Матвей продолжал движение.

На отметке в полторы тысячи километров он позволил себе немного расслабиться. Спуск длился уже больше трёх часов, и это время тянулось как вечность.

В голове крутились мысли о том, что ждёт внизу. Если лифт действительно остановился где-то посередине пути, то ему повезло, кислорода хватит, и дальше можно будет продолжить движение на нём, воспользовавшись неоднократно продублированной аварийной системой.

Пока же, как он не всматривался, не видел никаких объектов на тросе. Если лифта нет, то он просто задохнется, потому что кислорода не хватит на несколько дней пути. А разгоняться ещё быстрее слишком опасно — это как раз гарантированная смерть. Он просто не успеет (да и не сможет) затормозить и сгорит в атмосфере, как метеорит.

Несколько часов спустя Матвей уже практически отчаялся. Он преодолел тысячи километров — но цели его безумного спуска видно не было. И тут сердце ёкнуло.

Вдалеке виднелось красное свечение, хорошо видимое на фоне царящей вокруг черноты. Орбитальный лифт — огромная конструкция, висящая в космосе на тросе. Матвей мысленно возблагодарил советских инженеров, благодаря гению и предусмотрительности которых в аварийной ситуации включались химические светильники, из-за которых он и увидел объект.

— Чёрт… — прошептал Матвей, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. — Ладно, ладно…

Он быстро пересчитал параметры: текущая скорость, расстояние до лифта: всё указывало на то, что времени остаётся крайне мало.

Матвей начал процедуру экстренного торможения. Удвоив усилия, он вращал рычаги в обратную сторону одной рукой и одновременно закручивал винтовой механизм тормозных колодок второй.

Металл завибрировал, трос нагрелся от трения. Вся конструкция затряслась, словно протестуя против таких нагрузок. Один из болтов, которыми он крепил тормозную систему, не выдержал и сорвался, отчего тележка опасно накренилась.

— Не сейчас, только не сейчас! — взвыл Матвей, пытаясь сохранить равновесие. Система начала терять управление. Тормоза работали с перебоями, а скорость спуска оставалась слишком высокой.

Лифт стремительно приближался.

Матвей судорожно огляделся, пытаясь найти решение. Его взгляд упал на баллоны аварийной системы пожаротушения, которые он предусмотрительно прикрепил по бокам. Это была последняя возможность остановиться, пусть и с риском для жизни.

Быстро переключив клапаны, он направил сопла баллонов вниз, против движения спуска. Газ вырвался мощной струёй, и аппарат резко замедлился. Однако, давление оказалось слишком сильным — ещё несколько болтов не выдержали, и конструкция начала разваливаться прямо на ходу.

Крутанув оставшиеся вентили, Матвей окончательно разбалансировал систему и, схватив в охапку два кислородных баллона, отпрыгнул в сторону и принялся тормозить себя потоком газа из аварийного баллона.

Тележку начало выгибать в разные стороны, она оторвалась от замедляющегося Матвея и разлетелась на части. Куски металла полетели в стороны, исчезая в бездне.

Всё, главная цель достигнута. Обломок его кадавра, чудом висящий на тросе, начал движение вверх, к станции, так и не столкнувшись с лифтом, и Матвей, поудобнее перехватив баллон, приоткрыл вентиль и полетел к цели.

Вплотную приблизился, дёрнул рычаг, открывающий двери. Втиснулся внутрь и, загерметизировав лифт, вручную активировал подачу воздуха. Старым, тоже советским газоанализатором химического принципа действия проверил уровень кислорода, понял, что можно нормально дышать и сорвал с головы шлем скафандра, с облегчением делая первый вдох.

Несмотря на то, что лифт использовался в автоматическом режиме, без участия людей, в нём было отсек для экипажа со всем сопутствующим: с едой, водой и аварийным запасом кислорода. Наконец, Матвей смог утолить голод и задумался о том, как поступить дальше.

Подошел к системе управления и внимательно осмотрел её. Несмотря на то, что электрические системы не функционировали, аварийная механическая система спуска оставалась работоспособной — ещё одно свидетельство гениальной предусмотрительности инженеров старой закалки, работающих на совесть, а не за деньги. Он нашёл красный рычаг с надписью «Аварийный спуск» и, зажмурившись, потянул его на себя.

Лифт слегка дрогнул — и Матвей почувствовал, как конструкция начала медленно двигаться вниз. Система в кои-то веки запустилась без нареканий: и реактивные импульсные системы на сжатом азоте, и ручная клапанная система регулировки скорости, и маховики с гироскопами для стабилизации кабины.

Через иллюминаторы открывался вид на Землю. Когда до приёмной станции осталось около сотни километров, Матвей впервые за долгое время позволил себе расслабиться.

Вновь появившийся перед глазами текст выскочил так неожиданно, что Матвей испуганно дёрнулся.

[Игрок, внимание!

Вы самостоятельно покинули локацию высокого уровня

Вы выжили в условиях, где выжить было невозможно