Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей - Страница 8

– Ты становишься скрытным, Ирвинг. Это на тебя не похоже. Я не собираюсь играть с тобой в угадайку.

Просто скажи мне.

– Он убила первых двоих, с кем дралась. Ей не обязательно было делать это. Она так решила. Следующие трое, которым она бросила вызов, не приняли его и просто согласились признать ее доминантой по отношению к себе. Они не хотели рисковать жизнью.

– Очень практично, – сказала я.

Он кивнул.

– И с Сильви всегда так. Для вызовов она выбрала членов одного из внутренних кругов. Она слишком мала, чтобы быть одной из крутых, кроме того, я думаю, она боялась Джамиля, и Шанг-Да.

– Джамиля? Ричард не прогнал его? Он же был одним из подхалимов Маркуса и Райны?

Ирвинг пожал плечами.

– Ричард решил, что перемены пройдут проще, если он оставит на местах некоторых из старой гвардии.

Я покачала головой.

– Джамиля надо было выкинуть или убить.

– Может и так, но, похоже, что он поддерживает Ричарда. Думаю, он сильно удивился, когда его не убили.

Ричард заслужил эту преданность.

– Не думала, что у Джамиля есть хоть какая-нибудь преданность, – сказала я.

– Никто не думал. Сильви дралась, и заняла место Гери, второго в стае.

– Она убила ради этого?

– Что удивительно, нет.

– Окей, Сильви строит стаю. Она вторая по рангу. Отлично, и что дальше?

– Мне кажется, она хочет быть Ульфриком, Анита. Она хочет на место Ричарда.

Я уставилась на него.

– Но есть только один способ стать Ульфриком, Ирвинг.

– Убить старого короля, – сказал Ирвинг, – да, думаю, Сильви это знает.

– Не видела, как она дерется, но я видела, каков в деле Ричард. Он весит фунтов на сто больше нее, и все эти фунты – мускулы. Он очень хорош. Она не может победить его в честной схватке, ведь так?

– Ричард как будто ранен, Анита. Из него будто вынули сердце. Я думаю, если она бросит вызов и действительно захочет этого – она победит.

– Что ты хочешь сказать? Что он в депрессии? – спросила я.

– Больше, чем в депрессии. Ты знаешь, как он ненавидит быть одним из монстров. Он никого не убивал кроме Маркуса. Он не может простить себя.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я слушаю. Из репортеров выходят благодарные слушатели.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Рассказывай остальное.

Ирвинг опустил глаза, потом снова посмотрел на меня.

– Он не говорит со мной про тебя. Единственное, что он сказал – что даже ты не смогла принять то, кто он есть. Даже ты, Палач, была в ужасе.

Настала моя очередь опускать глаза.

– Я не хотела.

– Мы не можем изменить то, что чувствуем, – сказал Ирвинг.

Мы встретились глазами.

– Я бы изменила, если бы могла.

– Верю тебе.

– Я не хочу, чтобы Ричард погиб.

– Никто не хочет. Я боюсь того, что может натворить Сильви, если некому будет ее остановить.

Он подошел к другой кровати.

– Первое, что она приказала бы сделать – охотиться на верлеопардов. Мы бы истребили их.

Я сделала глубокий вздох.

– Я не могу изменить то, что я чувствую по поводу того, что я видела, Ирвинг. Я видела, как Ричард съел Маркуса.

Я пересекла комнату, качая головой.

– Чем я могу помочь?

– Созови стаю, и потребуй, чтобы они признали тебя своей lupa. Заставь нескольких из них явиться сюда и охранять обоих мальчиков вопреки приказам Сильви. Но ты должна будешь взять их под свою защиту. Ты должна будешь пообещать им, что она их не тронет, и что ты за этим проследишь.

– Если я это сделаю, и Сильви это не понравится, мне придется ее убить. Будет похоже, как будто я провоцирую ее. Это слишком преднамеренно даже для меня.

Он покачал головой.

– Я прошу тебя быть нашей лупой. Быть лупой Ричарда. Показать Сильви, что если она не перестанет нарываться, то Ричард, может, ее и не убьет, но это сделаешь ты.

Я вздохнула:

– Черт.

– Прости, Анита. Я бы ничего и не сказал, но… – Мне надо было это знать, – сказала я и порывисто обняла его. Он замер в удивлении, а потом обнял меня тоже.

– Это за что?

– За то, что рассказал. Знаю, что Ричарду бы это не понравилось.

Его улыбка выцвела.

– Ричард наказал двоих с тех пор, как стал главным. Они усомнились в его авторитете, большое дело, и чуть не убил их.

– Как? – спросила я.

– Он исполосовал их, Анита. Он был как будто кто-то другой, что-то другое.

– Ричард не делает таких вещей.

– Теперь делает, хоть и не все время. В основном, он в порядке, но затем он вдруг переключается и впадает в ярость. И я не хочу оказаться поблизости, когда это происходит.

– Ему сильно поплохело? – спросила я.

– Ему приходится принять, кто он есть, Анита. Он должен принять своего зверя, или он просто сведет себя с ума.

Я покачала головой.

– Я не могу помочь ему полюбить его звериную часть. И сама не могу принять ее.

Ирвинг пожал плечами.

– Не так уж плохо быть в меху, Анита. Есть вещи и похуже… типа быть ходячим мертвецом.

Я нахмурилась.

– Выметайся, Ирвинг, и спасибо, что рассказал.

– Надеюсь, через недельку ты еще будешь благодарна.

– Я тоже надеюсь.

Ирвинг дал мне несколько телефонных номеров и ушел. Не хотел оставаться слишком долго. Кто-нибудь мог заподозрить в нем больше, чем просто репортера. Но никого, похоже, не волновала моя репутация. Я поднимала зомби, убивала вампиров и встречалась с Мастером Города. Если люди начнут подозревать, что я еще и оборотень, то какая, в общем-то, разница?

Ирвинг дал мне три имени смирных членов стаи, которые были достаточно крепки, чтобы исполнить роль телохранителей, и достаточно слабы, чтобы я легко сумела их запугать. Мне не хотелось этого делать. Стая была основана на повиновении: кнут и пряник, в основном – кнут. Если те, кого я позову, откажутся подчиняться, мне придется их наказать, иначе – я не лупа, я не достаточно сильна стоять спиной к спине с Ричардом. Конечно, он скорее всего не обрадуется. Похоже, он начал меня ненавидеть. И я не винила его в этом. Он ненавидел бы меня, и если бы я вмешалась.

Но дело было не только в Ричарде. Еще был Стивен. Он однажды спас мне жизнь, и я до сих пор не вернула долг. И он был одним из тех людей, кто был вечной жертвой, до сегодняшнего дня. Да, Зейн чуть не убил его, но смысл не в этом. Он поставил дружбу превыше преданности стае. Что означает, что Сильви может отказать ему в покровительстве стаи. И он станет, как все верлеопарды, закуской для любого желающего. Я не могла позволить этому случиться.

Стивен может умереть. Ричард может умереть. Может, мне придется убить Сильви. Может, мне придется покалечить или убить несколько членов стаи, чтобы настоять на своем. Может, может, может. Черт возьми.

Я никогда не убивала раньше, кроме случаев самозащиты или если мстила. Положа руку на сердце, это было бы началом преднамеренных хладнокровных убийств. Может быть, не формально, но я знала, что дай только волю. Это как принцип домино. Все костяшки стоят прямо и неподвижно, пока вы не роняете одну из них. И вот их уже не остановить. И все бы закончилось новым раскладом: Ричард устойчиво держит власть, Стивен и верлеопарды в безопасности, Сильви свергнута или мертва. Первые три установки должны были выполниться. Но все зависело от Сильви, как выйдет с последней. Сурово, но справедливо. Конечно, была еще одна возможность: Сильви могла убить меня. Это бы снова открывало ей дорогу ко всему. Сильви не была совершенно безжалостной, но она не потерпела бы никого на своем пути. Эта черта у нас с ней была общая.

Нет, я не безжалостна. Если бы была, я бы просто позвала Сильви на встречу и пристрелила бы ее. Но я пока еще не стала совершенным социопатом. Милосердие может сыграть с вами злую шутку, но иногда это все, что делает нас людьми.

Я взялась за телефон. Для начала я выбрала мужское имя, Кевин, фамилии не было. Его голос был сонным и сиплым, как будто он курил.

– Кто это, черт побери?