Герой (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 40

Изверги бросились на меня. К ним подключились и те, что копали тоннель. Они выскакивали из земляной ямы со злобным стрекотом и шипением. Казалось, им не было конца. Но меня это не пугало. Быстро и методично я прорубал себе путь к предателю, а он блеял и пятился, все глубже забиваясь в земляную нору, которая вскоре станет его могилой.

Жена Кочубея бросилась к нему, но так и не смогла забрать младенца. Ей удалось лишь отвести в сторону старших детей.

Меч из черного пламени метался из стороны в сторону, за один взмах рассекая сразу несколько изуродованных мутациями тел. Я не превращался в тень, не прыгал и не уклонялся, а медленно наступал, оставляя за собой дорогу из мертвых тел. Мой взгляд был прикован к Кочубею. Я видел в его глазах лишь страх. Он видел в моих собственную неотвратимую смерть.

Когда последний изверг пал от моего меча, Кочубей вжался спиной в земляную стену. Он поднял младенца на вытянутых руках и закрылся им, словно щитом.

— Не подходи! — брызнув слюной, выкрикнул предатель. — Не подходи!

— Как низко ты пал, если закрываешься собственным ребенком? — я остановился и замер напротив него.

— Стой, где стоишь! И ты тоже, Наталья!

— Нет! Нет! — жена Кочубея попыталась подбежать к нему, но замерла, когда путь к мужу преградил мой меч.

— Отпусти дитя и умрешь быстро. Даю слово. — Процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Ты дашь мне уйти! — принялся торговаться предатель, чей голос дрожал и вибрировал.

— Нет. — Холодно ответил я, делая шаг вперед.

— Назад! — заорал Кочубей.

Я сделал еще шаг, так как видел то, чего не замечал он.

— Я убью его! Убью! — верещал предателя, сжимая пальцы на крохотном тельце плачущего ребенка.

Из стены земляного тоннеля выскочила золотая змея. На лету она обратилась Златой, вырвала из рук Кочубея дитя и спряталась за мою спину.

— Уведи их отсюда, — не оборачиваясь, велел я дочери Великого Полоза, направляясь к предателю.

— Нет! — Кочубей упал на колени и заломил руки. — Пощади! — он попытался подползти ко мне, но получил ногой в лицо и покатился обратно к тупику тоннеля.

Я продолжал смотреть в его бегающие глаза и сокращать разделяющее нас расстояние шаг за шагом.

— Молю! Пожалуйста! — перебирая руками и ногами, Кочубей полз спиной вперед до тех пор, пока загривком не уперся в землю. На его дорогих брюках расплылось мокрое пятно.

Я скривился от омерзения, но склонился над ним, схватил за горло и легко поднял в воздух одной рукой.

Кочубей хрипел, заливался слезами и силился что-то сказать, но мои сжимающиеся пальцы не позволяли ему этого сделать. Меч из черного пламени дрогнул в моей руке и рассыпался пеплом: предатель не заслуживал смерти от благородного оружия.

— Ты жил, как червь. — Произнес я, чувствуя, как вибрирует и прогибается его горло. — Так и умри, как червь.

Мои пальцы резко сжались, и Кочубей затих навсегда.

19. Истоки зла

Глава Тайной канцелярии стоял над мертвым телом Константина Кочубея и переводил задумчивый взгляд с него на меня. Лицо Нечаева мало что выражало, но было понятно, что его одолевают противоречивые эмоции.

— Я так понимаю, — протянул Петр, — что без этого вполне получилось бы обойтись.

— Получилось бы, — я не стал отрицать очевидного — обычный человек ничего не смог бы противопоставить управителю.

— И все же, — Нечаев обошел мертвого советника Императора по кругу и вновь замер над ним, — вы предпочли такой исход.

— Как видите, — от земляной стены исходил неприятный противоестественный холод, поэтому я прекратил на нее облокачиваться и выпрямился, поправив одежду. — Я не справился с эмоциями. Виноват.

Петр Нечаев поджал тонкие губы и кончиком трости повернул голову мертвеца так, чтобы его остекленевшие глаза уставились в земляной потолок. Трость уперлась в подбородок Кочубея так, чтобы стали видны следы от моих пальцев на его коже.

— Определенно, за свершенные злодеяния он заслуживал смерти, — наконец, выдохнул глава Тайной канцелярии. — Но я бы предпочел, чтобы она наступила после допроса.

— Думаете, он мог бы сдать других участников заговора?

— Нет, вовсе нет, — покачал головой Нечаев. — О других мы уже позаботились. Среди предателей Кочубей являлся первой фигурой, и мне бы хотелось узнать, какие именно секреты Родины он успел передать или продать Западу.

— И что пообещали ему полозы и им сочувствующие, — теперь уже и я жалел об упущенной возможности. Но, покопавшись в себе, осознал, что вернись время назад — все случилось бы точно так же.

— Видите ли, — оставив мертвеца в покое, Нечаев подошел ко мне, — Кочубей страдал от неизлечимой болезни. У него была опухоль. Уверен, это и послужило причиной столь гнусного и недостойного поступка: не каждый человек способен с достоинством встретить свою судьбу. Утопающим свойственно цепляться за соломинку. В нашем случае, думаю, решающую роль сыграло малодушие Кочубея. Он мог купить все, кроме здоровья. Его он решил выменять…

— Полозы способны лечить рак? — я вскинул бровь.

— Это мне доподлинно неизвестно, но считается, что кровь Великого Полоза способна исцелять болезни.

— Сказки, — в моем голосе сквозило недоверие.

— Не исключено, — согласился Нечаев. — Но кровь нашей общей знакомой спасла жизнь графу Шереметьеву, да и вас Злата не раз ставила на ноги. Великий Полоз — древнее и могущественное существо. Кто знает, какие секреты он может хранить?

— Только не говорите, что хотите исследовать его вместо того, чтобы просто прикончить. — В прошлой жизни я насмотрелся достаточно фильмов о том, к чему приводит неконтролируемая тяга людей к познанию неизвестного.

— В контексте нашего обсуждения я бы не ставил слова «просто» и «прикончить» в одно предложение. — Нечаев поморщился. — И, будучи человеком рациональным, я понимаю, что Великий Полоз должен умереть, а вот то, что от него останется, следует тщательнейшим образом изучить и использовать.

— Дело за малым, — я позволил себе кривую ухмылку, — прикончить дремучую и сильную тварь, которая угрожает смертью всем жителям планеты.

— Звучит, как нечто возможное, — Нечаев тоже улыбнулся, — естественно, при определенной доле везения.

— У вас есть план? — я достаточно знал главу Тайной канцелярии, чтобы по его взгляду понять, когда тот что-то замышляет.

— Возможно, — неопределенно отозвался Петр, — возможно. Но сначала разберемся с делами здесь. Мне следует осмотреть особняк и послушать доклады агентов, допрашивающих выживших.

— Есть выжившие? — удивления в моем голосе было больше, чем следовало.

— О, не недооцениваете себя, мой друг, я говорю о заложниках. Предатели же, вашими стараниями, все мертвы. Без исключения.

— Вы не выглядите разочарованным, — заметил я.

— Потому что так и есть, — Нечаев пожал плечами и поморщился от боли. Полученные во Франции раны все еще давали о себе знать. — Как и вы, я считаю, что предателей Родины следует казнить без сожаления и раздумий. И пусть ваши действия, скажем так, являлись слишком уж стремительными и решительными, былого нам не вернуть, и судить вас никто не станет. Кочубей мертв. Но, хорошо зная его лично, могу с уверенностью сказать, что он вел личные записи.

— Вы были хорошо знакомы с Кочубеем?

— Более чем, — кивнул Нечаев. — Но, как видите, даже это не помогло мне вовремя распознать предателя. Стоит отдать ему должное: действовать тайно он умел и многому меня научил.

В голосе Петра прозвучали печальные нотки, которые пропали практически сразу, как появились. Перехватив мой недоумевающий взгляд, он пояснил:

— Именно Кочубей стоял у истоков Тайной канцелярии. Если бы я только знал, что он использует ее для личной выгоды и измены, то встал бы над его хладным телом гораздо раньше.

Мы помолчали. Каждый думал о своем. Мысли Нечаева оставались для меня непостижимыми, тогда как мои собственные были сосредоточены на глубине заговора, проникшего в самое сердце Российской империи. Один из самых доверенных советников Александра Павловича оказался изменником…