Курсант: Назад в СССР 14 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 47

— Твою мать… — выдохнул я, чувствуя, как внутри всё взвинчивается. — Ничего доверить нельзя! Кому врача вызывали?

— Грише, вроде… Он тоже сбежал, его брат освободил.

— А почему врача вызвали в КПЗ без моего… — я перевел взгляд на шефа, — без нашего ведома? Лёша!

— А я при чем? — беспомощно развел руками Катков. — Я вообще в кабинете сидел.

— Ты начальник милиции или кто?

— Я несколько дней в должности, Андрей, — оправдывался криминалист. — И то временно…

— Да знаю я, — махнул рукой и процедил. — Дебилы… Это я не тебе, Лёша, это я про местных, мать их, милиционеров.

В кабинете стало душно, будто воздух отсюда кто-то откачал.

Горохов, как и положено руководителю, сообразил и выдал распоряжение:

— Так… Объявляем план «Перехват». Перекрываем все выезды — мосты, станцию, автовокзал, трассу на область, реку и причал — всё, что можно. Срочно. Алексей, поднимай личный состав, труби сбор.

— И отправь оперативников к дому Лазовских, — добавил я. — Вряд ли беглецы туда наведаются, но должно быть сделано на всякий случай.

— Есть! — Катков метнулся в дежурку. Я слышал, как его голос звенит в трубке — коротко, отрывисто: «Управление… Примите… КПЗ… Убийство сотрудника… Подтверждаю…»

Горохов только успел сделать спецоообщение в Москву, а Катков доложился в обком, когда в кабинет без стука ввалился взволнованный дежурный. Горохов скривился: вот сейчас совсем не до него.

Пока дежурный не проговорил:

— Из пожарной части позвонили, — сказал он. — Горит дом Лазовских.

Я замер, но только на секунду.

— Поехали, — скомандовал я и сам метнулся на выход.

Даже Никита Егорович подчинился и поспешил за мной.

Когда мы прибыли, дом уже полыхал. Постройка кирпичная, но изнутри вспыхнула как порох. Пламя хищно лизало стены и вырывалось из окон, оно гудело, как домна. Черный дым застилал округу — глаза слезились даже у нас, когда мы остановились в двух десятках метров.

Пожарные уже были на месте, суетились, растягивали рукава, перекрикиваясь сквозь гул огня. «ЗИЛ» плевался водой через лафетный ствол, но в этом пламени и дыму казалось — всё как мёртвому припарка. Огонь сжирал доски крыши, как саранча листву.

Сквозь грохот рушащихся балок я услышал, как кто-то из бойцов прокричал:

— Крыша пошла!

Гулко обвалились стропила, и в небо ударило пламя с синим языком — так горит краска и старая пропитка.

Мы стояли с Федей и Гороховым чуть в стороне, возле деревца, листву которого жар уже начал высушивать.

— Что думаете? — спросил он, тяжело дыша и вытирая лоб платком.

— А что тут думать. Игорь узнал, что отец его сдал, — сказал Федя. — Вернулся. Убил родителей. Дом поджёг. Чтобы следов не осталось.

Я смотрел на огонь и не отвечал. Что-то в этом всём не вязалось. Слишком… подчёркнуто. Слишком «по схеме». Не такой простой этот городишко оказался. Не такая простая семейка Лазовских. И высшие чины города в чем-то замешаны — уверен, что это они подослали Беспалова меня убивать.

— Нужно разгрести завалы, когда потушим, — проговорил я. — Нужны бульдозеры. Если разобрать кирпич…

— Андрей Григорьевич, — проговорил Горохов. — А какой смысл? В таком пекле… если там и были тела… От них не останется ничего. Ни зуба, ни косточки. Пыль да пепел.

Я медленно покачал головой, не отрывая взгляда от обугленного кирпичного остова, похожего на черный скелет гигантского монстра.

— Нет, Никита Егорович, — тихо сказал я. — Здесь что-то не так. Всё слишком гладко. Слишком… удобно. Мы будем разгребать завалы. Как только остынет кирпич — пригоним технику.

— Думаешь, есть что копать?

— Чувствую, — сказал я.

Пожар постепенно затухал. Над руинами, в которые превратился дом Лазовских, ещё тянулся сизый дым — густой, едкий, с запахом горелого лака, старой мебели и чего-то мертвого. Слишком много было мебели внутри, да еще и деревянная отделка.

Пожарные уже сматывали рукава, цистерна опустела, а за новой порцией воды не собирались ехать. Опасность распространения огня миновала, а кирпичи да головешки никто не собирался тушить до талого. Жалко исторический особняк, ну так ему уже не поможешь. Я настоял все же, чтобы сделали еще один заход, чтобы угли быстрее остыли, и мы могли уже завтра начать разгребать завалы.

Ко мне подошёл Орлов. Он приехал не так давно, но даже его рубашка уже в саже. Видимо, майор близко подходил к очагу возгорания, и явно не из любопытства. Теперь он встал рядом, не глядя. Несколько секунд мы просто смотрели на угасающий огонь.

— Наши, — заговорил он негромко, не отводя взгляда, — на таджикско-афганской границе перехватили груз. Через Пяндж шёл. По документам — партия текстиля. От нашей «Красной Нити».

Я чуть повернул голову.

— Интересно… А внутри?

— ПС-63, — кивнул он. — Несколько герметичных ёмкостей. Всё — как ты и предполагал. Сверху — ткани, как положено, а внутри как раз вещество. Накладные липовые. Груз шел нелегально.

Я медленно выдохнул, взгляд скользнул по пепелищу.

Орлов продолжил:

— По Шамбе прокуратура дала согласие. Пока что будет уголовка по линии хищения социалистической собственности. Как только сверху добро дадут — берём.

— Слушай, Гордеич… — я посмотрел на него, щурясь от дыма, — пока не надо. Рано… Если сейчас дёрнем — остальные лягут на дно или спрячут улики, уничтожат всё подчистую. Нужно брать всех и сразу. Одним скопом, так сказать. Иначе дело рассыпется, а Шамба пойдет только как расхититель социалистической собственности.

Орлов помолчал, затем коротко кивнул:

— Ну-у… Да, ты прав Григорич. Наверное, так и сделаем.

Он на секунду замолчал, будто собирался с духом, затем спросил, не глядя:

— А Мещерский? Ты уверен, что он завязан тоже?

— По уши. Все нити сходятся к нему. Ни одна левая отгрузка с фабрики не могла пройти мимо него. А с Шамбой они вообще, как братья.

— Его разрабатываем, но пока глухо… Ничего не нарыли.

— Это не значит, что он не при делах. Копайте дальше, товарищ чекист.

— Это уже не хозяйственный сговор, — пробормотал Орлов. — Это — партийная крыша. Чтобы тронуть председателя горисполкома, нужно разрешение свыше. Москва. ЦК. Если мы…. В общем, уверен?

— Абсолютно, — кивнул я. — У меня был человек. Надёжный. Информация от него получена… И еще у них есть некто, кого называют — Хозяин. Главный. Даже Шамба и Мещерский его боятся.

— Вот как? — нахмурился майор. — И кто же это может быть?

— Признаться, я думал — ты.

— Чего? — повернул голову Борислав и уставился на меня взглядом вопросительным и немного обиженным.

— Странный ты, майор, был. Но потом я понял, что у тебя руки связаны допуском, не всё можешь мне рассказать. Да ты не волнуйся, теперь я не считаю, что Хозяин — это ты.

— М-да… — хмыкнул Орлов. Он посмотрел на меня пристально, как умеют только те, кто привык допрашивать. — А, если это буду все-таки я?

— Тогда я тебя уничтожу.

— Спасибо, — улыбнулся Орлов.

— За что?

— За честность.

— Обращайтесь, — улыбнулся я в ответ.

После шуток мы вновь вернулись к серьезному разговору.

— А что твой человек? Он подтвердит всё в суде? Когда придет время… Кто твой информатор?

Я поморщился и проговорил:

— Об информаторах не рассказывают, сам понимаешь, но… тут такое дело… короче, Гордеич, она пропала. Так и быть, поделюсь с тобой сведениями, но ты уж помоги по своим каналам отыскать ее. Елизавета Грунская. Известная в городе, как Лиза-проститутка. Но копала под элиту города грамотно… Всё, что знала — мне донесла. А теперь исчезла.

— Думаешь, жива? — голос Орлова стал глуше.

— Мозгом понимаю — вряд ли, — признался я, вновь поморщившись, будто бы от дыма. — Но нутром… нутром чую — она рядом. Просто пока не вижу. А она есть. Не могла исчезнуть вот так.

Орлов усмехнулся, еле заметно:

— Быстро ты к ней привязался.