Мост висельников (ЛП) - Валенти Сюзанна - Страница 14

Наконец мы свернули с главной дороги, следуя по частной дороге мимо нескольких охранников, которые подозрительно посмотрели на нас, но пропустили, зелень вокруг нас сгущалась по мере того, как мы продвигались, пока, в конце концов, мы не заметили огромный белый особняк, возвышающийся на скале впереди.

Я затормозил перед высокими воротами из кованого железа, глядя прямо в камеру наблюдения, установленную там, когда я вышел из машины, чтобы подождать на палящем солнце, пока один из ее подчиненных впустит нас.

Четверо вооруженных мужчин вышли из будки охраны, расположенной слева от подъездной аллеи, выкрикивая нам инструкции по-испански, прежде чем пройти через ворота и подойти, чтобы обыскать меня.

Я прикусил язык, ожидая, пока они закончат обыскивать меня, замечая, как они поглядывают на Трэвиса, словно он тоже был для них незнакомцем, хотя они не обыскивали его так, как меня. Я предположил, что он не особо присутствовал в их организации, пока был внедрен к Шону, но его, похоже, нисколько не беспокоило их недоверие или неуверенность. На самом деле, он не спеша рассматривал особняк за их спинами, как будто они вообще мало что значили для него.

— Сюда, — процедил мужчина, кивком приказывая нам следовать за ним, и мы пошли за ним, шагая в тени ряда пальм, которые окаймляли дорожку до входной двери.

На меня тяжело давила усталость, пока я шел, и я стиснул зубы, борясь с ней, зная, что здесь мне нужно быть на высоте. Я расправил плечи, стараясь сохранить остроту инстинктов и ясность внимания.

Нас привели на широкое крыльцо, и мужчина открыл дверь, проведя нас мимо еще одного поста охраны, а затем повел к огромной внушительной белой лестнице, которая спиралью поднималась на этаж выше. Все помещение было отделано безупречно, а деньги, казалось, буквально капали с потолка. Изящные произведения искусства, висевшие на стенах или стоявшие на отдельных постаментах, взывали ко мне на каком-то глубинном уровне. Я не мог сказать, что раньше проявлял особый интерес или понимание к таким вещам, но было невозможно отрицать производимый ими эффект или то, как они требовали внимания, пока мы проходили мимо.

Наверху лестницы охранник повел нас налево по длинному коридору с ведущими из него арочными дверями, белые деревянные половицы глухо стучали у нас под ногами, возвещая о нашем прибытии. Это место больше походило на роскошный отель, чем на дом, но на самом деле меня это не удивило: Кармен была женщиной, которая требовала всего самого лучшего.

Пепито стоял перед одной из дверей впереди нас, его спина была прямой, а взгляд устремлен в противоположную стену. Мужчина был словно стеной из твердых мышц, без единой мысли в голове, кроме преданности женщине, которая, как я предполагал, находилась за этой дверью.

Он пристально оглядел нас, когда мы подошли к нему, его холодный взгляд прошелся по мне, а затем по Трэвису, и все мысли, которые у него могли появится о нас двоих, оставались крепко запертыми в его голове, поскольку он не выказал ни малейшей реакции на наше присутствие.

— Она готова принять нас? — спросил охранник, который привел нас сюда, и Пепито кивнул, отступая в сторону, чтобы пропустить нас к белой двери у него за спиной.

Охранник открыл дверь, и яркий солнечный свет залил огромные апартаменты, проникая через высокое окно и открытую дверь, ведущую на балкон.

Мы последовали за ним в комнату, и моя спина напряглась от запаха секса, смешанного со сладостью духов Кармен, а затем я споткнулся, когда увидел мужчину, лежащего на огромной кровати с балдахином справа от нас.

Мои губы приоткрылись, когда я увидел его мускулистое тело, простыни едва прикрывали его член там, где он лежал, запутавшись в них, спя как убитый, казалось, не подозревая о нашем присутствии. На его груди и руках были царапины, следы ногтей, оставленные в порыве страсти, и я заметил синяк вокруг его горла.

Кровать была в полном беспорядке, белые простыни скомканы и изорваны, как будто на них выпустили стаю животных, и все же я понимал, что все, что происходило здесь, было лишь плодом самых страстных желаний.

Моя грудь сжалась при виде него, во мне пробудилось что-то совершенно хищное, заставляя челюсть дрожать от ярости. Меня охватило желание вышвырнуть его из кровати, когда меня захлестнул гнев, не отпуская, проникая глубоко и напоминая о том, что я чувствовал сразу после убийства, когда кровь все еще пачкала мою кожу, и я был воплощением самого худшего в себе.

— Levántate, Пауло, (Прим.: Levántate — Вставай с испанского) — рявкнул охранник, который привел нас сюда, агрессивно хлопнув в ладоши и разбудив мужчину на кровати. — No seas tonto y márchate cuando ella acabe contigo. (Прим.: Не будь дураком и уходи сразу после того как она с тобой заканчивает; — с испанского)

Обнаженный мужчина приподнялся, моргая в замешательстве, прежде чем бросить взгляд на пистолет, лежащий на тумбочке, словно планировал схватить его, но вместо этого провел рукой по лицу, осматриваясь.

Трэвис весело фыркнул, и я бросил на него мрачный взгляд.

— Lo siento, señor, (Прим.: Извините, сэр; с испанского) — Пробормотал Пауло. — Debo haberme quedado dormido. (Прим.: Я, должно быть, заснул; с испанского)

— Мне плевать на твои оправдания, собери свои вещи и иди отсыпаться куда-нибудь в другое место. К полудню жду тебя у ворот, — прошипел охранник, и моя челюсть сжалась еще сильнее, когда я понял, что голый ублюдок был еще одним охранником, кем-то, кого она видела на регулярной основе, а не просто бессмысленным завоеванием, которого она привела сюда на ночь, ублажать ее меж своих бедер.

Мужчина, лежавший на кровати, соскочил с нее, и его мускулы напряглись, когда он подхватил с пола свою разбросанную одежду, а затем натянул штаны, чтобы прикрыть раздражающе большой член, потом подхватил рубашку, ботинки и пистолет и быстрым шагом направился к двери.

Я повернул голову, наблюдая за тем, как он уходит, проведя языком по внутренней стороне щеки, осматривая царапины, которые были и на его спине, мой разум не мог не задаться вопросом, смог ли он заставить ее стонать для него. Я сомневался, что многие мужчины справились бы с задачей удовлетворить такую женщину, как она. Не то чтобы я когда-либо об этом задумывался.

— Мисс Ортега поговорит с вами на балконе, — объявил охранник, направляясь через комнату и заставляя нас следовать за ним.

Мы прошли сквозь длинные развевающиеся шторы, обрамлявшие раздвижную дверь, ведущую на балкон, и, оказавшись снаружи, я прищурился от яркого солнца.

Охранник объявил о нашем присутствии, а затем повернулся, чтобы уйти, не сказав больше ни слова, оставив нас смотреть на Кармен, которая сидела за металлическим столом, накрытым для завтрака. Выпечка, тосты, фрукты, кувшин свежевыжатого апельсинового сока и кофейник с кофе — все это было приготовлено как некое подношение королеве, в то время как она просто сидела, положив пальцы ног на металлические перила, окаймляющие балкон, и не сводила глаз с океана внизу.

На ней была бледно-золотистая ночная рубашка, шелковый материал едва касался верхней части ее смуглых бедер и облегал полную грудь, а края были отделаны кружевами. Ее темные волосы были распущены, хотя по-прежнему казались идеально уложенными, ниспадая на плечи и делая ее немного более человечной, чем обычно.

— Ты планируешь заставить нас стоять здесь весь день? — Спросил я, когда она даже не взглянула в нашу сторону, и я заметил, что ее пальцы водят взад-вперед по шраму, отмечающему ее шею сбоку.

Она моргнула от моих слов, тяжело вздохнув и устремив на меня горящий взгляд, как будто я испытывал ее терпение.

— В чем дело, Лютер? — промурлыкала она с сильным мексиканским акцентом. — Тебе не нравится, когда тебя заставляют ждать?

Я прочистил горло, понимая смысл колкости и не нуждаясь в напоминании в виде локтя по ребрам от Трэвиса.

— Фокс был ранен, — объяснил я, но мои слова были резкими, потому что во мне все еще клокотал гнев. Я знал, что должен был следить за своими словами, благодарить ее на коленях за то, что она сделала, но я не мог побороть раздражение, которое испытывал от того, что меня привели к ней вот так, когда какой-то мужчина, которого она трахала, спал в другой комнате, а она даже не удосужилась оказать мне уважение, посмотрев в глаза, когда говорила со мной.